Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I

— Тогда иди, — ответил он, перекрикивая рёв десятков монстров. — И пусть Леди хранит вас всех.

Атака рыцарей Брионна был подвигом эпической славы. Сотни конных воинов выстроились поэскадронно и потекли через основные ворота и ворота для вылазок, развевающиеся вымпелы гордо несли на себе геральдику бесчисленных рыцарских семей. Их броня блестела в лучах солнца, а их строй был столь плотным, что казалось будто из ворот выехал непроходимый стальной лес. Эскадроны выстроились в линию перед стенами, образовав волнующееся море из стали и краски, а затем копья опустились и стальная волна хлынула навстречу зверям тёмных эльфов.

Увидев этого нового врага, погонщики щёлкнули хлыстами и погнали своих подопечных вперёд, приведя их в состояние исступлённой ярости. Устремив взгляд на своих противников, бесчисленные звери проревели вызов, заполнив воздух воплями и рёвом. Гидры выпустили густые облака ядовитого чада, и утренний свет скрыл ползучий зловонный туман, который угрожал погубить людей и лошадей даже прежде, чем начнётся схватка.

Тем не менее, две волны по-прежнему неслись навстречу друг другу. Рыцари проскочили ядовитые облака, и воистину они были благословлены Леди, ибо ни один человек или конь не пали жертвами мерзкой отравы. Гидры ускорили свой бег, словно бы в ответ на это, и секунды спустя две силы столкнулись.

Стальные наконечники копий пронзили каменно-подобную плоть, ибо даже шкуры чудовищных зверей оказались не способны противостоять оружию, помазанному в благословенных водах купели Леди. Чёрная кровь дугою хлынула в воздух, окропив щиты и доспехи, когда звери рухнули на землю. И спустя несколько мгновений началась настоящая битва.

Те звери, что не были убиты наповал, защёлкали зубами и замотали головами на извивающихся кольцами шеях. Каждое существо имело пять шей и пять комплектов щёлкающих смертоносных челюстей, и только лишь когда все пять были отрублены, твари, наконец, умирали. Смелых рыцарей разрывали на части головы разных тварей, или же головы, торчащие из одной туши, ревниво борющиеся за убийство. Отбросив копья, и обнажив благословлённые Леди клинки, рыцари кромсали и кололи нечестивую плоть, и вскоре битва превратилась в ожесточённую схватку не на жизнь, а на смерть.

Стоя на своей обзорной точке, на самой высокой башне стен, герцог Корентин сгорал от злости. Его сердце разрывалось от желания быть там, на поле боя, и возглавлять его храбрых рыцарей в их атаке на бесчисленных зверей, что угрожали его городу. Тем не менее, он мог видеть то, что большинство из тех, кто был там, не могли, и понимал, в глубине души, что сир Пьеррик был прав. Рыцари умрут, их число было просто слишком мало, чтобы справиться с чудовищной ордой. С болезненной печалью, он видел, что Пьеррик также знал это, и любя своего герцога, спас его от участи, которой бы тот не смог избежать попросту из-за того, что был слишком старым и уставшим.

И всё же, герцог Корентин кипел от негодования. Какое этот молокосос имел право определять судьбу его сюзерена? Почему бы ему и не встретить свой конец в подобной отчаянной и безнадёжной атаке на такого врага?

Потому что у него был город, который он клялся защищать. Он понимал это. Тысячи воинов и многократно превосходящие их количеством невинные жители полагались на него, ибо никто иной не мог бы спасти их от надвигающейся орды, что уже рванулась всей массой в сторону городских стен.

Воздух наполнили звуки рогов и пронзительных, жестоких боевых кличей, когда гидры сразили последних рыцарей, храбрейших из всех, которых имел честь когда-либо видеть в битве герцог. Звери рванулись дальше, втоптав останки павших в измочаленную равнину. Яркие цвета знамён и щитов скрылись под кровью и грязью, блестящая сталь доспехов и мечей потускнела от мерзких выделений. Ревя свои мерзкие победные крики, звери бросились вперёд, на стены, пока их хозяева тёмные эльфы только-только начали свой марш.

Ничто не сможет остановить зверей, понял герцог, когда те подошли к стенам. Когти и зубы вонзились в прекрасные стены, разрушая кладку, что нерушимо стояла на протяжении веков. Башня, на которой расположился герцог со своими спутниками, задрожала, и защитникам пришлось приложить усилие, чтобы остаться на ногах, пока всё больше и больше огромных существ пробивали себе путь, отшвыривая огромные куски камней. Огненные стрелы дугами летели вниз, словно кричащие кометы, впиваясь в тела зверей и заставляя гидр визжать от боли, но всё же враги продолжали наступать.

Волна паники прокатилась по стене, когда от атаки мерзких тварей по всей её поверхности пошли большие трещины. В битву вступил зверь настолько большой, что нёс на своей спине башенку, ощетинившуюся копьями: распихав со своего пути разнообразные монструозные туши, он врезался головой в стену. Не обращая внимания на ливень огненных стрел, что защитники обрушили на этого нового, страшного врага, гидра вцепилась когтями в разрушающуюся поверхность стены и начала подтаскивать себя вверх.

Только безумец мог выстоять перед лицом такого монстра. Поднимаясь, он выпустил в воздух большие чёрные облака ядовитого смога. Мужчины упали, их кожа покрылась волдырями, а глаза вылезли из орбит, и в этот миг пять голов на извивающихся шеях поднялись над стеной. Каждая метнулась вперёд и щёлкнула челюстями, и пятеро воинов были вырваны со своих мест, подброшены в воздух, а затем проглочены целиком. Это оказалось последней каплей, и воины на соседних участках в ужасе обратились в бегство, спасаясь от неизбежного.

В одно мгновение обороняющаяся армия сломалась. Мужчины бросились вниз по каменным ступеням, столь плотной была толпа и столь отчаянным бегство, что десятки кричащих людей оказались сброшены вниз и разбились на камнях двора под стеной. С грохотом, подобным горному обвалу, часть стены обрушилась, забрав с собой две башни по обе стороны и погребя под обломками сотни воинов. Сквозь поднявшийся на месте разлома пыльный гриб пронёсся чёрный дракон Ракарта, его могучие крылья разогнали пыльное облако, так что Корентин смог отчётливо увидеть своего врага. Как только первая из гидр протиснулась сквозь то, что, как понимал герцог, было лишь первой брешью в стенах его справедливейшего города, отряды тёмных эльфов рванулись вослед и вскоре жестокие враги заполонили внутренний двор, усыпанный обломками стены, и устремились на улицы позади.

— Слуги, — приказал герцог, его голос был мрачен и решителен. — Вооружите меня.

Никто не спорил, ибо понимал, что это уже бесполезно. С молчаливым почтением, оруженосцы герцога подали ему копьё, надели щит на руку и шлем на голову. Пусть доспехи были тяжелы как никогда ранее, но герцог Корентин нёс их вес, как нёс свой долг перед родиной и Леди. Он спустился по лестнице и вышел на двор перед главными воротами города. Всё пространство было усеяно обломками рухнувших стен и трусами, что бежали во всех направлениях, кроме тех, что вели к врагу. Крики сотрясали воздух, крики монстров, неистовствующих на его улицах, и крики его людей, которых настигли первые тёмные эльфы. Даже сейчас, пока он взбирался на своего боевого коня, его возлюбленных, вопящих от ужаса подданных волокли на ждавший в море Чёрный Ковчег. Он выбросил эти горестные мысли из головы, когда пришпорил коня, направляя его в открывавшиеся перед ним ворота, хотя и не мог видеть, кто делал это.

Как только ворота распахнулись настежь, сквозь них забил такой белый и чистый свет, он был натуральней всего, что знал герцог. Время замедлилось, как будто налитое свинцом, когда его конь прошёл внутрь арки, а затем вновь ускорилось, как только герцог выехал за ворота. Там за воротами был враг: орды тёмных эльфов, осадивших Брионн, орда зеленокожих, напавшая на Кнеллей, еретики Трантио, неупокоенные мертвецы замка Чёрное Сердце, вонючий рой скавенов, извергающийся из перевалов Ирранских гор…