Взрослый, или мне скоро 18!
Шрифт:
– Что рассказал? – переспросил я.
– Да не парься ты так, - сказал Кристина глядя на меня уверенно, - Ничего же не было. Вы же даже не целов … ой, – усмехнулась она и игриво посмотрела в окно, понимая, что ляпнула глупость.
– Это че блин такое? – снова возмутился я и посмотрел вопросительно на Емелю, - Ты во что играешь?
– Да расслабься, - снова вмешалась Кристина, - У нас в стране возраст согласия 16 лет. Тебя не посадят!
– Она никому не скажет.
Я постарался успокоиться и взял себя в руки, отвернулся от них и глубоко вздохнул, соображая, что делать с этими детьми, высадить прямо здесь или все же узнать, что будет дальше?
– Она если что яойщица, - заговорил Емеля, как только я снова тронулся, - Она на нашей стороне, - довольно заявил он.
– Кто?
Они вместе засмеялись.
– Ты не знаешь? А слеш или жанр БЛ, тебе не о чем не говорят? – спросила Кристина лукаво.
– Нет. А должны?
– Он точно гей? – не стесняясь спросила она Емелю, - Что? Тут же нет прослушки, че вы так напряглись?
– А то что я готов высадить вас у первого же светофора, - пояснил недовольно я, одарив их презренным взглядом через зеркало.
– Все, хорош его бесить, - попросил Емеля, стараясь сделать серьезный вид.
– А что я сказала? – возмутилась Кристина и улыбнулась ему, явно не собираясь слушаться, - Между вами уже должна быть определенность. Я вам помогаю. Добрыня. Так что там у тебя на личном. А то Емеля спросить стесняется. Ты надеюсь, не встречаешься, не с кем?
– Д, - рыпнулся на нее Емеля и закрыл лицо рукой, скрывая смущение.
– Ух ты, да ты оказывается стесняться умеешь?! Вы я смотрю вообще беспринципные. Я больше вас не стану подвозить. Свобода дороже. Две малолетки с пошлыми мыслями на заднем сидень ни к чему хорошему не приводят!
– Добр, - протянул Емеля, - Да хорош.
– Мне вообще то уже есть 18, - возмутилась Кристина, - Я подружиться хочу. Чего ты такой дикий.
– Я не дикий, я адекватный. Сменили тему. Иначе правда высажу.
– Ок, - согласился сразу Емеля и улыбнулся.
Какое-то время они молчали, а я старался выжать из двигателя всю его мощь, чтобы довести их побыстрее.
– Сходим вместе в клуб? – спросил Кристина и посмотрела почему-то на меня.
– Ты меня спрашиваешь? – переспросил я.
–
А тут еще кто-то есть? – сыграла она удивление и заглянула за спинку пассажирского сиденья.– Нет не сходим, - ответил уверенно я.
Емеля по-детски надул губы, глядя на меня через зеркало.
Мы наконец то доехали, я остановился и обернулся к ним.
– Значит так. Студенты. Не доводите меня до инфаркта. Кончайте трепаться о том, чего не было. И прекращай мне дичь писать в личку, - серьезно попросил я Емелю, - И больше не надо якобы случайно появляться. Первый и последний раз прошу по-хорошему.
Емеля и Кристина медленно переглянулись, кивнули в унисон и неторопливо вышли из машины. И правда похоже, что у них один мозг на двоих.
Вечером этого же дня Емеля прислал мне интимное фото, увидев которое я поперхнулся чаем сидя у окна. Он сделал селфи, лежа на кровати, так что было видно его голые плечи и часть лица. Я не успел проанализировать и налюбоваться им как он прислал второе фото, еще более откровенное, на нем были черные боксеры ...
Я сразу стал печатать сообщение...
<p align="right">
Я же попросил!!!!
тебе не нравиться?
"фото"
На новой фотке трусы были уже приспущены, и его рука была внутри. Я растерялся и не знал, что делать. Толи отбросить телефон в сторону, то ли безуспешно снова просить его остановиться.
что случиться через полтора месяца?
я не хочу так долго ждать!
Я осознавал, что тоже не хочу ждать, чувствуя, как домашние шорты стали тесными. И это из-за парочки фото...
меня очень заводит
что ты запрещаешь мне
общаться в подобной манере
Прочитав я признал, что сам завелся. Но отвечать ему не хотел, точнее не собирался. Я моралист дебил, которому не 34, а всего то 15!
я через 1,5 месяца нигде не выросту ))))
чего ждать?
давай я поднимусь сейчас?
Я испуганно вскочил с места.
«Что если он и правда позвонить через минуту в дверь?» - в панике застыл вместе со мной подросток.
На сколько хватит моей порядочности и выдержки? Внутренние порывы и желания не хотели прислушиваться к возражениям совести и рассудка.