Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку
Шрифт:
Под Урус-Мартаном мне пацаны крикнули: «Тебе письмо от девушки из Москвы!» Я очень удивился, потом вспомнил, как писал письмо за Володю Проничкина. Долго не решался открыть конверт… Наташа писала: «Володя, я понимаю, у тебя скоро дембель, скоро домой, будь осторожней, береги себя…»
Мне трудно было писать, но я рассказал ей, как погиб ее Володя. Учился он в школе № 662 в Москве, там, по-моему, есть мемориал в честь него.
Александр Шмелев:
– Подъезд возьмем – там и ночуем, а в доме даже полов нет, один бетон. Спали мы прямо на бетоне. Костер – нельзя. Нашли запас женских колготок, и эти колготки по несколько штук на себя натягивали –
Снова смотрим видео разрушенного Грозного… В кадре разбитая пожарная часть, уцелели цифры «01».
– Это место незнакомое…
Александр Шмелев:
– Взяли какой-то дворец. Там сауна, печка дровяная, все целенькое. Нас человек десять было. Нашли в бутылках-полторашках воду замерзшую. Сауну растопили, коньячок нашли, выпили. Это уже после штурма. В сауне все напарились, чесались да чесались… Каждому вышло по две полторашки воды, и все мы в сауне намылись, в джакузи. Тогда мы узнали, что можно вымыться всего тремя литрами воды. Вся вода черная в джакузи стала… Бутылку водки тогда на всех выпили…
«Обстановка может перерасти в панику…»
Александр Федорченко, начальник штаба 2-го мотострелкового батальона:
– Утром я проснулся от того, что «еду» на досках по кирпичам, на которых они лежали. Открыл глаза и увидел странную картину: фанерку, закрывавшую окошко, вырвало на улицу, за ней, как джинн, вылетел огонь из костра, одеяло, висевшее на входе, прижало к потолку. Голова резко заболела, подкатывала тошнота. Я почти выполз на улицу и стал умываться снегом, одновременно подавая команду на открытие огня, предположив, что это начало атаки боевиков, тем более перед нами образовалось облако из пыли. Вскоре пыль, оказавшаяся кирпичной крошкой, осела, и мы увидели перед собой уже две четырехэтажки. Проем в два окна всех этажей ушел в подвал. Тут мы почувствовали странный запах. Боевики уже взрывали емкости с ядовитыми газами, так что опасения имели основания. Вот когда я по-настоящему испугался. Ведь в памяти было еще свежо оранжевое облако, которое прошло над городом, когда мы стояли в Старопромысловском районе.
Я спросил у бойцов, где их промышленные противогазы, выданные нам перед теми событиями, но ответ знал заранее: либо выброшены, либо в сумках из-под них боеприпасы или еда. Я почувствовал, что обстановка может накалиться и перерасти в панику. Но в то же время запах был странным, не похож ни на аммиак, ни на хлор, а имел какой-то технический оттенок. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я вспомнил слова нашего преподавателя, когда учился в училище: если нет противогаза, а прожить хочется еще немного, то выдержанная портянка товарища в этом может помочь. Ребята заулыбались. Тут я услышал голос снайпера, который увидел источник запаха. Подойдя к нему и посмотрев в указанном им направлении, я увидел какую-то бочку, из которой вырывался газ. Взяв у него оптику, смог лучше ее рассмотреть. Это оказалась хвостовая часть ракеты. Теперь стало совсем понятно: и этот взрыв, и обрушение части здания, и, наконец, запах. Тут я вспомнил, что ракетное топливо очень токсично и плохо влияет на мужскую силу, поэтому в форме шутки сказал, что у кого нет детей или есть желание их увеличить, пусть отойдет в сторону. Вскоре запах совсем исчез.
В этот день по моей просьбе к нам прибыло поочередно несколько танков, и мы смогли вести огонь по зданиям вокруг площади прямой наводкой, при этом бойцы старались попасть в заметавшихся боевиков. Одного, мелькавшего на отрезанном чердаке (уничтожена была лестница), так и пришлось накрыть огнем из танка, уж больно юркий был. А после обеда на мою смену прибыл замполит, вернувшийся из отпуска, а я по
приказу комбата убыл на КНП заполнять журнал боевых действий батальона и писать боевые донесения.«Напряженных моментов было много…»
Сергей Юдин, командир полка, гвардии полковник:
– Взаимодействие с авиацией было очень слабое, с артиллерией – нормальное. Огня хватало. В эти дни практически не спал несколько суток. Напряженных моментов в эти дни было много… Особенно мешало продвижению полка высокое, господствующее здание. Боевики его очень упорно обороняли. Успех боя за это здание решило неординарное использование самоходки калибра 152 миллиметра. С риском для экипажа лично командиром артдивизиона подполковником Костюченко самоходка была выдвинута из-за укрытия. Он меня долго уговаривал разрешить вывести самоходку на прямую наводку. Точным огнем самоходки были развалены два этажа этого здания вместе с подъездом. Практически после этого боевики, защищавшие здание, разбежались.
«По секундам рассчитали стрельбу…»
Александр Фролов, зам. командира полка, гвардии подполковник:
– Продвинулись вперед, через торговый центр 5-я рота зашла в подвал недостроенной пятиэтажки, и не могут вылезти: завален проход. А наверху сидели духи, ждали. Рядом в здании 4-я рота, то же самое. С той стороны три пятиэтажки как бы вклиниваются в частный сектор. И такой огневой мешок… Что мы там только не делали, как только не долбили – все было бесполезно. Потом согласовали решение с командиром 752-го полка и залпом самоходок раскололи эту девятиэтажку, откуда духи вели особенно сильный огонь. Оттуда крики по рации: «Ой-ой, ой! Мы так не договаривались!» У этих пятиэтажек, которые клином к нам выходили, подъемный кран стоял, с него снайпер стрелял. Подвели артиллерию, и кран этот сложился.
Булавинцеву очень мешал огонь из двенадцатиэтажки. Танк выезжает из-за укрытия, делает выстрел, и пока выстрел из гранатомета летит – уезжает задним ходом. Эффективность этой стрельбы была минимальной: надо было попадать в несущие столбы, а из танка так точно не попадаешь, поэтому он просто коридор под домом пробивает, и толку никакого.
Как только мы вышли на Минутку, пошли на расширение, вправо, потом опять вправо вместо 506-го полка. Наша 1-я рота частью сил уперлась в девятиэтажку, в торец, попала под шквальный огонь, в глубине пятиэтажки снайпера молотят, а справа 1-я рота частью сил зашла в тэпэшку, там гаражи, зона, насыщенная душьем. Застряли здесь…
Первому батальону дали три танка, там участок был метров 70 и прикрытие, частный дом. Впереди девяти– и пятиэтажка, деревья мешают – с танка по ним выстрелы не долетают. Танкисты по секундам рассчитали стрельбу. Две секунды проехал – стреляет и тут же трогается с места, выстрел в танк из гранатомета – мимо. Танк уходит в укрытие, затем снова движение три секунды, делает выстрел и опять в укрытие. Выстрел в танк – мимо! Так мы и заглушили эту пятиэтажку.
«Было ощущение, что попали в Сталинград…»
Александр Швидков, старший офицер самоходной артиллерийской батареи (СОБ), старший лейтенант:
– С Ханкалы бомбили площадь Минутку без отдыха и сна примерно неделю. Стреляли, как зомби, на автомате. Чтобы меняться на отдых, в расчетах вместо пяти человек работали по двое, а то и по одному на орудие. Выгружали снаряды с нарушением всех требований безопасности. Снаряд, упавший с высоты более метра, в теории непригоден для стрельбы. Возможен разрыв в канале ствола. Но из-за того, что на орудие за сутки приходилось отстреливать по 60–100 снарядов, люди из-за усталости были не в состоянии нормально выгружать боеприпасы, и приходилось их скидывать прямо на землю.