Взрыв у моря

Перед поворотом их на мгновение оторвало друг от друга, встряхнуло, Люда внезапно навалилась на Костю и сразу испуганно отпрянула. Костя схватился обеими руками за сиденье, едва удержав равновесие, всем телом еще чувствуя ее тепло. Он притих, замер, и его тело заныло, заломило от смутной тоски, от боли, такой безнадежной и радостной.

— Коля, развлекай пассажиров! — потребовала тетя Леля, чьи худые руки крепко вцепились в баранку.

— Им и без меня не скучно.

— Что ж они вдруг замолкли? — обернувшись, улыбнулась тетя Леля.

Костя все еще молчал, неподвижный и счастливый, удивленно прислушиваясь к тому, что творится с ним. Люда тоже молчала и, чуть отвернув от него голову, смотрела в окно.

— Выше головы! — потребовал Николай Тимофеевич. — Тетя Леля в Пещерном городе закатит вам такую лекцию — вовек не забудете!

Они выбрались из Скалистого и мчались по гладкой ровной автостраде. Хорошо было так ехать, чуть покачиваясь, ощущая уверенную работу двигателя, слабую дрожь сиденья и легкие прикосновения плеч брата и сестры… Скоро дорога пошла в гору, начались повороты. Исчезло синее море и кипарисы. Справа уходила в небо крутая стена, поросшая сплошным грабовым и буковым лесом. Иногда над автострадой свисали сухие корни и едва не чиркали по машине. Перед каждым поворотом тетя Леля усиленно сигналила, чтоб дать знать о себе летящим навстречу, невидимым отсюда машинам… Хорошо, хорошо мчаться вот так и знать, что путь еще долог и что вся жизнь еще, в сущности, впереди, и она летит навстречу тебе или ты летишь навстречу ей — какая разница! — главное, чтоб жизнь эта была ясная, звонкая, безудержная и чистая, как это утро, чтоб она была в вечном движении…

Они миновали перевал и помчались вниз.

Навстречу им уверенно катились большие пассажирские автобусы и — куда-то на стройки — самосвалы с жидким раствором в кузовах, мелькали безрассудно лихие мотоциклисты. В лицо, приятно холодя кожу, дул ветер, упругий, яростный, пахнущий садами и виноградниками, которые теперь густо зеленели слева и справа…

Впереди на асфальте появилась узкая извилистая трещина, похожая на ядовитую, раздавленную машинами змею, и Костя вспомнил недавние разговоры об оползнях.

— Саш, — Костя слегка толкнул Сашку локтем, — а к тому памятнику-танку заедем? Помнишь, ты…

— Заедем после Пещерного… Уже договорились.

— Хорошо, что вырвались! — тихо сказала Люда, и Костя опять ощутил на лице и губах ее дыхание, увидел рядом с собой ее глаза, теплую, живую глубину их, маленькие звездочки родинок на щеках и лбу. — Утро, солнце, скорость, ветер и впереди — Пещерный! Я так давно была в нем, что и забыла все… А ты доволен?

Костя кивнул. Что теперь значили слова? Доволен — было совсем не то слово, которое выразило бы все, что он чувствовал и о чем мечтал. Все неприятности жизни отлетели назад, они уже не имели для него никакого значения, потому что все то, что было прежде, даже вчера, перехлестнуло вот это — сегодняшнее. Он чувствовал необычайную легкость и свободу.

Впереди, у самого горизонта, в мягко-розовой утренней дымке появилась крутая, с плоской спиной гора, на которой и находился Пещерный город с его толстыми каменными стенами, башнями, улицами, развалинами храмов и жилых домов. Костя уже видел врезавшуюся в небо угловую башню этого города, и, хотя до него было не менее шести километров, уже чувствовалась ее мощь и внушительность…

— Смотрите, смотрите! — звонко завизжала Иринка.

— Что? — испугалась тетя Леля.

— Крепость! Как в сказке! Как декорация на съемках!

Глава 16. «Я ПРЕЗИРАЮ ТЕБЯ!»

В это мгновение в «Волге» что-то стукнуло, скорость упала, машина покатилась по инерции и остановилась.

— В чем дело? — спросил Николай Тимофеевич.

— Понятия не имею, — тетя Леля откинулась на спинку сиденья. — Сейчас посмотрим. — Она вылезла из машины.

Николай Тимофеевич тоже вышел, и почти тотчас выскочили Сашка с Костей. Девчонки с Женечкой не спешили покидать насиженные места.

— Надо б откатить машину с проезжей части, — сказал Костя.

— Эй, — Сашка махнул рукой, — пассажиры, вы-валивайсь!

— Кроме Женечки! — поправил его Костя. — Он маленький и ничего не весит…

Однако Женечка не воспользовался его разрешением, торопливо выполз из «Волги» вслед за девчонками, и они сообща, оглядываясь на проносившиеся мимо них машины, стали толкать ее за багажник и дверцы к краю автострады.

— Странно, что после ремонта, — сказал Николай Тимофеевич, вытирая лоб, когда общими усилиями машину откатили с проезжей части дороги.

У Кости екнуло сердце: и правда, в чем дело?

— Чуть-чуть не доехали! — вздохнула Иринка. — Хоть пешком иди теперь в Пещерный город…

Ей никто не ответил. Тетя Леля открыла капот и стала внимательно осматривать двигатель. В узких синих брюках и короткой серой куртке с карманами на «молниях» она казалась еще более худой, чем вчера, и не такой старой.

— Что с ней стряслось? — говорила она сама с собой, недоуменно сморщив лоб и трогая рукой то карбюратор, то воздухоочиститель. От радиатора веяло теплом. Рядом с ней стоял Костя. Он неплохо знал устройство двигателя — отец когда-то научил, — но сейчас он смотрел на него — вон блок цилиндров, свечи, бензопровод — смотрел и плохо соображал.

— Надо поголосовать какой-нибудь легковой, — предложил Сашка и, не услышав возражений, вышел вперед и вскинул руку перед летевшей в их сторону машиной.

Она промчалась, не снизив даже скорости.

Костя угрюмо молчал, и на него накатывало что-то смутное и горькое. На автостраде появилось серое такси с погашенным огоньком на ветровом стекле, и тогда Николай Тимофеевич, чуть выступив вперед, поднял свою единственную руку.

Машина остановилась.

— Уважаемый, — сказал ленинградец, подходя к кабине, — выручай… Осечка… Потеряли ход… Народ мы в технике малограмотный… В чем тут дело?

Костя на всякий случай встал за «Волгу» ленинградцев, однако увидев, что таксист — молодой, в пестрой тенниске — ему незнаком, вышел из-за машины.

Таксист извинился перед клиентом, которого вез, подошел к их «Волге», глянул в мотор, низко пригнув голову. Потом закрыл капот, сел в машину и жестом руки велел всем отойти, «Волга» взревела, но с места не сдвинулась. Таксист вылез из машины и закурил. Все нетерпеливо смотрели на него.

— Диск сцепления полетел. Нет запасного?

— Вы ошибаетесь, не может этого быть! — возразил Николай Тимофеевич. — Вчера нам поставили новый диск сцепления… Не мог он сразу полететь!

В лицо Кости бросилась кровь. Он отошел от «Волги». В самом деле, что ж это такое? Как так могло получиться? Ерунда какая-то… Выходит, отец что-то сделал не так. Не так, как надо. Схитрил… Схалтурил…

Костя не знал, как теперь ему быть, как смотреть в глаза Люде, Сашке, Николаю Тимофеевичу… У него осталось одно — убежать ото всех, убежать куда глаза глядят, чтобы никогда больше не видеть Люду с Сашкой, ленинградцев…

Лишь часа через два, когда нестерпимо стало жечь солнце и еще сильнее раскалился асфальт, и захотелось пить, им удалось остановить и уломать водителя порожней грузовой машины взять их на буксир. Водитель прицепил «Волгу» за трос к грузовику, все поспешно расселись по старым местам; Костя влез последним и, виновато сжав плечи, кое-как, неловко, так что трудно было дышать, примостился возле дверцы. Поехали назад.