Warm. Генезис

Вся эта масса встала пробкой между опор, загородив вешним водам путь. Не совсем, но достаточно, чтобы набралось такое озеро, медленно уходящее через многочисленные ручьи на другую сторону насыпи.

– Карася бы сюда запустить, – пожелал Кирилл, предполагая сколько съедобной органики плавает в этой темной воде.

Перебираться через плотину он не решился. Выглядела она слишком опасно. Как настоящий герой Кирилл решил идти в обход. Пришлось вернуться к началу водоема и обойти его по кромке. Это место и в самом деле могло бы стать первым питомником для речной рыбы. Где ее взять, и осталась ли она вообще на земле он не знал.

– Не мне вам рассказывать, но рыба – это классная тема, – Кирилл все больше разговаривал с кошками. – В ней есть фосфор, куча витаминов, ее можно жарить, запекать, варить из нее уху. Это вам не комбикорм с запахом грибов трескать, это настоящая кухня.

В животе от собственных рассказов заурчало. Ностальгия по рыбным блюдам так явно представшими перед взором, заставила организм исходиться слюной.

– Так, ребятки, поговорим лучше о чем-нибудь отвлеченном. Например, о том, что в стародавние времена для кошек делали корм и продавали его в пакетиках. Я думаю, что он был вкуснее этих кубиков, которые мы с вами сейчас едим, – Кирилл резко остановился. – Да что же это я все о еде, да о еде. Вот, к примеру, в те времена, о которых вы не помните, самой большой проблемой были деньги. Представляете? Весь мир держался на деньгах. Кто с деньгами, тот король, кто без них нищеброд и неудачник. А знаете, как надо было уметь их зарабатывать? Надо было научиться продавать себя. И тот становился более успешным, кто освоил способ собственной продажи лучше. Все торговали собой, только одних осуждали, а других превозносили. А где теперь эти деньги? Нету. И никто не умер от их отсутствия. И года не прошло, как они исчезли, а никто уже и не вспоминает про них и не мерится больше размером своей мошны. Это здорово. Хотя и временно. Как только нас станет больше, людишки опять захотят универсальное средства обмена. Не хотелось бы дожить до этих времен. Деньги убивают в людях искренность, потому что они боятся потерять выгоду. А когда все без выгоды, тогда богоугодно получается. Но я вас просто так не отдам, только в обмен на опыт и знания, – Кириллу показалось, что его размышления пришли к некоторому противоречию. – Ладно, взаимовыгодное сотрудничество это хорошо, это правильно.

Впереди показались руины районного центра, затягивающиеся грязью. Год другой и на месте поселка с двадцатитысячным населением не останется ничего, кроме бурого озера. Расположенный в низине, он был обречен на скорое забвение. Напоминанием о нем оставался железнодорожный вокзал, расположенный выше поселка и пара нефтяных вышек, запаса прочности которым могло хватить на десяток лет.

Кирилл задержал взгляд на ближней вышке. Катастрофа только накренила ее. Ему показалось, что подле вышки растекается черная лужа. С его старческим зрением могла случиться любая игра воображения. При желании он мог разглядеть в вышке хоть жирафа, хоть старую одинокую ель. Чтобы до нее добраться, пришлось бы миновать большое количество препятствий. Но если лужа под ней, это то, что он думает, то результат его открытия мог бы значительно упростить жизнь общине.

Кирилл взвесил все решения, и выбрал самое обдуманное. Идти в ночь к вышке он не хотел. Темнота могла застать его не в самом лучшем месте, поэтому он решил переночевать в районе железнодорожного вокзала, а с утра отправиться к вышке.

– Нефть, ребята, это не только черное золото, но и бензин, солярка и масло, – объяснил он своим друзьям в заплечном ящике. – Дерево, как источник тепла, заканчивается, а новое появится не скоро. А нефть помогла бы нам скоротать еще одну зиму в тепле, запустить двигатель, чтобы появился электрический ток. Этой зимой дыму надышались, все легкие теперь в смоле, наверное.

Котята молчали в ответ.

Началась территория, принадлежащая железнодорожному управлению. Склады, техника, старая водонапорная башня, разрушенная наполовину. Маневровый «чебурашка» съехал с рельс и сел на них брюхом. Если не считать, что он сильно заржавел, в остальном состояние его казалось нормальным. Бараки, построенные в дореволюционные времена, выгорели полностью. На их месте, как на военных фотографиях разрушенных деревень, стояли только печи, некоторые еще с трубами. В целом, полотно дороги в районе вокзала после катастрофы выглядело как замершие волны. Как будто для них остановилось время.

Здание вокзала, построенное недавно, полностью разрушилось. Крыша сгорела, отчего весь кирпич теперь стал черным. Чуть дальше находился ангар, в котором хранилось имущество железнодорожников. Его несколько раз использовали во время мародерских рейдов для ночлега и хранения собранных трофеев. Там Кирилл и решил переночевать.

Солнце начало клониться к горизонту, раскрашивая мир в рыжие оттенки. У ангара стояла нетронутой табличка, смотрящая заостренным концом в сторону, откуда пришел Кирилл. Надпись на ней гласила: «Монастырская община. 25 км. Рады всем». Кирилл скрипнул основательно проржавевшими петлями металлической двери ангара. Его живой груз недовольно зашумел.

– Терпите, друзья, ваши уши могут и не такое услышать.

В ангаре было темно и жарко. Солнце нагрело железо за день. Пахло машинным маслом и еще бог знает чем забытым, из прошлой жизни. Кирилл снял с плеч ящик и блаженно размял затекшие мышцы. Сегодняшний переход оказался для него не легче вчерашнего. Ноги снова стали ватными и мелко тряслись в коленях.

Кирилл открыл ящик, собираясь выпустить котят погулять, но передумал. В ангаре было слишком много хлама и темно, чтобы потом собирать их. Он сгреб их в охапку и уложил на дно тракторной лопаты. Тут им было место, чтобы порезвиться, и борта, через которые они не смогли бы выбраться.

– Вы тут веселитесь, а я поищу чего можно сжечь.

Кириллу не хотелось ложиться спать без этого уютного ритуала сидения перед огнем и горячего кипятка. Неимоверной усталостью заслужил он небольшую благодарность за свой труд. Кирилл вышел из ангара. На контрасте с душным помещением, на улице казалось слишком прохладно. Солнце ушло за горизонт, но еще не перестало освещать мир.

Он посмотрел вверх. На небе загорелись первые, самые яркие звезды. Одна из них летела. Кирилл решил, что это спутник. Ему только сейчас пришло на ум, что спутники в космосе летают, как и прежде. Затем мысль пошла дальше. Он вспомнил про космонавтов, и ему вдруг стало так грустно и тоскливо, живо представив себя на их месте. Ни за какие коврижки он не согласился бы он оказаться на их месте во время катастрофы. Нет ничего хуже быть бессильным помочь погибающим близким. Кирилл представил, как вокруг земли вращается космическая станция с покончившими с собой космонавтами. Он даже не стал их осуждать, полностью оправдав тяжелый выбор.

Глава 4

Валера медленно приходил в себя. Из состояния забытья его сильнее всего вытягивало неприятное ощущение сухости во рту. Он подвигал челюстью. На зубах заскрипел песок. Попытался сплюнуть, но песка во рту было так много, что язык не смог нормально пошевелиться.

Благодаря усилиям, Валера пришел в себя. Осмотрелся и понял, что все еще находится в собственной машине. Прямо перед ним висела сдувшаяся подушка безопасности, испачканная в его крови, на которую толстым слом легла пыль. Крыша автомобиля в районе лобового стекла прогнулась внутрь. Остатки стекла торчали по периметру проема.

Валера повернул голову направо. Старушки не было. На полу валялись несколько огурцов, но ведер не осталось. Обернулся назад, никого. Кажется, попутчики решили оставить его в машине. «Заслуженная благодарность» – иронично подумал Валера.

Он отстегнул ремень и попробовал дотянуться рукой до кармана в сиденье за ним, чтобы достать бутылку воды. Ее там не оказалось. Он осмотрел пол. Грязная бутылка лежала на полу за сиденьем переднего пассажира. Валера взял ее в руки, свинтил пробку и обильно прополоскал рот. Грязную воду сплюнул себе под ноги, а потом сделал жадный глоток. Организм высох, пока он находился в бессознательном состоянии.

Валере стало интересно узнать, сколько времени он провел в забытьи. Поискал свой телефон и не нашел. Посмотрел на наручные часы. Не прошло и получаса, а у него возникло такое чувство, будто прошло полдня. Мир за разбитым окном выглядел непривычно сумрачным. Валера посмотрел на солнце. Оно было вверху, но цвет его казался нереально оранжевым, будто кто-то подправил ему оттенок, раскрасив диск охрой.

Валера выбил плечом подклинившую дверь и выбрался наружу. Он не узнавал мир. Немного сбоившее после сотрясения сознание с трудом переваривало все, что случилось за мгновение до того, как оно отключилось. Валера напряг память. Она подкинула ему картинку вздымающейся земли с дачными домиками. Валера все вспомнил.