Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Он посмотрел на Нагаша. Великий Некромант стоял молча и неподвижно, словно древний идол, выкопанный из песков Нехекара и привезённый в Атель Лорен. Только постоянно меняющийся саван духов, который окутывал его, и мерцающий колдовской огонь в его глазницах выдавали его осведомлённость.

Аркхан как всегда стоял по правую руку от своего хозяина. Такой же неподвижный, он тем не менее выглядел более озабоченным, чем Бессмертный король. Влад улыбнулся. Аркхан стал эффективным сторожевым псом. Хотя на нём и не было плоти, душа человека в нём сохранилась. Он не был пустой, мёртвой вещью, его чувства на время приглушались волей Нагаша. При всём производимом впечатлении, в личе сохранилось достаточно от шулера, чтобы сделать его опасным. Прямо как сам Влад.

Его улыбка померкла, когда он подумал о Маннфреде, погребённом внизу в темноте. «Ах, мой мальчик, каким разочарованием ты оказался. Слишком амбициозный, чтобы заметить ловушку у себя под носом». С другой стороны, если бы это был не Маннфред, то был бы кто-нибудь другой. Мир сорвался в штопор, и так продолжалось веками. Его нельзя вернуть назад. Его можно только остановить — застывший в последнее мгновение последнего часа, вечно балансирующий на краю пропасти. Но это было лучше, чем ничего. Мир выживет, в каком-то роде.

Он осмотрел поляну. Как и прежде, присутствовали лишь избранные. Эльфийские воплощения, конечно же, а также Император. Теклис и та женщина, Лилеат. Бретоннский герцог и гном рунный кузнец. И, конечно же, Бальтазар Гельт. Влад встретил взгляд мага и уважительно склонил голову. Гельт тоже очистился, его разум и воля больше не были поражены духовным недугом, пожиравшим его, когда они впервые встретились у Золотого Бастиона. Гельт пал и переродился как нечто новое и могущественное. Влад снова улыбнулся, вспомнив о собственном перерождении. О первом и сотнях последовавших по дороге лет. Он потёр большой палец под кольцом.

Гельт не поклонился в ответ. Да Влад этого и не ожидал. Он позволил своему вниманию расфокусироваться. Он слышал звуки битвы где-то далеко на западе. Должно быть эльфийский принц Имрик сражается с одним из множества племён мародёров зверолюдей, которые угрожали Атель Лорену. Твари осмелели, когда мир ослаб. Они пробивали защиту леса и заходили дальше, чем когда-либо. Теперь эльфы охотились на них там, где не сражались с ними в открытую и не в одиночку. Как знак доброй воли, люди, гномы и даже Нагаш предложили им свои силы в качестве подкрепления.

Человек Императора, Волкер, возглавлял дровосеков из Мидланда и Аверланда, а также лесников из Кнеллей в ежедневных патрулях через те участки леса, которые были безопасны для людей, и поэтому скорей всего кишели зверолюдьми. Гирокоптеры гномов патрулировали сосновые скалы, а Влад спустил с поводка своих самых рьяных последователей, включая Эльдиру, поохотиться, что для эльфийки, ставшей вампиром, было только в радость. Он нахмурился. Она была склонна к саморазрушению. Её новая жизнь ей не подходила, и она не ладила со своими товарищами из Дракенхофских храмовников. Ему пришлось пресечь не одну стычку за последние несколько дней, и его терпение касательно бывшей принцессы Тиранок истощалось.

Влад задумчиво посмотрел на Тириона. Воплощение Света стоял как всегда рядом с троном Вечной королевы, держа одну руку на мече. Как и Карадриан, Тирион мало говорил на этих собраниях. Вместо этого он смотрел на запад, как будто видел развернувшуюся там битву и хотел быть в первых её рядах. Из того, что рассказала Эльдира о своём старом учителе, Влад подумал, что последнее было чрезвычайно вероятно. Он думал, что возможно, было не оченьто разумно сводить вместе учителя и его бывшего ученика ещё раз. Эльдира окажет неоценимую помощь

в будущей битве, но ей нужно сосредоточиться. Она должна увидеть, что перед ней лежит лишь один путь, и этот путь был выбран Владом. Независимо от того, что эльфийка думает об изменениях, внесённых в неё, он несомненно постарается ей помочь.

И с этой помощью у эльфийской принцессы и Влада может появиться что-то общее. Влад не питал иллюзий насчёт того, какое отвращение и недоверие вызывает его присутствие среди других. Так было всегда, и меньшего он не ожидал. Но если Император отбросил своё отвращение, и даже Гельт старался держать себя в руках, тогда надежда ещё теплилась. Время, когда Нагаш обратит его в прах, из которого он был сотворён, приближалось. Для Нагаша, его чемпионы были не более, чем инструменты, которые можно с лёгкостью выбросить.

У Влада не было желания возвращаться во тьму. Не сейчас. Не тогда, когда Изабелла ходит по миру в плену Тёмных богов. И не тогда, когда империя, которой он был обязан, ещё может быть спасена. Он поднял руку и дотронулся до побитой печати, прикреплённой к его броне — официальной печали Карла Франца и знака выборщика. Да, он будет говорить с Императором и Тирионом, и заработает расположение своих врагов так, как это может только тот, кто прошёл все залы Судов Рассвета.

«Но позже, полагаю»– подумал Влад. Когда присутствие Нагаша прекратило быть такой больной темой для других, они стали более снисходительно относиться к нему и его людям. Поток его мыслей был прерван звуками спора. Это был знакомый звук, и поэтому практически удручающий. Теклис и другие, как понял Влад, пришли к выводу, что сбор таких разрозненных сил вместе это одно, но заставить их работать в гармонии, было совсем другим.

Эльфийские голоса перевешивали голоса людей и гномов, и только благодаря усилиям Карла Франца удалось избежать насилия между надменными изгнанниками Ультуана и их гостями. И чем меньше говорили о Нагаше, тем лучше. У каждого было своё мнение насчёт действий, которые Воплощения и их постоянно сокращающиеся последователи должны предпринять следующими, но никто не мог убедить в этом остальных. Маятник дискуссии качался взад и вперёд от вполне приличной беседы до орания друг на друга, и Влад смотрел на всё это с нескрываемым веселием. В этот раз колдун, Теклис, пытался склонить так называемый Совет Воплощений к своей стратегии.

— Судьба восьмого ветра имеет первостепенное значение, — сказал Теклис.

Лилеат стояла рядом с ним, её лицо было непроницаемым. Она добавила:

— Ветер Зверей потерялся где-то в мире, и пока он потерян для нас, ваши силы не могут сравниться с силами Богов Хаоса. Если у нас и есть хоть какая-то надежда на победу…

— И что это будет за победа? Спасти мир, насквозь пропитавшийся скверной Хаоса? — прорычал Малекит. — Нет, это вообще не победа, — он поднялся с трона. — С нашими силами мы можем запечатать огромные бреши, через которые рвутся ветра Хаоса. Представьте мир, свободный от Хаоса и тирании дикой магии.

— И что тогда будет без магии? — произнесла Алариэль. — Наш мир процветает лишь благодаря ей. Вместо того, чтобы обходиться без неё, мы должны объединить наши способности и пропитать Атель Лорен самой сутью магии. Мы можем вернуть ему великолепие минувших дней и сотворить достойный последний рубеж обороны против Тёмных богов на целую вечность.

— Нет, — сказал Аркхан. Он выступил вперёд, ужаснув окружающих. Влад скрыл улыбку. Нагаш редко говорил вживую, предпочитая, чтобы Влад или Аркхан занимались такой рутиной. Живые несомненно посчитали бы это высокомерием. По правде говоря, Влад знал, что Нагаш вечно трудился ещё со времени своего возрождения, чтобы привести бесчисленные миллионы безмозглых, неконтролируемых мертвецов, которые бродили по миру, под свой контроль. Такой титанический труд требовал каждой йоты внимания Нагаша.