Взрослый театр
Шрифт:
Эгль – Кто ж ее знает, какая-нибудь Эльза или Мадлен. Смотри, капитан, смотри…
Эгль с тихим лукавством отступает вглубь леса и исчезает.
Грей – (разглядывает Ассоль) А девушка и вправду прекрасна. Спит, как ангел. Тихо и безмятежно. И впрямь – лесная нимфа на заре юности. Видать не сладко ей приходится. В ней как бы уживаются две девушки, перемешанные в прекрасной неправильности. Одна – дочь матроса или ремесленника, другая – живое стихотворение, со всеми чудесами его созвучий и образов. Каким ветром занесло тебя в эту глушь, прелестная незнакомка, и какая судьба ожидает тебя в будущем? Ну что ж, спасибо за чудесную странность
Грей надевает на палец спящей Ассоль кольцо со своего пальца и идет на звуки музыки – в трактир Меннерсов.
Картина 19. Трактир
В трактире – вялотекущее полупьяное веселье. Хин Меннерс считает пустые бутылки.
Грета и Луиза возятся с корзинами и коробками.
Честер, Том и Фил играют в карты. Майра Меннерс протирает стойку. Девица пытается строить глазки всем присутствующим, кроме Майры.
Майра Меннерс поет.
В головах у вас мысли без затей,В головах у вас мысли про парней,В жилах ваших кровь бродит, как вино,А в умах парней – мысли про одно.Девочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,Я уже влюблялась много лет тому.Я не пожелаю это и врагу.Думала ли я, что так трудно жить,Шить, варить, стирать, денежки копить.Девочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,Знали б вы, как мне хочется тепла,А моя душа выжжена дотла.Мне нельзя любовь в сердце допускать —Я с тремя детьми женщина. Я – мать!Дурочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,Девочки мои выросли уже.Вам уже пора думать про мужей.Вам уже пора заводить детей,Шить, стирать, кормить, не смыкать очей.Вам пора копить денежки к деньгам,А не про парней думать по ночам!Девочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,Игра в карты становится шумнее и забористее.
Честер – А мы так!
Том – А вы вот так!
Фил – А мы так?
Честер – А мы вот так!
Том – Сколько на кону?
Фил – Дюжина пива!
Том – Сколько?
Честер – Дюжина!
Том – Тогда – вот так!
Входит Грей.
Все присутствующие поворачиваются в его сторону. Он снимает шляпу. Подходит к столику и садится.
Хин Меннерс уже успевает смахнуть со стола крошки и подобострастно ждет заказ от уважаемого незнакомца.
Грей (Хину Меннерсу) – Вы, разумеется, знаете здесь всех жителей. Меня интересует имя молодой девушки в косынке,
в платье с розовыми цветочками, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил ее неподалеку отсюда. Как ее имя?Хин Меннерс – Гм! Это, должно быть, «Корабельная Ассоль», больше быть некому.
Грей – Ассоль? (Грей выпрямляется и чуть было не позволяет себе вскочить) Ай да старик, ай да сказочник! (Хину Меннерсу) Значит, Ассоль, говорите?
Хин Меннерс – Именно, уважаемый господин. Именно. Такое у нее дурацкое имя. Она полоумная.
Грей (берет себя в руки) – В самом деле? И как давно?
Грета (включается в разговор) – Да сколько мы ее помним – всегда была полоумная!
Майра Меннерс – А как же иначе? Разве человек в здравом уме будет задаром отдавать последнее? Только чокнутые, ясное дело!
Луиза – А еще она с цветами и птицами разговаривает – я сама видела!
Грета – И жуков зовет по имени-отчеству.
Луиза – А когда говорит, так и не поймешь – сразу – чего у нее на уме?
Майра Меннерс – Явно – чокнутая!
Грета – А я однажды в нее камень бросила, так она мне в ответ, знаете что? Улыбнулась! Представляете? Улыбнулась и помахала рукой! Вот и я говорю: просто дурдом по ней плачет!
Майра Меннерс – А чего вы хотели? Чтобы у этого ведьмака Лонгрена родилась нормальная дочь?
Грей – Ну, а Лонгрен чем вам не угодил?
Грета – Этот-то? Да он… Он…
Майра Меннерс – Он мужа моего Гарри Меннерса утопил и вдовой меня сделал. С тех пор так и мыкаюсь с тремя сиротками.
Фил – Ты-то мыкаешься? Побойся Бога, Майра! Ты с тех пор как сыр в масле катаешься!
Честер – Да и девчонок своих ты без мужа прижила, кто этого не знает?! За деньги к старому мельнику разве не ты ходила?
Майра Меннерс – Да вы-то, вы-то откуда знаете, каково живется бедной вдове?!
Честер – Это ты – бедная? Да ты с нас по три шкуры за день спускаешь, да еще и пиво разбавляешь! Вон, Том не даст соврать!
Том – Точно, разбавляет!
Майра Меннерс – А у тебя изо рта воняет!
Том – А у тебя зубы кривые!
Майра Меннерс – А от тебя жена сбежала!
Том – А у тебя одна нога тоньше другой!
Майра Меннерс – А ты видел?
Том – А мне старый мельник рассказывал!
Майра Меннерс – Да ты… да ты… Чтоб ты сдох, висельник недорезанный!
Майра Меннерс вцепляется Тому в волосы, Честер и Фил пытаются ее оттащить.
Грета с визгом бросается матери на выручку. Луиза влезает на стойку и, сунув в рот два пальца, лихо свистит и кричит «Бей своих, чтоб чужие боялись»! Входит Эгль. Что-то шепчет Грею на ухо. Грей вынимает пистолет и стреляет в потолок.
Дерущиеся так и застывают с открытыми ртами.
Грей – Прошу прощения, милые дамы и господа, я решил на этом откланяться! Не буду мешать вашей милой беседе!
Участники потасовки с открытыми ртами кивают Грею в ответ и, как только он в сопровождении Эгля выходит, драка возобновляется в усиленном темпе и накале.
Картина 20. Жизнь без прикрас
Лонгрен и Ассоль.
Лонгрен – Денег совсем мало осталось. Не продаются наши игрушки, Ассоль. Надо мне искать другое ремесло. Не в рейс же идти? Боюсь оставлять тебя одну. Пропадешь ты здесь.
Ассоль – Потерпи, отец. Может быть, скоро все изменится.
Лонгрен – Терпи – не терпи, а деньги на исходе.
Ассоль – Ну, давай я начну работать? Я могу пойти с тобой в рейс и работать на кухне.
Лонгрен – Пока я жив – этого не будет. Еще наработаешься. Наступит время, и будешь как все – гнуть от зари до зари ради пропитания.