Взмах черного крыла. Часть 2. Белокрылая императрица

– Не стоило даже стараться, дочь императора. Мы сильнее тенгарцев.

Дрожь пробежала по позвоночнику. Я словно смотрела своей смерти в глаза, янтарные с узким зрачком. В этих глазах отсутствовал даже намёк на эмоции. Беспощадная машина убийства, хищник, который наступал на жертву и предвидел её конец.

Я пыталась отгадать его следующий шаг, поэтому щит был универсальным с поглощающим эффектом.

– Никто за меня вам камень не отдаст! – гневно крикнула, пытаясь не поддаваться отчаянию.

Мужчина только рассмеялся мне в ответ и вновь пригрозил пальцем.

– Обман не к лицу той, что так рьяно пыталась вывести меня на чистую воду. Ну же, наследница, неужели ты думаешь, что твой воин, который сражается ради тебя, не пойдёт на сделку? А император… Нам неважно, что думает тот, чьё время подходит к концу.

Я с жадностью слушала новости из Тенгара. Тревога за Гетера не покидала меня, я была рада, что он всё ещё жив.

– Неужели камень так для вас важен, что вы готовы испортить отношения с Тенгаром?

– Я просто старый дракон, мне до политики нет дела. Мне нужен камень и только. И с помощью тебя я его заполучу.

– Разве не проще его купить? – не понимала я безрассудства ящера.

– Если бы его ещё продавали, – зло зашипел брюнет, стремясь сократить расстояние между нами.

Я бросилась прочь вдоль дорожки между могилами. Пару раз споткнулась, с трудом удерживая себя от падения на каменные монументы. Дракон за спиной зло шипел и, кажется, злился всё сильнее.

– Если вам его не продали, значит, это опасно! – пыхтя, выкрикнула и тут же взвизгнула, так как цепкие пальцы мужчины ухватили меня за плечо и дёрнули назад.

Я слышала, как над ухом усмехнулись, и в следующий момент болезненно зашипели. Я дёрнулась, и дракон выпустил меня, так как ему пришлось отражать атаки неожиданной подмоги. Я сумела отбежать от мужчины и обернулась. Стражи! Индеец и монах, призвав свои силы, обрушили на дракона совместную мощь. Я видела, как над физическими телами людей материализовались их астральные помощники – огненная птица и чёрный ворон. Я встала, оглядывая кладбище. Куда бежать, где укрыться? Или принять бой на стороне стражей? Ведь дракон силён, и раз он не начал атаковать, то явно чего-то выжидает. Глубоко вздохнув, сложила руки вместе, призвала силу, накапливая и концентрируя её. Заклинание «Вечного голода» – обманчиво безобидный, мимикрирующий под биополе атакованного паразит, который присасывается к ауре и выпивает своего носителя досуха, вплоть до жизненной энергии. При подобном раскладе драки других вариантов я не смогла придумать, а этот всплыл в голове и надоедал, требуя произнести его. Я собралась бить в спину дракону. Но он выставил руку, словно был готов к нападению, и с большим удивлением воззрился на свою ладонь, в которую впиталось моё атакующее заклинание. В это время монах воспользовался помощью покровительствующей стихии, и я, не устояв на ногах от сильного порыва ветра, упала, с размаху ударившись головой. Боль пронзила всё тело, перед глазами вспыхнули красные хлопья, словно снег, падающий с неба, напитался кровью, а затем я провалилась во тьму.

Первым я почувствовала сладковатый запах: такой я встретила лишь однажды, в далёком детстве, когда случайно забрела в небольшой храм на окраине нашего городка. Я даже не помню, был ли это храм или часовня, или заброшенный молитвенный дом, а вот запах запомнила – тёплый, терпкий, немного сладкий с дымными, хвойно-лимонными нотками, похожий на запах незрелых зелёных яблок. Затем я услышала невнятные шорохи, треск, неразборчивый шёпот и шелест, присущий старым бумажным книгам. Последним вернулся свет. Он вспыхнул перед глазами яркой точкой, а потом растянулся по горизонту – как будто кто-то включил прямо перед глазами необъятной ширины монитор, а через некоторое время стала различать размытые контуры помещения, в которое попала каким-то немыслимым образом. Долгих несколько минут, растянувшихся в том моем пограничном состоянии на часы и годы, я пребывала в прострации, нелепо вертя головой и оглядываясь по сторонам. Я сидела в старом тенгарском храме, который, судя по пейзажу за окнами, находился в лесной глуши.

– Да, это очень древний храм, – раздался голос из ниоткуда. Он был негромким, мужским, печально-добрым.

Я заторможенно обернулась, но никого так и не увидела. Прямо передо мной возвышался алтарь с праотцом-вороном, огороженный от меня несколькими рядами маленьких свечей в глиняных чашах. Справа от меня стоял высокий стол с письменными принадлежностями, рядом с ним полки с фолиантами, с которых свисали верёвочки закладок. В храме царило умиротворение, дарящее покой, но отнимающее эмоции. Словно я оказалась во сне, и всё вяло доходило до моего мозга.

– Всегда удивлялся желанию моих детей воевать, – опять раздался мужской голос, но его обладателя по-прежнему не было видно. – Я столько раз посылал им своих вестников, чтобы те помогли им усмирить гордыню. Но мои дети слишком тщеславны и слишком жаждут власти.

– Кто вы? – тихо спросила, не узнав свой осипший голос. Я сжала рукой горло, чувствуя странное жжение.

– Я праотец, – мягко ответил голос.

– Праотец воронов? – осторожно уточнила, глядя на алтарь, где стояла его статуэтка.

– И воронов, и драконов, и даже людей. Всех вас, считающихся разумными.

Я не ожидала такого ответа, а храм вновь погрузился в молчание. Я даже не слышала треска свечей, хотя их колыхал ветер, и пламя тревожно плясало на самом кончике фитилей. Я недоверчиво разглядывала деревянную статуэтку на фоне раскидистого дерева.

– Ты, наверное, хочешь спросить, что происходит, и почему именно с тобой?

Долго обдумывала, что я на самом деле хочу узнать, и кивнула, чувствуя, как у меня начала кружиться голова. Дым от свечей потемнел и стал сгущаться, поднимаясь вверх и закрывая собой алтарь.

– Ты мой вестник.

– Кто? Вестник? Я? По…

– Почему ты? Потому что я тебя создал такой. Но мои слишком самоуверенные дети не слушают тех, кто рождён в простых семьях, вот и пришлось тебя определить в семью самого императора.

– Зачем? – не поняла я ровным счётом ничего.

– Чтобы предупредить. Мои дети в упор не видят, что убивают сами себя, изживают, губят. Я лишил их права продолжать свой род, надеясь, что они одумаются и помирятся, но стало только хуже.

– Но почему… – повторила, так как не получила ответа на первый вопрос, – почему именно тенгарка?

– Тенго всегда были моими любимчиками – верными друзьями, младшими братьями, защитниками, но при этом жуткими драчунами, – праотец рассмеялся, а я заслушалась его, так как мне чудилось в этом смехе журчание ручейка, скачущего с камня на камень.

Неожиданно я перенеслась к небольшому водопаду и оказалась сидящей на валуне возле каменной скалы. На мне вдруг материализовалось снежно-белое платье без рукавов, и я осторожно погладила жёсткую ткань, затем огляделась. Вокруг шумел густой первозданный лес, пение птиц доносилось из его глубин. Яркие бабочки с золотыми крыльями порхали над лепестками огромных экзотических цветов. А рядом со мной смеялся ручеек, холодные воды которого омывали мои босые ступни.

– Я решил дать тенгарцам ещё один шанс всё исправить, – я подняла голову на старца в белом хитоне.

Он был сед, с густой окладистой бородой, в чертах его лица не просматривалась какая-то конкретная раса, скорее гармоничная смесь всех известных мне, при этом его кожа была светлой как снег, а морщины на лице словно ненастоящие. Глаза – голубые, как само небо – светились теплом и любовью. Я была поражена и чувствовала волнение. Никогда даже не задумывалась, как может выглядеть наш Творец. Наверное, именно так – как добрый и любящий дедушка. Старец держал в руках чётки из разноцветных светящихся бусин. Они были прозрачные и будто бы живые. Стоило только задержать на них взгляд, и картинка увеличивалась в размере, давая возможность подсмотреть, что находится внутри стеклянных стенок. В одной я сумела разглядеть летящего дракона, который на моих глазах скрылся за каменным пиком горы. В другой царила непроглядная темень, и лишь лунный свет бросал серебристую дорожку на гладь воды. В самой крайней узнала свой родной дом, охваченный пожаром, и маму, которая встревоженно хватала собравшихся людей за руки и о чём-то спрашивала их.