With the sun

– Не ГАВНО, а Г.А.В.Н.Э., - поправил Гарри, с трудом сдерживая смех.
– А Люциусу поделом, ты сам знаешь.

Драко посерьёзнел. Он до сих пор болезненно вспоминал об отце. Хоть тот и был порядочной сволочью, единственный сын и наследник видел и другую сторону его натуры. Некую заботливость - всегда очень неумелую, но искреннюю, щедрость, понимание - особенно в те дни, когда Гарри был для Драко врагом номер один. И общая кровь, текшая по жилам, до сих пор тосковала иногда о Люциусе. В конце концов, от матери Драко не видел и понимания - холодная, как айсберг в океане, полностью устранившаяся от воспитания сына, как только он отправился в Хогвартс, безупречная светская леди Нарцисса Малфой не желала иметь с Люциусом, за которого её выдали замуж почти насильно, ничего общего, равно как и с его восемнадцатилетней копией, при рождении которой хрупкая Нарцисса чуть не умерла. С тех пор, как Люциуса впервые после второго пришествия Тёмного Лорда отправили в Азкабан - из-за той истории в Отделе тайн - Нарцисса обреталась на юге Франции, в поместье своей бабушки. И возвращаться в Англию, судя по всему, не собиралась вообще.

Так что мысли о родителях повергали Драко в уныние. Если бы не Гарри, блондин зачах бы, замкнулся в своей маске высокомерного сноба. Кто знает, может быть, стал бы Пожирателем Смерти и бегал бы теперь от Авроров или вообще был бы мёртв. Гарри был для Драко всем и даже чуть-чуть больше. Разумеется, гриффиндорец об этом не знал. Больше, чем полувнятное «Я люблю тебя» в собственное тёплое плечо он от Драко не слышал. Но разве обязательно об этом говорить вслух? Драко горячо надеялся, что нет. Ведь и так видно, что он готов умереть, если Гарри попросит. Ведь видно, да?..

Гарри расцепил объятия. Светящиеся изумрудные глаза были полны раскаяния и вины.

– Прости, Драко, милый. Я тупой, как флобберчервь, раз напоминаю тебе о нём. Прости, пожалуйста.

– Что ты тупой, Гарри, это не новость, - хмыкнул Драко, потягиваясь.
– Гриффиндорская отличительная черта - сначала говорить, потом думать. Думаем за вас мы, слизеринцы, - блондин поцеловал пригорюнившегося Гарри, забыв про письмо из Министерства. Вина и смущение так шли точёному лицу Поттера, что не поцеловать это совершенство было просто невозможно.
– А теперь дай я всё-таки прочту.

Драко знал, как вертеть Гарри в собственных интересах, и пользовался этим в таких вот мелочах. Взъерошив и без того торчащие во все стороны волосы брюнета, блондин надорвал конверт и с удовлетворением изучил свои превосходные оценки по всем предметам.

– Гарри, что ты думаешь о том, чтобы мне пойти в университет?
– задумчиво протянул Драко, по-кошачьи сворачиваясь в клубок на ковре.

– Ну сходи, - ехидно посоветовал Гарри, поднабравшийся за лето сарказма; его слизеринская сущность была просто в восторге от компании Драко и Снейпа, а гриффиндорская, казалось, не возражала.
– Полюбуешься и возвращайся домой, готовить мне ужин.

– Так и знал, что ты связался со мной, потому что хотел заменить домового эльфа на кого-нибудь более эстетичного!
– Драко легонько ткнул Гарри кулаком в бок.

– Как ты догадался, радость моя белобрысая?

– Гарри, я серьёзно!

– Я тоже, - заикнулся было Гарри, увидел угрожающе сведённые брови блондина и поспешил исправиться.
– На самом деле, не знаю. Ты хочешь изучать зелья? Тогда посоветуйся со своим крёстным, он в этом понимает больше меня.

– Поттер, любому гиппогрифу понятно, что Северус разбирается в зельях лучше тебя, - начал раздражаться Драко.
– Я имею в виду, что ты думаешь о том, что я буду ходить туда каждый день, потом варить зелья, которыми пропахнет весь дом…

– Даже если за всё это «удовольствие» надо будет платить - всё равно ходи, если хочешь, - великодушно сказал Гарри. Сложенные вместе премия от Министерства за убийство Вольдеморта и наследство от родителей давали такую громоздкую цифру, какой Гарри, неплохо, в принципе, успевавший в Арифмантике, не знал вовсе.
– Но… ты уверен, что там ты будешь в безопасности? Неизвестно, все ли Пожиратели пойманы или мертвы.

– У меня хватит мозгов учиться бесплатно, не будь я Малфой! А насчёт безопасности… - Драко задумался.
– Чёрт, если кто-нибудь всерьёз решит избавиться от меня, то мало что поможет…

Гарри задумался. Он хотел, чтобы Драко было хорошо. А сомнений то, что без дела блондин впадёт в уныние, как Цезарь при виде лучшего друга в неурочный час, не вызывало. Мерлин задери, он спаситель Магического мира или покурить за углом вышел?! Должен быть какой-то способ… какие-то чары, распознающие опасность, что ли… да только где их взять? Не идти же в библиотеку Хогвартса...

– Придумал!!
– со счастливым воплем Гарри, не вставая с ковра, аппарировал в спальню и почти сразу же вернулся.
– Если уж вот это тебя не защитит, то ничто не защитит!

– Кнат? Гарри, ты думаешь, тех, кто покусится на мою ухоженную шкурку, можно будет так запросто подкупить?
– Драко договаривал автоматически; его взгляд зацепился за изображение на монетке - профиль был знаком ему до мелочей, он любовался этими изящными чертами каждый день. Многосущная вещь!

– Именно так я и думаю, - заговорщически сообщил Гарри, плюхаясь рядом и обнимая Драко одной рукой за талию.
– Сейчас я её трансформирую во что-нибудь, что всегда будет рядом с тобой и будет защищать.

Гриффиндорец сжал в ладони кнат и прикрыл глаза. Драко украдкой любовался длинными загнутыми тёмными ресницами, из-под которых на смуглые щёки выбивался холодный зелёный свет. Нельзя быть таким красивым. Надо издать какие-нибудь ограничивающие законы на этот счёт. У Драко сами собой начинали скрипеть зубы, когда он представлял, сколько похотливых и влюблённых взглядов будет брошено на Гарри - его Гарри!
– в любом мало-мальски людном месте. На взгляд слизеринца, даже беловатые шрамы по всему телу ничуть не портили Гарри, а только добавляли притягательности. Надо сказать, сам брюнет их страшно стеснялся и, как максимум, ходил при Драко в футболке с коротким рукавом, а по утрам заворачивался в одеяло так, что виден был один кончик носа. Драко находил чрезвычайно трогательным целовать этот аккуратный кончик, но не оставлял попыток убедить любимого в том, что здесь нечего стесняться и, если говорить начистоту, этими шрамами нужно гордиться, равно как и всем этим лёгким телом ловца. Но Гарри всё никак не убеждался, сколько Драко ни целовал каждый шрам в отдельности (времени на это уходило - прорва, но блондин не жалел ни об одной секунде).

– Ты разрешишь?
– отвлёкшись от своих раздумий, Драко обнаружил, что гриффиндорец уже открыл свои невозможные глаза и смотрит на него с такой надеждой, с какой ребёнок просит конфету перед обедом у строгой матери.

– Конечно, милый, делай, что считаешь нужным, - мягко ответил Драко.

Гарри с размаху пришлёпнул раскрытую ладонь к ключице блондина, видневшейся в распахнутом вороте рубашки. Несильный удар оказался не болезненным, но странно-жгучим, словно центр ладони Гарри был раскалён, как железо. Блондин вскрикнул от неожиданности, но Гарри проворно наклонился к шее Драко и чётко проговорил:

– Pictora Orno Protegere Extra Maxima!

– Это прозвучало великолепно, любовь моя, - с любопытством встрял Драко.
– А что это значило, если не секрет? Я понял только после Проте-что-то-там.

– Любуйся, - Гарри отнял ладонь.

Драко призвал зеркало и посмотрел на свою всё ещё пылающую левую ключицу. Там, к его удивлению, не было ожога, зато было изображение крошечного василиска, такое натуральное, будто древнее чудовище, уменьшенное в сотни раз, собственной чешуйчатой персоной разлеглось на белой коже.