XIRTAM. Забыть Агренду

Над площадью повисла напряженная тишина. Юная японка, одетая в снежно-белый спортивный костюм, и освещенная яркими лучами прожекторов, завладела всеобщим вниманием. Она не только не пыталась спрятать багровый след от удара на лице, но наоборот, подняла голову так, чтобы это контрастное пятно было лучше видно. Почти минуту длилась пауза, а затем по толпе «пиратов» прокатился возмущенный гул…

…Шеф Интерпола-2 (ни капли не смущенный тем, что Ганнибал указал на него, как на ооновского сотрудника) наблюдал происходящее шоу с глубоким профессиональным интересом. Он прекрасно знал, что Хигаси Рури не могла видеть никакой субмарины в районе рифа Барракуда, но понимал, что эта девушка сейчас непоколебимо уверена в правдивости своих слов. Кто-то грамотно поработал с ней: путем тонко рассчитанных намеков, склонил ее к совершенно определенной интерпретации увиденного. Теперь в памяти японки, первоначальные наблюдения слились с последующей интерпретацией. Субъективно, она видела субмарину, и запросто пройдет «детектор лжи», если кто-то вздумает проверять ее показания таким методом… С некоторым сожалением, Штомек подумал: «Свинья, подложенная Дениэлсу и Риверколду, получилась жирнее, чем это планировалось, но, для реализации плана, такая избыточная жирность даже лучше…».

…

Через несколько дней.

Юго-Западный Сенегал (Казаманс).

От города Зигишор до дельты реки.

Под удивленными взглядами водителей сенегальских муниципальных маршрутных микроавтобусов, легкий открытый джип «Watercar-Gator» свернул с хорошего (почти европейского!) северного шоссе № 4 налево, на западную дорогу «регионального уровня», ведущую в поселок Оуссоу. 70 километров по этой дороге, напоминали движение назад во времени — год на километр. Если Зигиншор выглядел почти современным, то Оуссоу уже относился к эпохе между мировыми войнами. Здесь еще была цивилизация…

…Клаус (он же — Кловис Остфогт) сидевший за рулем, бросил взгляд на карту и весьма решительно свернул по указателю «Оуссоу — Элинкин, 18 км».

— Эй, мистер, — окликнул его водитель одной из маршруток, — Туда не надо ехать!

— Это почему?

— Лес Оу-Оу. Плохое место.

— Природа или партизаны? — поинтересовался Стэн (он же — Стефан Ковальски).

— Э-э, — водитель маршрутки скривился и махнул рукой, — Лучше не ездить. Я вижу: все равно, вы поедете. Только дальше, за Элинкин, вам точно не надо. И возвращайтесь до темноты. Не вернетесь — будет плохо.

— Ясно, — Стэн кивнул. — Ночью другая власть?

— Э-э, — водитель снова махнул рукой, давая понять, что политика — дело темное.

Лес Оу-Оу, начинался по мере приближения к дельте Казаманса. Правда, слово «лес» совершенно не отражало реальности ландшафта. Сначала это была обычная желтовато-серая пустошь, украшенная кое-где островками кустарника и редких деревьев. Потом, островки кустарника начали сливаться в низкорослые рощи, а вдоль дороги возникли нежно-зеленые пятна болотистых участков, заросших какой-то местной кувшинкой. Недалеко от Элинкина начали появляться протоки с бурой илистой водой…

А «машина времени» продолжала действовать. Элинкин выглядел, как поселок эпохи Киплинга, с той разницей, что хижины состояли не только из местных натуральных материалов, а еще из кусков гофрированной жести, пластика и даже целых кусков от современных большегрузных фургонов (на некоторых таких кусках сохранились даже надписи — выцветшие и замазанные грязью, но вполне различимые). Элинкин стоял на левом рукаве, ближайшем к дельте Казаманса, так что центром туземной жизни была пристань с множеством мелких лодок, катеров и малых понтонов на разных стадиях изношенности и ржавости. Берег, как водится, был завален тухлыми остатками рыбы. Пестрая компания туземцев под навесами из дырявого брезента, предельно небрежно натянутыми на кривые жерди, торговала чем-то не очень понятным. Здесь же бродили флегматичные козы грязно-белого цвета, и раскапывали копытцами мусорные кучи в поисках пищевых отходов растительного происхождения. Среди всего этого, одиноко стояла стандартная французская АЗС (плоская красная крыша на белых колонных, и остекление, местами — треснувшее). На остекленном павильоне белыми буквами, над неработающими автоматическими раздвижными дверями, было написано «Boutique».

Клаус остановил джип на относительно ровном участке старой, кривой и местами растрескавшейся бетонной набережной и, стоически игнорируя кучку любопытных местных детей и подростков, углубился в изучение карты. Впрочем, периодически он бросал взгляды на запад, через грязно-бурую реку шириной полкилометра, на другой стороне которой наблюдались лишь тускло-зеленые заросли и ни малейших признаков цивилизации (даже если называть «цивилизацией» то, что имелось в Элинкине).

— Получается, что нам туда, — сказал он, после некоторых раздумий.

— Именно так, — ответил Стэн, вышел из машины и оказался в центре маленькой толпы туземных юниоров. Начался аттракцион «раздача подарков». В ход пошли авторучки, брелки, и монетки номиналом пол-евро. Через несколько минут подошел парень чуть постарше, спросил, что нужно «европейским туристам», получил десятку евро, плюс миниатюрный швейцарский складной ножик (китайского производства), и с легкостью разрисовал карандашом по карте точки безопасной переправы и несколько дорог на противоположном берегу. Но, он знал тот берег только до ближайшей деревни. По его словам, дальше вообще было лучше не лезть, «если не договорились с кем надо». На резонный вопрос: «с кем надо договариваться?», он ответил неопределенным «Э-э».

После этого, туземцев ждал еще один аттракцион: демонстрация амфибийных свойств джипа «Watercar-Gator». Машина съехала в илистую воду и покатила поперек потока, с нормальной лодочной скоростью, а через пять минут выехала на другой берег по очень ровному песчаному «языку», точно указанному тем туземным парнем. Следуя линии, нарисованной карандашом, мнимые геологи из компании «Werkerz GmbH», проехали примерно километр по колее, пересекающей заболоченный кустарник, и оказались в деревне Эфока. Машина времени при этом отбросила их на границу неолита с очень своеобразной первобытной агротехникой и не менее своеобразной архитектурой. Тут внимание к приезжим было более сдержанное, чем в Элинкине. Деревенские юниоры расселись на дистанции метров 20 и молча наблюдали за действиями чужаков.

Клаус окинул взглядом лачуги с коническими травяными крышами, напоминающие огромные вьетнамские шляпы, надетые на кольцевые плетеные заборы, и произнес:

— Я надеюсь, когда-нибудь тут будет нормальная жизнь… Стэн, вы что, задремали?

— Нет.

— Знаете, Стэн, почему я перешел из KCT, в смысле из «Korps Commanоdo-Troepen», нашего голландского армейского спецназа, в «Голубые Каски» ООН?

— Нет.

— Я попал в голландский гуманитарный контингент на Гаити, насмотрелся такого, что понял: если я просто вернусь домой и забуду, то грош мне цена, как человеку. Как раз формировалась экстремальная бригада военных наблюдателей ООН, и я пошел туда. Наверное, мы делали полезное дело, но… Я не могу смотреть и не вмешиваться. Это заметили, и меня пригласили в «Интерпол-2». А вы тоже пришли из коммандос, да?

— Мы на службе, Клаус, — сухо ответил Стэн, — Разверните и проверьте систему связи и радиоуправления, а я приведу мини-дрон в стартовую готовность. Вопросы есть?

— Да, — сказал Клаус, — Я считаю, что нам надо поговорить об отношениях в команде.

— Нет.

— Ладно, — Клаус вздохнул, — тогда есть вопрос по работе. Если мы запустим дрон, то демаскируем себя.

— Нет. Мы демаскировали себя, когда пересекли речку на джипе-амфибии. Мини-дрон привлекает меньше внимания, мини-дроны сейчас есть у многих геологов.

— Но, Стэн! Джипы-амфибии тоже сейчас есть у многих, и у геологов, в частности.

— Есть, — согласился Стэн, — но геологам не придет в голову переться на таком джипе в красную зону конфликта, тем более, если местные жители говорят, что там опасно.

— Черт! — Клаус почесал в затылке, — Я об этом не подумал. Получается, что лерадисты скоро узнают, что мы тут. Стэн, почему вы не сказали о демаскировке до переправы?

— Потому, Клаус, что нам отдан приказ: действовать быстро и любой ценой.