XIRTAM. Забыть Агренду
Шрифт:
— А что такого? — Неолео похлопал ладонью по дивайсу, похожему на видеокамеру, снабженную массивным штативом-треножником, — нам есть чем ответить.
— Милый, — мягко сказала она, — а что ты будешь отвечать полисменам, если они это заметят, и поинтересуются, почему у тебя на яхте гранатомет-полуавтомат?
— Я отвечу правду: это пневматический спортивный пейнтбольный гранатомет.
— Угу. А в дюймовых гранатах — спортивный пейнтбольный динамит.
— Не динамит, любимая, а диперокс.
— Ладно, — она кивнула, — диперокс. Ты уверен, что полисмены поймут эти тонкости?
— Поймут, если нормально объяснить, —
— Ну, милый, если ты намерен учредить бонус для карибских полисменов, — Виолетт вздохнула, — …это меняет дело. В любом случае, я хочу фруктового сока с кокосовым молоком. Там, в ведре, есть тетрапаки. Выкопай их, пожалуйста, из-под вашего пива.
— …И одну банку пива дай мне, — добавила Кави, — А что с сомалийскими пиратами?
Неолео протянул жене два тетрапака (с фруктовой смесью и с кокосовым молоком), а новозеландке — жестянку пива, и сообщил:
— Мы обсуждали стратегический путь сомалийского пиратского бизнеса, и запнулись на вопросе, почему ключевой точкой было инфо в mass-media о морском сражении между пиратами и боевыми кораблями флотов крупных держав. Это ведь не просто реклама.
— Конечно, это не просто реклама, — подтвердила Кави Айви, — это крайне важный узел в бюрократической паутине. Если пираты являются субъектом военных операций, то они образуют не узел с маркером «криминальный риск», а узел с маркером «риск от боевых действий», что совершенно меняет цену их атак на большом рынке. Страховые расчеты, судебные дела по претензиям в договорах поставки, гарантии для профсоюзов моряков, специальные полномочия военных контингентов и заказы на специальные вооружения, планируемые потери гуманитарных грузов — влияние на все эти феномены глобальной экономики оказывается доступно для целенаправленного воздействия через простого и дешевого сомалийского пирата. Пиратский бизнес в этом регионе становится для всех крупных игроков таким же понятным инструментом финансового рынка, как, скажем, фьючерсы. Атаки сомалийских пиратов выходят на фондовую биржу. С этого момента, пиратский бизнес стабилен, и не зависит от таких мелочей, как выплата или невыплата выкупа за конкретное судно. Производители товара с лейблом «сомалийские пираты» перестали зависеть от грубой материальной реальности, и достигли ранга финансовых фантомов. Это примерно как канонизация какого-нибудь попика в католицизме. Он из простого продавца крестин, венчаний, отпеваний и отпущений становится священной персоной, самостоятельным фантомно-товарным объектом религиозного рынка.
Виолет, смешивая в высоком стакане фруктовый сок с кокосовым молоком, заметила:
— Это слегка заумно, но четко. Неолео, милый, ты как-то раз сам говорил, что если бы сомалийские пираты жили с выручки от своих налетов, они бы обанкротились.
— Да, — подтвердил бизнесмен, — ты, как обычно, права, любимая. Но если ты помнишь, довольно быстро нашлось объяснение: наличие хорошей дилерской сети, которая, без каких-то биржевых фокусов, просто собирает корпоративные заказы на эти атаки.
— Нет, — Кави покачала головой, — экономисты считали, и даже при наличии идеальных дилеров, сомалийское пиратство не стало бы рентабельным. Сомалийский пиратский бизнес поднялся именно на своей бумажной, фантомной, биржевой компоненте.
— …А у андаманских пиратов этого нет, —
заключил Йотун Йотсон, — поэтому, они не представляют из себя ничего большего, чем подростковая банда в трущобах.— А их участие в «Аврора Фронда»? — спросила Виолет.
— Не то, — сказала Кави, — они постояли около чужого брэнда, как какая-нибудь фирма-сателлит около крупного консорциума с мировым именем. В счет идет только то, что сделано под своим брэндом, или то, что сделано анонимом, но взято под свой брэнд.
— Мм… — Виолет глотнула своего коктейля, — А в чем разница: сделано или взято?
— Ни в чем. Я просто указала оба этих варианта для научной корректности.
Раздался телефонный звонок, точнее — начало Реквиема Моцарта. «Па-ба-ба-бам!».
— Кто там? — спросил Йотун Йотсон, прижав к уху свою трубку, — А! Беата! Привет!
— …Замечательно. Сидим на мостике. Пьем с друзьями пиво.
— …Кто влип? Стэн Зауэр? Тот самый?
— …Конечно, помню. А что у него случилось?
— …В дерьме? А конкретно?
— …Подожди, давай с самого начала. Он теперь защитник биосферы…
— …Сколько? 64 трупа? Ничего себе, старт на новой должности…
— …Было за что? Хм… А конкретно…
— …Ого! Вот это, я понимаю! Ого! Еще и принц Монако! Ну…
— …Нет, мы еще не смотрели новости, мы это делаем за обедом…
— …Я понял, понял. А чем мы можем помочь?
— …Ну, со мной Кави, и еще наши друзья, Неолео и Виолет.
— …Если в двух словах, то у них бизнес по яхтам, еще они любят китов, дельфинов, дельтапланы, дайвинг, танцы, пейнтбол и розыгрыши. Если ты случайно увидишь в Интернете на блогах видео-ролик про инопланетян в ледяных пещерах Антарктиды, то возможно, это творчество Виолет. Она спец по N3D-графике, и вот так развлекается.
— …Документальное? Это в каком смысле?
— …Нет, я не понял! Что, просто, как на самом деле?
— …Ах, не совсем, как на самом деле. Вот это уже интересно! Ну, и…
— …Хе-хе! Мне нравится эта идея.
— …Давай, заливай все это на мой E-mail. А мы сейчас обсудим.
— …Пока, Беата! Потом еще свяжемся, в процессе.
Исландец убрал телефон, и развернул ноутбук, стоявший на столе-полке.
— Куда влип док Зауэр? — спросила Кави Айви.
— Ну… У него теперь должность комиссара по африканским резервам биосферы, и он защитил эти резервы примерно как янки в тех местах защищают то, что их президенту кажется демократией. Среди убитых — 58 боевиков из конторы «Executive External» и 6 полулегальных охотников, включая принца Монако.
— О! — произнесла она, — Стэн убил этого надутого кондома, принца Герберта?
— Убивать человека просто за то, что он надутый кондом… — с сомнением произнесла Виолет.
— Принц Герберт, — сказала Кави, — известен тем, что с маниакальным упорством искал возможность подстрелить тасманийского дьявола, последнего крупного сумчатого хищника на планете. Вы знаете, оззи в середине прошлого века едва спасли этот вид и трясутся над ним до сих пор. Правильно делают, кстати. Вид очень уязвимый.
— Этот принц был психопатом? — предположил Неолео.
— Нет, — Кави покачала головой, — точнее, он был психопатом в той же мере, чем и все персоны его круга. Для кого, по-вашему, существуют специализированные бутики, где продаются манто из шкуры снежного барса или столики из слоновьих бивней?