Взрослая жизнь для начинающих
Шрифт:
— Да.
— Вы поскользнулись на коврике в туалете? Вас раздражает жена?
Ангус взлетел по ступенькам, — из кармана у него торчали три отвертки, лицо исказила ярость.
— Нет, нет, нет, нет, нет. Мне некогда говорить с Джимом, — заявил он, отодвинув в сторону Айонину протянутую руку с трубкой.
Ее передернуло. Раньше ей случалось видеть его таким свирепым только за рулем автомобиля. Наверное, Габриэл сказал что-то совсем ужасное.
— Ангус… — начала она ласково.
— Да я сейчас выкину отсюда этого педераста за его гребаный конский хвост!
Айона преградила ему путь, поставив
— Ты ничего не будешь делать. Через полтора часа нужно будет обслуживать посетителей. На кухне есть только два готовых холодных блюда. Не трогай Габриэла. Поговори с Джимом.
— Я твой начальник и приказываю тебе меня пропустить! — Ангус посмотрел на нее неприятным, жестким взглядом, и Айона почувствовала, что в ответ на это и ее лицо принимает непреклонное выражение. Она совсем этого не хотела, оно появлялось, как будто струпья.
— А я твоя девушка и приказываю тебе прекратить это! Не надо было подслушивать!
Ангус продолжал смотреть на нее. Айона не отводила взгляда; она чувствовала, как напряглись ее ноги. Айона заметила, что уже не первый раз Ангус, выходя из себя, переставал казаться взрослым — с него как будто слетала маска, и перед ней представал разгоряченный сердитый мальчишка, которым он когда-то был. Ей это не нравилось. Они так не договаривались. Айона рассчитывала, что он при любых обстоятельствах будет взрослым, воспитанным, вселяющим в нее спокойствие. А еще она вдруг поняла, что высказывания типа «я — начальник» ей тоже очень не нравятся.
Айона подавила в себе порыв наорать на него — кругом были постоянные посетители.
— И что ты собираешься сделать, уволить меня? — Она попыталась сказать это шутливым тоном, но слова прозвучали жестко, и тут она вспомнила, что в руке держит телефонную трубку, — примерно на уровне плеча, поэтому Джим сейчас все слышит, как в концертном зале. Она поджала губы.
— А я мог бы, — упрямо огрызнулся Ангус. — Я уволил бы тебя и смог бы пойти на кухню и уволить эту парочку.Тогда он мог бы спокойно сниматься для телепрограммы, и ему не пришлось бы терпеть никого из нас… бездельники!
Проклятье. Айона слышала, как из трубки доносится голос Джима, который пытается понять, что происходит, — как и обычно, когда кто-то повышал голос, он говорил таким трагическим тоном, как будто предвещал всем скорую гибель. Ее приводило в ужас то, что их ссору слышат посторонние. Хорошо все-таки, что их слышит Джим и что он хочет поговорить с Ангусом (и теперь уже сообщает об этом очень настойчиво), потому что ее уже распирало от слов и фраз, которые так долго приходилось сдерживать.
Например: «Ты меня не нанимал, фашист!»
Или «Только не воображай, что можешь вот так мной командовать!»
«Кем ты себя возомнил, черт возьми?»
«Можетбыть, ты паб любишь больше, чем меня!»
«Почему я за всю неделю могу нормально отдохнуть только один час?»
«Думаешь, я хочу жить с человеком, от которого постоянно несет всеми запахами паба?»
«Я, может быть, и не хочу выходить замуж за такого психопата, которому только бы покомандовать!»
«Может…»
Она с такой силой сжала трубку, что костяшки побелели.
Ангус ответил на ее молчание еще одним недобрым взглядом, и, будто против собственной воли, с губ Айоны сорвались слова:
— Подумай хорошенько перед тем, как вот так со мной разговаривать, — и он уже было открыл рот, чтобы заорать на нее.
— Эй, эй, эй, что тут происходит? — Нед вошел в дверь, неся три ящика с овощами. На его худых руках выступали бицепсы, а футболка с «Нирваной» так же свободно болталась на плечах, как и двенадцать лет назад, когда он впервые надел ее. — Ребята? Мне кажется или что-то произошло?
Айона повернулась и почувствовала, что голова у нее кружится, а сердце бешено стучит. Но все же она была невероятно рада видеть Неда.
— Нет, все в порядке. Джим только что позвонил и хочет поговорить с Ангусом.
— Да не надо, я передумал, — негромко послышался голос Джима из трубки.
— Я не хочуговорить с…
— Поговори с Джимом! — проревела Айона. — Сейчас же!
Потрясенный Ангус взял трубку и отошел к другому концу стойки.
— Я не знал, что вы женаты, — непринужденно произнес Сэм.
— Мы не женаты. — Айона прикусила язычок, чтобы не ляпнуть какую-нибудь гадость.
— Нет, приятель, это только так кажется, — пояснил Нед, поставил ящики на стойку и пошел за следующими. — Кричат, вопят, командуют друг другом…
— На этом и держатся счастливые семейные отношения, — печально сказал Сэм. — Вот и моя Кэтлин…
— Вы просили пинту пива, не так ли, перед тем, как наш разговор столь грубо прервали? — спросила Айона, дрожащими руками открывая посудомоечную машину, чтобы достать стакан.
— Ну, если вас не затруднит. — Сэм слез с табурета и по секрету сообщил: — Пойду, покажу Перси фарфоровую штуку.
У Айоны дрогнули руки, и внутри посудомоечной машины загремели грязные кружки.
— Она сломана, лапочка, — ласково сказал Нед. Он поставил на стол ящик с кабачками и снял руки Айоны с проволочной сетки. — Будь добра, принеси мне льда из погреба. Мне нужно будет охлаждать суп. А Сэму я сам налью кружечку.
Айона кивнула и отправилась в погреб.
Хотя в погребе было чище, чем в ванной на старой квартире Джима и Неда, но в нем так же пахло застарелой плесенью, несмотря на все старания Ангуса, который помыл погреб из шланга. Даже в жаркие дни стены здесь оставались прохладными; на кирпичах виднелись нацарапанные в свободные минуты трактирными слугами когда-то в далеком прошлом каракули и отметки — они были еле видны под слоем пыли, их почти уничтожила рука времени. Айона опустилась на ящики с коктейлями, положила подбородок на руки и посмотрела вверх, на скат для угля, откуда, через толстые стекла викторианских времен, пробивались бледные солнечные лучи. Сейчас из кухни слышалось только постукивание и бормотание — наверное, резали овощи, — частично заглушаемое работающим на полную мощность «Радио один».