Взрослые дети алкоголиков. Дети из неблагополучных семей

Слова не оставляют синяков

В детстве вокруг меня были дети, над которыми издевались физически, я же был жертвой «только» эмоционального и вербального насилия. На мне не было ни царапины. Мы жили в уютном доме с черепичной крышей. Родители кормили нас. На ночь оставляли включённым ночник. А ещё на нас сыпались угрозы и обвинения. Мы были сыты, у нас был кров, и этот свой фундаментальный вклад родители не давали забыть, громогласно требуя благодарности.

Их словесные удары разрушали меня, мне было ужасно больно и одновременно стыдно, потому что со мной «ничего такого» не делали. Я не верил сам себе. Да и никто другой, взглянув на моё абсолютно неповреждённое тело, не смог бы мне поверить. Я начал оскорблять себя и других. Мне казалось, если я буду вести себя как последний псих, кто-нибудь догадается, что дело плохо. И это будет моим доказательством. Тогда я смогу удостовериться, что я жертва насилия. Но этого не произошло. Люди думали, что я сошёл с ума, и от этого было стыдно ещё больше. Долгое время я так и не верил, что подвергался насилию. Да и кто бы стал меня слушать. Я впал в депрессию из-за постоянного ощущения, будто пробираюсь по зыбучим пескам и ни в чём в жизни не могу быть уверенным. Весть ВДА говорит о том, что эмоциональное насилие тоже ранит. В Сообществе я наконец получил желанное подтверждение. Оно дало мне ощущение твёрдой почвы под ногами; по ней я иду к своему выздоровлению.

Неважно, какое именно насилие или пренебрежение мы вынесли, ВДА помогает разобраться в том, что осталось у нас внутри. Мы стараемся полностью вспомнить своё детство, а это означает не только перечисление всех дисфункциональных поступков родителей. Мы заново проживаем чувства, вызванные их насилием или критикой. Мы вспоминаем событие и возвращаемся в те чувства. В этом нам помогает поддержка ВДА и Высшей Силы. Стараясь полностью вспомнить детство, мы нарушаем семейное правило «не помни». И начинаем оплакивать себя, в результате освобождаясь от непреодолимой потребности контролировать других. Мы учимся честно и объективно рассказывать свою историю. Учимся отделяться от родителей и быть собой.

Усвоенные типы мышления и поведения

Последующую часть главы мы собираемся посвятить четырём типам интернализированного поведения, переданного нам родителями, родственниками или опекунами. Мы поговорим о перфекционизме, контроле, бескомпромиссном мышлении и оценочности (или как ещё её называют – критикующем внутреннем родителе). Эти четыре состояния преобладают в личности взрослого ребёнка. В Программе мы учимся распознавать перфекционизм и ригидное мышление. При должной честности мы замечаем, как контролируем себя или пытаемся контролировать других. Наконец, все мы хорошо знаем своего внутреннего критикующего родителя или критикующий внутренний голос. Этот голос сомнений и самообвинений разрушает наши отношения и лишает шансов на счастье. Программные инструменты помогут нам освободиться от всех четырёх типов поведения.

Мы начнём с перфекционизма. Леность, прокрастинация, пассивная агрессия в совокупности со стремлением думать и действовать идеально – всё это его формы. Открывает раздел о перфекционизме история одного из взрослых детей.

Перфекционизм

Всё-таки со мной это случилось

Когда я узнал, что перфекционизм присущ мышлению взрослого ребёнка, я решил, что это не про меня. Я никогда не страдал аккуратностью, всегда делал меньшее из того, на что был способен, и редко оценивал людей. Мне казалось, перфекционист не совершает ошибок и одержим чистотой.

В Программе я начал понимать, что до краёв наполнен перфекционизмом и внутренней критикой. Я слышал критикующий голос отца: он то звучал у меня в голове, то пробивался сквозь мои слова. Каждая моя фраза свидетельствовала, что я не принимаю себя. Ни один мой поступок, ни одна мысль не дотягивали до идеала. Я всегда находил изъян в том, что говорил или делал. Пока я не пришёл в ВДА, я не замечал, как постоянно оцениваю себя и других. Я считал это в порядке вещей.

Как распознать перфекционизм

Перфекционизм и его формы существуют во всех алкогольных и дисфункциональных семьях. Есть разница между родительской поддержкой, побуждающей детей развиваться и достигать всё лучших результатов, и разрушительным перфекционизмом, при котором планка поднимается за грань разумного.

Перфекционизм развивается как ответная реакция на постоянный контроль и стыжение. Ребёнку кажется, что если действовать и мыслить идеально, стыда удастся избежать. Однако опыт показывает, что в такой семье ожидания неуклонно возрастают. Что бы мы ни делали, всё равно придётся испытать стыд и ощущение, будто мы опять подвели родителей. В такие моменты и начинает формироваться внутренний критикующий голос. Это ранний признак интернализации родительского гиперкритичного отношения. Из этих семян впоследствии вырастет неприятие себя.

В некоторых семьях царят агрессия и подавление. Детей должно быть видно, но не слышно. Хорошая успеваемость и прочие школьные достижения могут и не быть в центре внимания. От детей прежде всего требуется безукоризненное поведение, иначе их ждут угрозы и унижения со стороны родителей. Даже то, как они выполняют обязанности по дому или стригут газон, может быть предметом постоянной критики. Дети словно не способны сделать ничего правильно. Обычно такой ребёнок опускает руки, и начинается пассивно-агрессивная стадия, когда он плохо учится и мало успевает в других областях. Но есть дети, которые так никогда и не сдаются. Они выбирают другой путь – пытаются угодить родителям. А родители находят изъян даже в том, как сложено бельё или вычищен ковёр. Если ребёнка наконец похвалят, то непременно с оговоркой: «Неплохо для неудачника».

Справедливости ради мы должны сказать, что родители делают с нами то, что когда-то сделали с ними. Руководствуясь самыми лучшими намерениями, они передали нам перфекционизм и критику тем же способом, которым сами когда-то их получили. Иногда казалось, что родители ищут ошибки в любых наших идеях и достижениях без всякого злого умысла. Когда мы спрашивали об этом, они отвечали, что желают нам добра. Им хотелось, чтобы мы становились лучше, чтобы больше старались. Ни родители, ни родственники не замечали, как их мрачные предсказания и постоянная критика влияют на детское ощущение самоценности и благополучия. Когда ребёнок демонстрирует низкую самооценку, они расстраиваются и не понимают, в чём же дело. Они либо винят самого ребёнка, либо его друзей.

В других семьях детей превращают в объекты восхищения: они безукоризненно одеты, образцово держат осанку, их демонстрируют на званых обедах среди блестящих приборов и накрытых столов. На праздники съезжаются гости и рассыпают комплименты за безупречный порядок и идеальных детей.

Со стороны кажется, будто родители занимаются детьми. Они исправно посещают спортивные соревнования и учебные олимпиады, красиво одевают детей, покупают им компьютеры и возят в школу. Но дома они жёстки и холодны. Одни родители лишают детей похвалы и ласки, если тем не удалось достигнуть запланированных высот. Другие за счёт интеллектуального превосходства разбивают любое возражение ребёнка. Детский протест – ничто перед родительским требованием добиваться большего. Ребёнку или подростку трудно справиться с непоколебимыми доводами родителей, призывающих его к безупречности.

Мы знаем историю девочки, которая прекрасно училась в школе, зарабатывала пятёрки по всем предметам. Но когда она показывала дневник своей матери, то в ответ получала: «Это всё, на что ты способна?»

Сейчас ей 61 год, но она до сих пор помнит своё горькое разочарование от материнских замечаний. Благодаря ВДА ей удалось увидеть, как дни, месяцы и годы подобных реплик вселили в неё страх, что никогда ни один её поступок не будет достаточно хорош. Эта талантливая женщина, высококлассный специалист в своём деле, так вспоминает мать: «Её перфекционизм выражался в простом и почти незаметном лишении меня всякого одобрения».