Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I

Сгнившие и съеденные червями полы представляли немалую опасность, но Астартес не теряли времени и быстро пробирались к командной рубке.

Постоянные донесения Седирэ через непрерывный треск помех информировали о продвижении головного отряда по безжизненному и пустому кораблю. Его группа была, по-видимому, совсем недалеко, но голос Люка постоянно пропадал, так что невозможно было разобрать каждое третье слово.

Чем дальше они углублялись в чрево корабля, тем хуже становилась связь.

— Эзекиль, — сказал Воитель в микрофон вокса на своем воротнике, — доложи о своих успехах.

Раздавшийся голос Абаддона был почти неузнаваем, громкий треск и шипение превращали его слова в бессмысленное бормотание:

— Двигаемся… чр… з… лубу… У нас… фланг… тель…

Хорус щелкнул по воксу:

— Эзекиль? Проклятье!

Хорус повернулся к Веруламу.

— Попробуй связаться с Эребом, — сказал он и снова занялся воксом. — Маленький Хорус, ты меня слышишь?

Опять раздалось шипение помех, затем прорвался едва слышный голос:

— …артиллерийская палуба… медленно… снаряды, …обезвредить… двигаемся…

— Эреба не слышно, — доложил Мой, — но он должен быть уже на противоположном борту корабля. Если помехи на таком небольшом расстоянии не позволяют говорить с рядом идущими воинами, то вряд ли вокс-линки пробьются через все судно.

— Проклятье! — снова бросил Хорус. — Ладно, давай двигаться дальше.

— Сэр, — остановил его Мой. — Могу я высказать предложение?

— Если это предложение вернуться назад, забудь о нем, Верулам. Задеты моя честь и доброе имя всего Похода, и никто не сможет сказать, что я повернул назад.

— Я понимаю, сэр, но капитан Локен, возможно, был прав. Мы подвергаем себя напрасному риску.

— Вся жизнь — сплошной риск, друг мой. Каждый день, который мы проводим вне пределов Терры, — это риск. Каждое мое решение — тоже риск. Мы не можем не рисковать собой, иначе мы ничего не добьемся. Если капитан будет в первую очередь заботиться о сохранности корабля, он никогда не выйдет из порта. Ты хороший офицер, Верулам, но ты не видишь возможности проявить героизм, как вижу ее я.

— Но, сэр, — возразил Мой, — мы не можем связаться с остальными группами и не имеем представления, что ожидает нас в глубине корабля. Простите, если я суюсь не в свое дело, но блуждание вслепую, чем занимаемся мы, не похоже на героизм. Это больше напоминает проверку догадок.

Хорус наклонился к Мою:

— Капитан, ты не хуже меня знаешь, что искусство войны состоит из построения предположений о том, что находится на противоположной стороне горы.

— Сэр, я понимаю… — заговорил Мой, но Хорус не дал ему себя перебить:

— С тех самых пор, как Император назначил меня на пост Воителя, люди постоянно указывают, что я должен делать и чего мне делать нельзя. Я устал от этого! — резко заявил Хорус. — Если кому-то не нравится мое мнение, что ж, это их проблемы. Я — Воитель, и я принял решение. Мы идем вперед.

В темноте неожиданно раздался резкий свист статических зарядов, а затем голос Люка прозвучал так отчетливо, словно он стоял рядом.

— Дьявол! Они здесь! — крикнул Седирэ. А потом все перевернулось с ног на голову.

Жуткий вой, шедший словно из самого центра спутника, Локен сначала ощутил подошвами сапог. Он в ужасе повернулся, услышал резкий скрежет и лязг рвущегося металла и увидел фонтаны грязи, вырывающиеся из земли вверх вместе с частями корабля, которые были погружены в болото. Затем «Слава Терры» накренилась, и весь корабль с ужасающей неотвратимостью стал опрокидываться.

— Всем отойти! — закричал Локен, видя, как колоссальная масса металла набирает скорость.

Астартес бросились бежать от падающего колосса, защитные системы шлемов заблокировали грохот и визг рвущегося металла, но Локен видел, как зловещая тень накрывает их темным саваном. Он обернулся как раз в тот момент, когда громада ударилась о поверхность с силой орбитального столкновения. Огромное сооружение сплющилось под собственным весом, огромные гейзеры болотной грязи взметнулись вверх на десятки метров. Ударная волна смела Локена, как пылинку, и он приземлился в затхлом пруду. Встав на колени, он увидел расходящиеся во все стороны от корабля волны жидкой мерзости и десятки своих воинов, погребенных в коричневой жиже. Вокруг рухнувшего судна образовался кратер, а затем сверху хлынул отвратительный вонючий дождь, мгновенно залепивший визор шлема, отчего видимость сократилась до нескольких метров.

Локен поднялся на ноги. Ударная волна рассеяла желтый туман, сопровождавший Астартес с момента их высадки, и, увидев, что скрывалось за его пеленой, Локен поспешно активировал болтер.

— Сыны Хоруса, к бою! — закричал он.

К ним уже двигались сотни оживших мертвецов.

Даже броня примарха не могла защитить от такого удара, и Хорус со стоном выдернул из груди изогнутый металлический прут, покрытый ржавчиной. Густая кровь окропила доспехи, но рана затянулась через несколько секунд после того, как металл был удален из тела. Генетически усиленный организм легко мог справиться и с более серьезными повреждениями, и, несмотря на головокружительное падение сквозь десяток отсеков вздыбившегося корабля, Хорус быстро сориентировался и восстановил равновесие на скользкой от грязи переборке.

Он помнил звук рвущегося металла, лязг доспехов и резкий треск костей, когда воины Астартес разлетелись в разные стороны, словно котята.

— Сыны Хоруса! — позвал он. — Верулам!

Лишь насмешливое эхо прилетело в ответ. Воитель раздраженно выругался, обнаружив, что остался один. Вокс-линк на латном воротнике разбился при падении, из пустого гнезда свисали только бесполезные медные проводки, и Хорус сердито оборвал их.

Нигде не было видно ни Верулама Моя, ни его отряда, вероятно погребенного под обломками. Быстро оценив положение, Хорус понял, что находится в оружейном отсеке, через трещины просачивались ледяные струи, и Воитель запрокинул голову, подставляя им лицо.

Капитанский мостик был уже близко, если его только не снесло при землетрясении — другого объяснения произошедшему подобрать было невозможно. Хорус удостоверился, что не остался без оружия, выдернув рукоять меча из-под обломков.

Едва он обнажил меч, золотое лезвие поймало тусклый свет, проникающий в помещение, и загорелось, словно само было пламенем. Оружие было выковано его братом, Феррусом Маннусом, примархом Десятого Легиона Железных Рук, и подарено в память о присвоении титула Воителя. Увидев, что оружие осталось таким же прекрасным, как и в тот день, когда Феррус с выражением искреннего восхищения в серо-стальных глазах протянул ему этот подарок, Хорус не мог не улыбнуться. Никогда еще он так высоко не ценил мастерство своего брата в кузнечном деле.

Переборка скрипнула под его весом, и внезапно Хорус усомнился в правильности выбранной тактики в данной вылазке. Но, несмотря ни на что, ненависть к Эугану Тембе ничуть не остыла. Этому человеку он верил, и его предательство словно острыми ножами терзало сердце.

Каким должен быть человек, чтобы нарушить клятву верности Империуму?

Каким надо быть подлецом, чтобы предать его?

Корабль снова тряхнуло, но Хорус тотчас отреагировал на движение и выпрямился. Свободной рукой он подтянул себя к дверному проему, за которым, как он знал, начиналась ветвистая сеть переходов, неизменно пронизывающих корабль такого размера. Хорус лишь однажды ступал на борт «Славы Терры», и это было почти семьдесят лет назад, но он помнил расположение всех помещений, словно был здесь только вчера. За этой дверью должны находиться верхние галереи арсенала, а дальше — центральный проход с несколькими защитными перегородками, который ведет к капитанскому мостику.