Взломщик, который цитировал Киплинга

Я уложил его спортивные принадлежности в сумку аэрокомпании «Брэниф», плотно застегнул на ней молнию и передал ему. Затем указательным пальцем потрепал его заросший подбородок.

– Один совет, – сказал я.

– Ну?

– Прекрати этим заниматься.

Он поглядел на меня.

– Найди себе какое-нибудь другое занятие. Прекрати красть вещи. У тебя это не больно-то получается, да боюсь к тому же, что по складу своего характера ты не очень подходишь для воровской жизни с ее возможными последствиями. В колледже учишься?

– Бросил.

– Почему?

– Это мало что дает.

– Редко что-то дает много, но подумай лучше, не вернуться ли тебе. Получишь диплом и найдешь какое-нибудь подходящее для себя дело. Ты не рожден для профессии вора.

– Профессии... – Он опять закатил глаза. – Господи, да я увел-то всего пару книг! И что, уже стал, по-вашему, профессионалом?

– Каждый, кто крадет вещи с целью их перепродажи, – профессиональный преступник, – сказал я ему. – Ты просто делал это не очень профессионально, вот и все. Но я говорю серьезно. Прекрати этим заниматься.

Я мягко положил руку на его запястье.

– Пойми правильно и не обижайся, – сказал я, – но дело в том, что ты слишком глуп, чтобы красть.

Глава 2

После того как он ушел, я переложил его сорок долларов в собственный бумажник. Теперь они уже стали моими. Я снизил цену Стейнбека до пятнадцати долларов, прежде чем положить его на полку к остальным книгам. При этом я обнаружил несколько книг не на своих местах и переставил их куда следует.

Праздные покупатели входили и выходили. Я продал кое-что со столика для уцененных книг, в том числе «Эклоги» Вергилия, изданные клубом потомственных книголюбов (обложка пострадала от воды, корешок переплета несколько потерт, цена – восемь долларов пятьдесят центов). Женщина, купившая Вергилия, сама была слегка потертой, с приземистой фигурой и копной рыжих волос. Она заходила и прежде, но впервые что-то купила у меня: значит, дела ее пошли на поправку.

Я видел, как она понесла Вергилия домой, потом примостился за прилавком с «Тремя солдатами», переизданными компанией «Гроссет и Дунлэп». В последнее время я пристрастился к книгам Киплинга из тех немногих, что у меня были. Кое-что я уже читал много лет назад, но «Три солдата» – впервые, и по-настоящему наслаждался знакомством с Ортерисом, Лиройдом и Мальвени, когда колокольчики над моей дверью сообщили, что ко мне пожаловал посетитель.

Я поднял голову и увидел человека в голубой форме, неуклюже пробиравшегося через весь магазинчик прямо ко мне. У него было широкое, открытое, честное лицо, но мое новое занятие уже научило меня не судить о книге по ее обложке. Моим посетителем был Рэй Киршман, самый продажный из полицейских: его можно купить когда угодно.

– Привет, Бери! – сказал он, положив локоть на прилавок. – Довелось читать в последнее время что-нибудь интересное?

– Привет, Рэй!

– Что читаешь?

Я показал ему.

– Мусор, – сказал он. – У тебя же магазин полон книг, ты мог бы найти что-нибудь более стоящее.

– Что ты называешь стоящим?

– О, Джозеф Вамбаух, Эд Макбейн!.. Авторы, которые описывают все как есть, без обиняков.

– Ладно, учту.

– Ну а как идут дела?

– Сносно, Рэй.

– Ты просто сидишь здесь, покупаешь книги, продаешь их и этим зарабатываешь на жизнь – так, что ли?

– Так это же и есть американский образ жизни.

– Угу. Ты совсем переключился, правда?

– Да, мне нравится дневная работа, Рэй.

– Я хочу сказать – полная перемена профессии. Вор-взломщик переквалифицируется в продавца книг. Знаешь, на что это похоже? На заголовок. Ты бы мог написать об этом книгу «От взломщика – до продавца книг». Не возражаешь, если я задам тебе вопрос, Берни?

Ну а если в и возражал?

– Да нет, – сказал я.

– Что ты, черт возьми, понимаешь в книгах?

– Я всегда любил читать.

– Ты имеешь в виду тюрьму?

– Не только, я читал с самого раннего детства. Знаешь ведь, как сказала Эмили Дикинсон: «Нет лучшего путеводителя, чем книга».

– Да, путеводитель... Но ты ведь не бегал, покупая книги, чтобы открыть магазин.

– Магазин уже был. Я был здешним покупателем много лет, знал владельца, а он захотел все продать и уехать во Флориду.

– И сейчас он, значит, купается в солнечных лучах?

– Вообще-то я слышал, что он открыл другой магазин в городке Санкт-Петербург штата Флорида. Не мог выдержать бездеятельности.

– Что ж, тем лучше для него. Как же это тебе посчастливилось купить все это, Берни?

– Получил в наследство кое-что.

– Угу. Умер родственник или что-то в этом роде.

– Ага, что-то в этом роде.

– Верно. Но вот что мне приходит в голову: ты пропал из виду на месяц или около того зимой. В январе, не так ли?

– И в начале февраля.

– Я полагаю, что ты был во Флориде и делал там то, что умеешь делать лучше всего, и тебе это удалось как нельзя лучше, и оттуда ты уехал с тонной драгоценностей. Думаю, что ты испугался слишком большой перемены в жизни и решил, что тебе, сыночку миссис Роденбарр, нужно обеспечить себе хорошее прикрытие.

– Ты так полагаешь, Рэй?

– Угу.

На минуту я задумался.

– Это было не во Флориде, – сказал я.

– Тогда в Нассо. В Сент-Томасе. Какая, к черту, разница!

– Вообще-то это было в Калифорнии. В Оранж-Каунти.

– Никакой разницы нету.

– И это были не драгоценности. Это была коллекция монет.

– Ты всегда охотился за чем-то вроде этого.

– Естественно. Это ведь так выгодно для вложения в дело.

– Пока ты на свободе. А с коллекцией ты поступил по-разбойничьи, не так ли?

– Лучше сказать, что я с этим преуспел.

– И купил этот магазин.

– Верно. Мистер Литзауер не запросил за него целое состояние. Он установил справедливые цены на товар и накинул за недвижимость и всякое старье.

– "Барнегатские книги". Откуда взялось название?

– Я сохранил прежнюю вывеску. Не хотелось возиться с новой. У Литзауера был летний домик в Барнегат-Лайт на побережье в Джерси. На вывеске еще маяк нарисован.

– Я не заметил. Магазин ты мог бы назвать «Награбленные книги» и повесить плакат: «Эти книги – краденые». Усекаешь?