Where the bones disappear?

Прикрыв воспаленные веки, я откинулась на сиденье. Снова ноги, бока, локти, спины, седые затылки. Снова ненавистная медлительность.

“Идиотка!” — только сейчас поняла, насколько все это было бессмысленно.

========== Переписка ==========

“Шум имеет лишь одно преимущество — в нем пропадают слова.”

***

Медленно, с аккуратностью отсталого ученика статуса “профи”, я опустила голову на сложенные на парте руки. Рукава водолазки приятно холодили кожу. Уходя в “хидден плейс” на задней парте, я прикрыла веки, а слова учителя, иногда перебиваемые учениками, слились в общий гул и, казалось, растаяли. Состояние прострации, как обычно бывает, полностью захватило в свою обитель. По правде говоря, я и не сопротивлялась.

Не знаю, что меня тогда заставило, будто щелчок на подсознательном уровне, но в один момент я вдруг резко распахнула глаза. Вовремя, как оказалось. В ту же секунду скомканный лист бумаги неведомо какой траекторией угодил мне прямо в руки. Чисто машинально сжав его в кулак, я с подозрением огляделась. Несомненно, удел откровенно скучающих учеников — пускать бумажные истребители в беспилотный полет или малевать что-нибудь непристойное, чтобы потом распространять по рядам для ценителей-критиков. Но меня, как не самую популярную личность, участие в подобном роде школьных развлечений не затрагивало, по крайней мере, раньше.

Как только мои глаза наткнулись на золотисто-русые волосы, которые вьющимся ореолом обрамляли лицо парня, все стало ясным. Ненадолго. Подавив глупую улыбку, я нахмурилась и вопросительно кивнула ему. Обнажая ямочки, Ленгдон улыбнулся и кивнул на мой сжатый кулак. Медленно и недоверчиво я разжала руку и перевела взгляд на мятую бумажку. Ничего особенного, всего лишь записка. И всё же было не по себе, как всегда при неожиданном появлении новенького.

“Не нравится история?” — немного корявым, типично-мальчишеским почерком спрашивала меня записка.

И это всё? Разочарованно я покрутила в руках мятый листок и, саркастически изогнув бровь, снова глянула на блондина. Тот, не обращая внимания на меня, вперил заинтересованный взгляд в учителя и будто внимательно прислушался. Очень смешно. Фыркнув, я схватила ручку и, приложив её конец к обветренным губам, задумалась. Казалось бы, все просто. Он не сможет убежать и ему просто придется дать мне ответы. Но на какие вопросы?

“Не больше литературы. Что ты тут делаешь? Ты же должен был приехать только через два дня!”

Аккуратно сложив бумажку, я снова поймала на себе этот взгляд. Ореховые глаза — почти черные, с озорными огоньками, пляшущими вокруг зрачков, будто языки пламени у ворот ада. За этим дьявольским волшебством, казалось, можно наблюдать вечно. С трудом оторвав взгляд, я внутренне одернула себя и, чуть подавшись вперед, протянула руку с запиской. Подайся я еще малость, могла бы коснуться его парты, а потом и руки, чуть выше — золота волос. А может, и не могла бы. Ухватилась бы лишь за воздух, за пустоту.

Знакомое ощущение, покалывание тысячами ледяных иголок - записка исчезла с раскрытой ладони. Он ведь даже не коснулся меня! Протянутая рука, словно чужая, бессильно обвисла, а я, прикусив нижнюю губу, подняла взгляд на Тейта. Такое серьезное лицо. Без тени улыбки он уперся взглядом в записку. Скорее даже не в записку, а в одну фразу или слово. Зрачки его не бегали, читая, они зависли неподвижно.

Нахмурившись, я сильнее прикусила губу до противного ржавого вкуса. Ещё мгновение и парень, скинув мятый листок на парту, размашисто что-то вывел черной ручкой. Через две секунды записка вернулась ко мне на парту. Он сам, протянув руку, положил её. Не в руку, а на парту, избегая моего взгляда.

“У нас оказалось одно совпадение в расписании. Почему я должен был приехать только через два дня?”

“Какая радость! Мне сказала твоя сестра.”

Одарив его холодным, как по мне, взглядом, в этот раз я тоже сдвинулась и, протянув руку, скинула скомканный листок ему на парту. Проводив меня безразличным взглядом, парень развернул послание и снова завис над словами. Может, у него проблемы с моим почерком?

“Сестра?” — еле разборчиво из-за размазанной гелевой пасты значил его ответ.

“Я решила, что да. Разве это имеет хоть какой-то смысл? Я была у тебя дома. Тебе не передали?” — я наскоро начеркала под его вопросом и перекинула бумажку обратно.

В этот раз он уже не игнорировал меня, а наоборот — нетерпеливо следил за каждым движением. Когда записка коснулась его парты, Лэнгдон резко, будто и не читая моего ответа, схватился за ручку. Ну какая тут логика?! Почти физически ощущая на себе его настойчивый взгляд, я снова развернула полученное послание.

“У меня нет сестры. Зачем ты ходила ко мне домой?”

Теперь уже я зависла над словами. Как он это делает?! Снова! Я жду ответов на свои вопросы, но от чего-то лишь отвечаю на его. Ну, дьявол!

“Ножницы. Ты унес мои ножницы. И мне нужны ответы.” —крупным размашистым почерком я заняла все оставшееся пространство на мятой бумажке.

Протянув руку, парень ждал. Недоверчивым взглядом я уставилась сначала на его раскрытую ладонь, что была так близка к моей парте, потом медленно и осторожно подняла взгляд на его лицо. Такое уверенное, казалось, он все знал: мое смятение, мои желания, мои мысли. В почти черных глазах я не видела отражения, но была уверена — перед ним предстает лишь жалкое, неуверенное и неинтересное зрелище. Зачем все это?

Закинув скомканный листок блондину, я резко отвела взгляд. Хотелось кричать от бессилия. Приложив ледяные пальцы к пышущим жаром щеками, я зажмурилась. Невыносимый адский клич — звонок с урока. Думаю, у ворот в преисподнюю именно такое музыкальное сопровождение.

Смотря сквозь полуприкрытые веки, я наскоро запихала тетрадь и ручку в сумку, бесшумно выдохнула и обернулась. Заветная парта справа от меня была пуста. Новенький снова ускользнул, испарился. Может, я схожу с ума?

Подойдя, кончиками пальцев я пробежала по лакированному покрытию парты. Такое холодное, будто ни одна живая душа никогда не касалась его. Вздрогнула, когда пальцы наткнулись на ледяное острие. Ножницы. Те самые, похищенные ножницы. Прижимая какую-то бумажку, они покоились у самого края одинокой парты. Закинув их в сумку, я аккуратно подняла послание. Не то, что истерзалось за весь урок. Этот был новый, аккуратно сложенный вчетверо листок.

В этот раз он постарался. Почерк был ровный и аккуратный:

“В семь. В школе. Ты получишь все, что захочешь.”

========== Мертвая гимназия ==========

***

Тишина в вечернем школьном коридоре, если подумать, не является чем-то необычным. Но первое впечатление всё же — оцепенение. Не такое, когда ты чего-то испугался, нет. Это оцепенение было скорее ступором или удивлением, чем-то на подсознательном уровне. Вездесущая пустота, отсутствие хоть каких-либо признаков того, что всего несколькими часами ранее здесь же можно было задохнуться от перенасыщения запахами и звуками. Школа омертвела без своих учеников.