Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть IV: Все настоящее одинаково

Так вот, еда, которую подавали у Дамочки, была приготовлена, мягко говоря, без любви. Я бы даже сказал «с нелюбовью». Мне было интересно посмотреть, кто готовит все это, как говорил Ван, «варево». Поэтому я после обеда попросил у хозяйки разрешения отправиться на кухню – «поблагодарить» шеф-повара. Шеф-повар оказался тощим и весьма желчным мужчиной. Неудивительно, что он не ужился ни в одном ресторане. И дело было отнюдь не в интригах, как сообщила мне Дамочка. Дело было в характере. Меня он видел первый раз в жизни, но уже терпеть не мог. Почему, я не знаю, ведь я не умею читать мысли. Зато эмоции, даже «вложенные» в еду, очень хорошо могу. Так что как бы человек мне ни улыбался и ни благодарил за то, что я оценил его кулинарное мастерство (а он был несомненным мастером), я прекрасно чувствовал, что он ждет не дождется когда я покину «его» кухню.

Выпив с Дамочкой кофе, я поблагодарил за обед, распрощался и ушел. Через пару дней она позвонила мне и в сотый раз стала рассказывать, что у нее болит живот и стала спрашивать, как ей питаться.

– А вы дайте своему повару оплачиваемый отпуск, пусть поедет в Париж, отдохнет, повеселится, – предложил я.

– А кто будет мне готовить? – искренне удивилась она.

– Я поработаю у вас неделю поваром.

– Зачем? – еще больше удивилась Дамочка.

– Через неделю узнаете. Работать буду бесплатно, так что вы ничего не теряете. Заодно и другую кухню попробуете.

Переговоры у нас были длинные. Дамочка, которая была отнюдь не дура (среди людей, сумевших создать такой немалый бизнес, как у нее, дураков и дурочек не бывает), никак не могла взять в толк, зачем мне это нужно.

Я же не хотел ничего объяснять, чтобы не «программировать» ее, у нее и так в голове была заложена куча программ и шаблонов. Пусть это будет для нее сюрпризом. Суть же была более чем проста. По моим предположениям через неделю нормального питания у нее должен был перестать болеть живот. Никакой особенной патологии я у нее не видел, просто она не «кушала», как ей казалось, изысканную еду от «от шефа», а жрала всякую гадость, приготовленную человеком с очень плохим характером. Мне показалось, что характерец у Поля даже хуже, чем у меня.

Готовить я умел очень прилично. Учитель Ван знал в этом толк, а мастер Мо настолько любил поесть, что вообще стал потрясающим поваром. Причем, он умел готовить не только китайские блюда. В общем, рядом с ними кое-что «перепало» и мне, хотя я не слишком любил готовить и никогда не готовил для себя. Причина у меня была чрезвычайно уважительная – лень.

Само собой, я не был профессионалом в этом деле, но заменить, например, шеф-повара в здешнем вьетнамском ресторане «Побег бамбука» вполне смог бы. Впрочем, однажды я именно так и сделал. Предложил хозяину ресторана, что когда придет босс здешней вьетнамской мафии Кань, я приготовлю ему его любимое блюдо.

И мы договорились так: меня пускают на кухню, где я смотрю где что лежит и привыкаю к огню (точнее, к плите) и к кухонной утвари. А потом мы побились об заклад: когда придет босс Кань, я приготовлю все, что он закажет, и босс останется доволен. Хозяин был в восторге. Во-первых, он не сомневался, что я проиграю пари. А во-вторых, мастер Минь в роли повара – это была бы лучшая реклама его ресторана. Основные посетители его ресторанчика вьетнамцы, а в здешней вьетнамской общине не было человека, который бы не знал, кто такой мастер Минь. Гнева босса Каня хозяин не опасался, потому что этот старый лис много раз видел нас вместе и знал, что Кань очень дорожит отношениями со мной и, как бы это поаккуратнее сказать, побаивается меня.

Через пару дней Кань заявился на обед. Надо сказать, пришел он очень вовремя, я как раз был на кухне. Блюдо, которое он заказал, было действительно сложное, но я управился. И Кань остался так доволен качеством еды, что попросил пригласить повара. Надо сказать, увидев меня, он был весьма удивлен. А что, мне надоело, что он постоянно корчит из себя великого знатока житейской, как он называл ее, мудрости. Меня тоже учили умные люди, так что мне «развести» даже такого битого хитреца – «на раз».

Помнится, хозяин ресторана и шеф-повар тогда проиграли мне приличную сумму: они утверждали, что я не смогу приготовить еду так, чтобы сам босс Кань остался доволен. Шеф говорил так: «Господин Минь, я очень вас уважаю. Все говорят, что вы большой мастер воинского искусства. А какой вы врач, я и сам знаю. После вашего лечения у меня совсем не болят суставы, а внучка перестала кашлять. Но при всем моем глубочайшем уважении должен сказать, что настоящая вьетнамская кухня – не для любителей. Слишком уж она разнообразна. Север знаменит супом-лапшой, жареным мясом и морепродуктами. На Юге применяют очень много специй, которые нужно хорошо знать. А в центральной части страны, особенно неподалеку от древней столицы Гуэ, готовят самые сложные блюда вьетнамской кухни. Это пошло еще с тех времен, когда в этом городе был императорский двор и повара вроде меня «выделывались» как только могли. А босс Кань любит плотскую жизнь во всех своих проявлениях и потому в еде разбирается отменно. Он большой любитель и знаток вьетнамской кухни и предпочитает самые сложные и изысканные блюда».

Все это меня не пугало. Я не раз обедал с боссом Канем, так что какие блюда он предпочитает, мне было хорошо известно. Заказ Каня я предугадал, поэтому все прошло как по нотам. Разумеется, выигранных денег у хозяина и шеф-повара брать я не стал. Хозяин, на самом деле, не был богатым человеком, у него на содержании была куча родственников и он едва сводил концы с концами. А шеф-повар – это всего лишь наемный работник с весьма небольшой зарплатой. Поэтому мы сошлись на том, что они будут кормить меня бесплатно в течение года. Это было удобно: готовить я по-прежнему не собирался, а вкусно поесть раз – два в неделю никак не мешало.

Однако несмотря на то, что по количеству «кулинарных изысков» я вполне мог заменить Дамочкиного повара Поля, я сделал все наоборот. Сначала я поломал ее барскую привычку заказывать «что она будет кушать» на следующий день.

Дальше все происходило так.

– Меню буду составлять я, – внушительно сказал я и протянул ей листок, на котором было написано следующее.

«Завтрак. Каша гречневая или овсяная. Салат из огурцов и помидоров.

Обед. Борщ или простой суп (картошка, морковка, какая-то «засыпка», например, рис или та же овсянка). Тефтели (мясные, рыбные или куриные). Гарнир ко второму блюду не полагается, потому что и в борще, и супе уже есть картошка.

Ужин. Винегрет или пара яиц, сваренных вкрутую.

Напитки. Соки, чай, можно с лимоном и с медом.

Комментарий: солонки, сахарницы и перечницы на столе не будет.

Никаких «перекусов» между приемами пищи, никакой жратвы после ужина. Если очень хочется есть – то идти на улицу на прогулку, а вечером пораньше ложиться спать.

Есть все нужно сразу после того, как оно приготовлено. Холодная пища выбрасывается, так что если кое-кто опоздает к столу, то ждет следующего приема пищи».

Прочитав это, с позволения сказать, меню, я усомнился: а не слишком ли круто я беру? Ведь это напоминает рацион солдата в небогатой стране. Например, американские солдаты жрут намного лучше. Во время войны мне не раз перепадали их сухие пайки. Как по мне, так на вкус не очень, но, может, американцам и нравится. Точно не знаю, но говорили, что такой паек может храниться чуть ли не тридцать лет. Точно мне известно другое: одним таким пайком, рассчитанным на один прием пищи, можно было кормить вьетнамского солдата целый день, скорее, даже два. Там было все, вплоть до сигарет и презервативов. Потом, правда, их перестали класть, как предметы несовместимые ни с едой, ни с моральным обликом образцового солдата. Интересно, где они видели такого? Кстати, один такой «образцовый солдат», которого я взял в плен, рассказывал (он готов был рассказывать мне что угодно, потому что понимал, что живет ровно до тех пор, пока мне интересно его слушать), как у них принято раздавать эти пайки. Этих пайков ни много, ни мало, целых 24 вида. Так вот, они развлекаются тем, что вытягивают эти пайки из ящика не глядя, чтобы каждый раз получался «сюрприз».