Взлом техногенной системы

— А у нас же сегодня Оранжевый праздник! Разве ты не знаешь? Невежливо с твоей стороны в такой день быть во всем черном.

Я оглядел себя и к своему удивлению обнаружил, что одет во фрак. Ну и дела! Похоже, чудеса еще только начинаются. Не схожу ли я с ума?

— С ума сойти нельзя, потому что на него невозможно встать! — пропела подлодка, словно угадывая мои мысли. — Хотя что это я говорю, возможно все, если у тебя Оранжевый праздник!

— В каком это смысле?

— Ну как ты не понимаешь! Ты сам раскрашиваешь свой мир в краски, которые выбрал, и сам определяешь, что возможно, а что нет.

— Колоссально! — передразнил я ее. — Думаешь, если напялила оранжевые сапожки, так весь мир тут же последует твоему примеру?

— Ой-ой! Беда-беда! Я забыла их снять и надеть ласты! Что-то я сегодня такая несосредоточенная! Скорей-скорей! Уже бегу!

Желтая подлодка, торопливо засеменив своими сапожками, быстро скрылась из виду, и только ее песня, доносившаяся издалека, не давала поверить, что все это мне привиделось: «There’s a lady who’s sure, all that glitters is gold, and she’s buying a stairway to heaven… пампам-пампам…»

И тут меня осенило. Вот оно! Я помчался домой, где у меня в сарае лежала длинная лестница.

Итак, значит, схватил я лестницу, вы уже наверно догадываетесь зачем, тащу ее, а она упирается, не хочет:

— Отстань! Мне такой сон чудесный приснился, будто я до луны достала! А ты меня разбудил!

— Да ну идем же! — говорю ей. — Будешь моей лестницей в небо!

— А, тогда ладно. Я такая высокая! Я к самым звездам дотянусь!

— Погоди, — говорю, — мне надо для пущей важности что-то оранжевое с собой прихватить, и песню для неба сочинить, чтобы оно меня признало.

К сожалению, ничего такого, кроме оранжевой морковки, дома не нашлось. Ну и ладно, думаю, и это сойдет. Карабкаюсь я, значит, по лестнице, сочиняю на ходу и тут же громко и старательно кричу свою песню, дирижируя себе морковкой:

Я веселая славная птичка!

Лечу я в небе, высоко-высоко-о-о!

Свободная и счастливая!

И пою тебе я, небо,

Эту песню свою, красивую-ю-ю!

Громко и протяжно-о-о!

Целый мир я раскрашу

Оранжевым цветом чудесным!

Чтобы было всем тепло и радостно-о-о!

И будем мы плясать и веселиться

Под небом оранжевым!

И пусть солнышко светит на-а-а-м!

Таким веселым и счастливы-ы-ы-м!

Ура-а-а-а!

Так я пел, размахивая морковкой, пока вдруг не услышал над ухом чье-то рассудительное замечание:

— И че-го ты так о-решь. Всех бабочек мне распугаешь.

Обернувшись, я увидел пролетавшую мимо оранжевую корову с сачком. Корова, быстро махая маленькими крылышками, зависла над моей головой и уставилась на меня укоризненным взглядом. От неожиданности я не нашел ничего другого как спросить:

— Уважаемая корова, а отчего вы такая оранжевая?

Можно подумать все остальное в ней ничуть меня не удивило.

— На праздник спешу, не видишь что ли. Надо успеть наловить бабочек.

— И что же вы будете с ними делать?

— Устрою в небе феерическое дефиле.

Я почему-то не был уверен, понимает ли корова, что такое дефиле, но это было неважно.

— А ты чего тут за представление даешь?

— Да вот, вернулся я в свой мир, а небо меня признавать не хочет. Не слышит, наверно. Ума не приложу, как до него докричаться.

Корова, поразмыслив, ответила:

— Ладно, я скажу тебе.

— Правда?! О, как это здорово! О, как я рад! — запрыгал я, чуть не свалившись с лестницы.

— А что мне за это будет? — спросила корова, покосившись на морковку.

— О, моя благодарность будет очень вкусной и сочной!

— Значит так. Ступай к мудрому Осличу* и спроси у него. Он все знает.

— А где мне его отыскать?

— Ныряй в море, на самую глубочину, там найдешь его. Только не забудь добавить в свой туалет что-нибудь оранжевое. Праздник ведь все-таки.

— Хорошо, спасибо и на этом, — ответил я, протягивая ей морковку.

— Гран мерси! — сказала корова и, аппетитно чавкая морковкой, полетела себе дальше.

А я, поблагодарив лестницу (она осталась очень горда и довольна собой), весь в нетерпении побежал в дом глянуть, не найдется ли там еще чего-нибудь оранжевого. К счастью, мне на помощь пришел старый комод.

— Слушай, у меня тут давно лежит оранжевый галстук, большой и красивый, как раз для такого случая, — сказал он.

— Ой, давай его скорей сюда! — обрадовался я.

Надел я галстук, и хотя он не очень подходил к фраку и висел ниже пояса, мой наряд сразу стал весьма колоритным и праздничным. Осталась только одна проблема. Надо как-то выйти в море, а лодки нет. В общем, долго думать было некогда, подошел я к ванне и говорю ей:

— Идем со мной, будешь моей лодкой.

— Ладно, — охотно согласилась ванна, — куда поплывем?

— К мудрому Осличу. Справишься?

— Легко.

И вот выбираюсь я на берег моря, во фраке, с оранжевым галстуком, волоча за собой ванну. Чайки, конечно, с изумлением уставились на меня, разинув клювы. Одна из них прокричала:

— О боже, какой ужас! Вы когда-нибудь видели нечто подобное?

— Нет, не видели, — ответили остальные, мотая головами.

Я спихнул ванну в море и начал грести крышкой от кастрюли, поскольку весла у меня не нашлось. А там уже плавала желтая подлодка, с удовольствием шлепая ластами по воде.

— Ты собрался принимать ванну в море? — воскликнула она. — Колоссально!

— Да нет же, я направляюсь к мудрому Осличу, только не знаю, смогу ли до него добраться, ведь он на самой глубокой глубочине живет.

— На вот, держи мой якорь, — сказала подлодка.

Схватился я за якорь и с криком «Революция победит!» бултыхнулся в море. Чайки от страха аж прикрыли глаза крыльями. Что будет?!

Спустился я на дно и вижу, мудрый Ослич сидит там за широким столом и что-то пишет, а за спиной у него большая библиотека из всяких разных толстых книжек. «Какой же мудрый! — подумал я. — Наверняка он мне поможет».

— Достопочтеннейший из мудрейших… — начал было я, но Ослич меня прервал:

— Что ты булькаешь! Захлебнешься! Я все знаю. Ты должен сейчас же отправиться домой и запустить бумажного змея, на котором напишешь подробную объяснительную записку. А чтоб у тебя все получилось, я дарю тебе оранжевый велосипед. Иди, он уже ждет тебя дома. И поправь галстук.