Warhammer 40000. Катарсис

– А на счет своих бывших друзей, - Вормас особенно выделил слово «бывших», - Можешь не переживать, теперь они принадлежат мне и я не позволю им умереть от голода… пока не проведу ряд экспериментов.

Гомункул наслаждался гневом, горящим в синих глазах девушки.

– Да, в знак доброй воли, я хотел бы пригласить тебя в мою лабораторию. Мы смогли бы вспомнить наши замечательные беседы на философские темы, и возможно ты бы получила ответ на так волнующий тебя вопрос.

– И что же это за вопрос?

Вормас склонился над Ристелл ровно на столько, чтобы не по-тревожить Инкубов.

– Чего стоит твоя жизнь.

Он пару секунд разглядывал глаза Ристелл, а потом улыбнувшись выпрямился:

– Если тебе это интересно, приходи в полночь одна на нижнюю палубу в центральном отсеке. Я уверен ты не заблудишься.

– Ты считаешь меня такой наивной?

– Мне совсем не обязательно заманивать тебя к себе, что бы оборвать нить твоей жизни. Я верен Архонту и не намерен причинять тебе вреда, но возможно Реос воспротивится твоему желанию узнать правду и вернет оковы на твои руки.

Ристелл посмотрела на Инкубов, сохранявших свое равнодушие к происходящему. Вормас заметил ее взгляд.

– Ты наверно очень хороша, раз Архонт сделал тебя своей наложницей. Такая способная девушка изыщет способ избавиться от пут.

Гомункул щелкнул пальцами и к нему мгновенно подскочил скрюченный от боли и стягивающих его ремней и металлических скоб раб.

– Накорми пленных, - Просто приказал Вормас, бросив взгляд на Ристелл, развернулся и ушел.

Раб исчез добывать еду, а Шелти, с которой говорила канонисса, едва Гомункул скрылся на нижних палубах, словно ожила.

– Госпожа, спасибо госпожа, - Запричитала она, будто благодаря Ристелл рабы теперь могли хоть как-то справиться с извечным голодом.

Канонисса лишь рассеяно кивнула. Она обдумывала слова Гомункула.

– Вы не должны ходить, - Вдруг сказала Шелти, - Он убьет вас, или еще хуже…

Хоть напуганной рабыне и не хватало аргументов, что бы подкрепить свое мнение, Ристелл все же была благодарна ей за это минимальное проявление интереса к ее судьбе. После того, как казнили еретика, обливающего ее грязью, Ристелл опасалась, что доверие рабов к ней сошло на нет, и они, по меньшей мере, не захотят знать ее, а по большей будут рады узнать, если она загремит в лапы Гомункула. Хоть ее судьба и отличалась от той, что прочили Сестрам Битвы в начале плена, никто не испытывал иллюзий насчет устойчивости позиции, на которой оказалась канонисса.

– Это ваш план? – Шелти вывела Ристелл из задумчивого со-стояния. Она обвела взглядом наряд канониссы, намекая на новый статус рабыни Архонта.

Ристелл хотела ответить, вселить какую-то надежду в измученные души людей, но потом заметила пристальный взгляд Инкуба, который явно заинтересовался новой темой разговора рабов.

– Боюсь, это крушение моих планов, - Ответила Ристелл, склонив голову, - Нам ничего не остается, как принять волю Императора.

С последними словами Ристелл поднялась и кивнув Шелти, на-правилась к Архонту.

Она не знала, поняла ли ее пленница, поняла ли причину слов канониссы, или эти слова ввергли ее в отчаяние. Но теперь, когда с ней постоянно свита из личной стражи Архонта, ей будет очень сложно подготовить своих соратниц Сестер к возможным действиям. Не было ли это холодным расчетом Архонта? Рис-телл не знала. «Это путь для одного» - вспомнила канонисса слова Ришейл. Даже у инквизитора есть свита, на которую он может рассчитывать… Ристелл мельком посмотрела на сопро-вождающих ее Инкубов, затем бросила взгляд на ожидающего ее Архонта. «Что ж…» – подумала она ожесточенно, - «… Теперь и у меня есть свита…, осталось ее только надрессировать!».

Вместе с Архонтом, под охраной Инкубов, канонисса взошла на верхнюю палубу. К ее облегчению Сестры были прикованы все там же. В присутствии свиты она позволила себе лишь встретиться взглядом с Ришейл и кивнуть ей, надеясь, что это заметят и другие Сестры. Ее соратницы терпели те же муки плена, что и остальные рабы, но отчаяние не завладело их разумом. Этот кивок должен был донести до них, что пока все идет в соответствии с замыслом Ристелл.

Поднявшись к трону Архонт отпустил стражу, оставив двоих инкубов внизу на палубе Сестер. Ристелл вновь оказалась с ним один на один.

Реос стоял к ней спиной, оперевшись на подлокотники трона:

– Ты ведь хочешь меня спросить! – Архонт резко повернулся к канониссе.

– О чем? – На лице Ристелл было очевидное непонимание, кото-рое словно отражение возникло в глазах Реоса.

– О том рабе, которого я убил и душу которого забрал.

Ристелл с удивлением осознала, что ей и в голову не приходило в чем-то обвинить Архонта или требовать от него объяснений. То ли она не нуждалась в них, то ли злость на еретика была столь велика, но это чувство безразличия было для нее в новинку. И для Архонта похоже тоже. Она даже на какое-то время забыла о замученном до смерти безумце.

– Он был еретик, - Неуверенно ответила Ристелл, пытаясь вы-держать тяжелый взгляд Архонта и убедить себя в своих словах.

– Или запуганный раб, - Реос подошел к канониссе, - Ты удивительна, Ристелл. Я был уверен, что у тебя найдется, что сказать мне после случившегося. Я был готов объяснить тебе причины, потому что не хочу держать тебя в страхе.

– Я знаю причины и понимаю их, - Шепотом ответила Ристелл.

– Возможно, - Архонт приблизился к ней вплотную. Он обхватил ее голову руками.

– Я с первой нашей встречи не хотел влезать в твой разум, я боялся разрушить ту загадку, которая манила меня. Но сейчас я никак не могу понять тебя, словно ты растворяешься в моем мире. И я боюсь потерять тебя. Позволь мне коснутся твоего сознания.

До сей поры канонисса была уверена в своих псионических барьерах, скрывавших ее мысли от псайкеров. Глушитель Опустошителя препятствовал использованию ее итак слабых способностей, но не воздействовал на защиту, установленную в разуме. Она была уверенна, что сможет выдержать воздействие Архонта, так как считала его псайкерские способности весьма не значительными. Но эта уверенность пошатнулась, когда он сдавливал ее сердце псионикой и теперь его слова окончательно лишили ее иллюзий. Похоже даже без оков она не сумеет препятствовать Повелителю. Ее не пугало, что Реос захочет узнать секреты Империума – всю информацию касательно ее специализации и возможностей защищали блокаторы установленные в ее сознании псайкерами Инквизиции, а их защиту мог бы пробить разве что Гомункул и то только в том случае если он является альфа-псайкером. Но все ее планы и замыслы, все переживания начиная с момента пленения, могли быть прочитаны как открытая книга.

Архонт продолжал смотреть ей в глаза. Она не могла ему отказать и придумать причину для отказа тоже была не способна.

– Если ты увидишь что-то, что тебе не понравится, ты убьешь меня? – Спросила Ристелл вглядываясь в его глаза.

– Думаю, что теперь я на это не способен. Только не тебя. Я надеюсь тебе нечего скрывать?

Ристелл медленно покачала головой и закрыла глаза, готовая принять Реоса в свое сознание.

Она почувствовала как ее мысли всколыхнулись, словно вода в которую упал камень. И из ее сознания стали выплывать образы. Архонт не врывался в ее мысли как это делал Гомункул и Ристелл смогла сосредоточиться на контроле за своими чувствами и образами. Воля Реоса была словно ветер, который норовил оплести разум девушки и Ристелл в очередной раз с благодарностью вспомнила своего учителя, одного из сильнейших псайкеров. «Разум – самая гибкая часть человека и когда кто-то пожелает заманить твое сознание в ловушку тебе лишь нужно проявить гибкость и всегда держаться нужной стороной к вторгающемуся потоку, словно парус, который ловит ветер».