Взрослая жизнь для начинающих

По крайней мере, хорошо, что у них нет общего дома, который пришлось бы продать и поделить деньги. Хотя деньги бы ему сейчас не помешали.

Крис горько улыбнулся и подумал, что, возможно, Мэри была права, когда говорила, что снимать квартиру означает выбрасывать деньги коту под хвост.

Он подозвал официантку и попросил кувшин воды из-под крана и два стакана, а потом снова начал смотреть меню, но глаза его лишь мельком пробегали по страницам.

Возвращаясь в Англию на маленьком самолетике, Крис старался подобрать слова, чтобы объяснить Мэри, как он переменился, но в голову ничего не приходило. Он знал, что не особенно хорошо умеет выражать свои мысли, — он постоянно убеждался в этом, когда сталкивался с ее молниеносной реакцией, — но ведь он должен как-то объяснить, почему решил уйти от нее. Он не собирался добавить: «И сломать ей жизнь». Пока она сама не скажет этих слов.

К сожалению, в голову приходили только фразы, которые он миллион раз слышал в пошлых американских комедиях, и он понимал, что Мэри, мастера словесных стычек, это не устроит. Она воспользуется этим против него: он даже не потрудился честно высказать то, что чувствует. «Дело не в тебе, а во мне!» — как бы это близко ни было к истине, но после такой фразы он может получить от нее тарелкой по голове. Вот, наверное, почему она настаивала, чтобы они встретились в ресторане.

Крис вздохнул и потер глаза. Только бы Мэри не устроила сцену, — ему этого просто не выдержать. Последние три недели ему удавалось поспать всего несколько часов за ночь, и то весьма нерегулярно. Он увидел все то, о чем раньше только читал или слышал: видел горе, с которым, как он раньше беспечно предполагал, можно разобраться, послав по факсу несколько писем и позвонив из одного уютного лондонского офиса в другой. Теперь он знал, что с реальными проблемами справиться не в состоянии, и то лучшее, что он мог предложить, выглядело весьма жалко по сравнению с тем, что нужно было этим голодным, сбитым с толку, озлобленным людям. Но кроме того, и, может быть, это было еще более важно, он знал и то, что должен продолжать начатую работу, пусть она ничего общего не имеет с тем, что он делал раньше, думаябудто занимается гуманитарной помощью. Иногда он совершенно забывал, каким был дотого, как прибыл в центр оказания помощи.

Крис понимал, что это покажется жестоким, но в глобальном масштабе то маленькое доброе дело, которое он совершал для этих людей, значительно перевешивало полгода страданий той женщины, на которой ему вообще не следовало было в свое время жениться, — и кстати, вполне возможно, что потом она будет его много лет за это благодарить.

Мэри пришла ровно в час пятнадцать, как он и ожидал, и Крис немного приподнялся со своего места, — он не знал, насколько тепло ему следует обходиться с ней. На его письмо она ответила достаточно спокойно и так же спокойно говорила с ним по телефону, — возможно, ее что-то отвлекало. И сейчас она казалась вполне спокойной, — в его отсутствие она явно не зачахла, — на ней была облегающая ярко-зеленая блузка, и ложбинка между ее пышных грудей была открыта несколько более откровенно, чем это допустимо для учительницы начальной школы. Она уверенно шла по переполненному ресторану, размахивая сумкой, и пробиралась между столиками, покачивая бедрами, как толстая, но грациозная кошка. По ее глазам никак нельзя было предположить, что она собирается побить его, хотя сумка у нее, как всегда, была такой большой, что в ней вполне поместилась бы тяжелая полицейская дубинка.

Официантка показала ей заказанный столик и предложила меню, которое Мэри взяла, после чего поблагодарила официантку с той самой особой, секретной улыбкой, которая всегда помогала ей завоевать сердца детишек.

— Мэри, — официальным тоном обратился Крис. — Рад тебя видеть.

Она наклонилась к нему и дала поцеловать себя в щеку, но пока рассматривала его, улыбка, с которой она глядела на официантку, исчезла — на мгновение. Потом она снова улыбнулась, но, хоть алые губки и растянулись очень широко, глаза так и остались недоверчивыми и немного грустными.

— Я тоже рада тебя видеть, — сказала Мэри. Она села, одним движением развернула салфетку и начала просматривать меню, — Крис почувствовал, что она, как и он сам, на самом деле ничем там не интересуется. — Извини, что мы встречаемся в ресторане, но… — Она не стала договаривать предложение, и они так и сидели, глядя, не поднимая глаз, друг в сторону друга поверх одинокого розового тюльпана в вазочке.

— Итак, — нарушила напряженное молчание Мэри, пока он все еще пытался подобрать слова.

«Слава Богу, по крайней мере она не собирается делать все еще хуже, чем есть», — подумал с облегчением Крис, который так и не придумал, с чего начать.

Он посмотрел на нее, чтобы понять, о чем она заговорит после этого «итак», и его неприятно поразила появившаяся на ее лице полуулыбка Моны Лизы. Он не мог понять, что стояло за такими улыбками, и поэтому их просто не выносил.

— Итак, — продолжала она, — за иголкой потянулась нитка?

На лице Криса изобразилось непонимание, а потом он почувствовал привычное раздражение.

— Что-что?

— Ничего. Не обращай внимания. Ты не останешься, правильно я понимаю?

— Не останусь. Я переночую у одного человека с моей работы. Вечером завтрашнего дня я обязательно должен вернуться. У нас сейчас очень не хватает сотрудников. Тяжелое время. — Он замолчал, потому что был совершенно не расположен превращать человеческие страдания в тему для трепа за обеденным столом. Скажи он правду, и Мэри будет так мучиться чувством вины, что не сможет ничего съесть; если он попытается представить все в розовом свете, то есть после этого не сможет он сам.

Но ведь он отправился туда отчасти и из-за нее, ведь так?

— Не могу тебе передать, как было трудно… — Крис встретился с Мэри глазами и серьезно посмотрел на нее. Как ему ей это объяснить? И сможет ли она по-настоящему понять? Стоит ли разговор начинать сразу с таких вещей, или спросить, началось ли уже в Англии лето?

Мэри наклонила голову, показывая, что он может продолжать.

— Там я стал другим, изменилась вся моя жизнь, — просто сказал он. — Я знаю, что это звучит банально, но это правда. Раньше я часто наивно нес чепуху — говорил, что страдания человечества начинаются прямо у нас за порогом, сам не понимая, насколько все может быть ужасно. А теперь я это знаю, и, хотя на самом деле не хочу возвращаться, не хочу снова видеть, как в кошмарном сне, все эти перепуганные, полные отчаяния лица, но знаю, что должен сделать это, потому что иначе им будет еще хуже.

Мэри прикусила губу.

— Да, могу себе представить. Нет, не могу представить, нет. Ты же, наверное… наверное… весь измотан.

Крис кивнул. Сейчас был тот самый момент, когда большинство мужчин заявили бы: «Вот поэтому, черт возьми, мне так важно, чтобы моя жена была рядом со мной!» — но он понял, почти сразу после приезда, что ему нужно побыть одному. Их отношения не могли бы придать ему сил, — да он с трудом представлял, какими должны быть такие воодушевляющие отношения. А если не можешь пробудить в себе нужную энергию, то тогда вообще не следует ехать куда-то помогать тем, кто нуждается в помощи. Тем, у кого вообще ничего не осталось.

— Ну а ты как? — спросил он из вежливости. — Как твои дела?

Снова полуулыбка. У нее явно было что-то такое, о чем она не хотела ему рассказывать, и это выводило Криса из себя, хотя он и понимал, что не должен так реагировать.

— Да, ну, все хорошо. Прошли в школе инспекцию отдела стандартизации. Помогаю Джиму и Ангусу в пабе, пока они стараются организовать дело по-новому. Нед сейчас ведет переговоры о съемках документального сериала на кухне…

Мэри видела, что ему не особенно интересно. Но он по крайней мере пытался изобразить участие. Столько лет она наблюдала за настроением Криса, стараясь избежать словесных стычек, что теперь могла читать в его душе, как в напечатанной крупным шрифтом книге, и сейчас ей казалось, что он разрывается между стремлением рассказать ей все, во всех чудовищных подробностях, чтобы ей стало плохо, и желанием оставить весь этот груз при себе и чувствовать себя мучеником.

Но потом Мэри упрекнула себя за такие резкие мысли. Зачем она так? На первый взгляд, когда она посмотрела на него с другого конца зала, Крис казался совершенно таким же, как и прежде, но теперь, когда они сидели рядом, она замечала в нем некоторые мелкие изменения, за которыми могли стоять и перемены более серьезные. Под глазами у Криса были мешки, волосы поредели так, что лоб как будто стал на пару сантиметров выше, и на середине произнесенного предложения он как-то отвлекался и нервно вздрагивал, когда видел любые движущиеся предметы. Говорил он рассеянно, и казалось, что какая-то часть его существа так и осталась там, на Балканах.