XX век танков

Парадокс второй. Как то ни странно покажется, но при захвате островов вроде бы нормальные средние танки «шерман» в их различных модификациях оказались далеко не самыми хорошими. Да, японские противотанковые пушки, которым так и не суждено было вырасти более чем до 37-мм, оказались совершенно беспомощны против них Даже австралийцы, пользовавшиеся добрыми старыми «матильдами», остались ими вполне довольны, за броней в 65 миллиметров они чувствовали себя вполне комфортно. Зато сами танкисты союзников имели более чем достаточно оснований жаловаться на свою технику. И 40-мм пушки «матильд», и 75-мм пушки «шерманов» оказались не слишком пригодны для борьбы с японцами. Дело в том, что японских танков на этом театре практически не наблюдалось, поэтому танковые дуэли оказались крайне редким исключением, зато с различными долговременными огневыми точками танкистам приходилось сталкиваться в каждой операции. Причем подчеркну: именно долговременными. Японцы обустраивались на островах очень обстоятельно, поэтому подавляющее большинство укреплений было бетонными. И для их разрушения требовались либо более крупные пушки, либо огнеметы, которые для европейского театра были не слишком характерны. Может, это прозвучит странно, но идеальным танком для войны на островах оказался бы немецкий штурмовой танк «бруммбэр». Да-да, эта самоходка Sd. Kfz. 166 официально именовалась именно Sturmpanzer IV. Конечно, подошли бы и наши Су-152, но все-таки они были чуточку тяжеловаты для десантных операций, а вот «бруммбэр» — в самый раз. Для борьбы с японскими дотами 150-мм гаубица была идеальным оружием. И тем не менее надо было нашим генералам в порядке обратного ленд-лиза предложить американцам пару сотен «зверобоев».

Парадокс третий. Самым эффективным тактическим приемом стало именно то, за что мы ругали европейские армии, — дробление танковых частей и соединений на роты и вообще взводы и привязка этих маленьких подразделений к пехотным частям. На Тихоокеанском театре танки потеряли свое главенствующее значение. Не пехота должна была обеспечивать их действия, а наоборот — они должны были помогать пехоте. Однако далеко не всегда на деле получалось так же гладко, как это планировалось на бумаге.

Как это происходило? Расскажем об одном маленьком эпизоде большой войны, который, однако, стоил жизни тысячам людей — о штурме атолла Тарава в группе Гилбертовых островов в ноябре 1943 года. Американские морские пехотинцы до сих пор без удовольствия говорят об этой операции, которая стала для них символом кровопролития.

Мы уже не раз отмечали, что при изучении операций на Европейском и Тихоокеанском театрах создается впечатление, будто бои происходили в параллельных вселенных. Никто из командиров при планировании и проведении операций категорически не желал учитывать печальный опыт своих коллег. Когда в ноябре 1942 года американские войска высаживались в Северной Африке, наплевательское отношение к вопросам гидрографии (высота и время приливов) стоило американцам чудовищных потерь в десантных средствах при полном отсутствии сопротивления со стороны французов. Казалось бы, следует помнить об этом, но нет! Когда несчастные десантные катера с морскими пехотинцами направились к берегу Таравы, выяснилось, что американским генералам никакой урок не впрок. Катера застревали на отмели в полукилометре от берега, и солдатам приходилось преодолевать это расстояние пешком под бешеным пулеметным огнем японцев. Плавающие транспортеры «амтрак» имели чисто символическую защиту, которая не спасала от пуль, а вдобавок они точно так же застревали на рифах, преодолеть которые не могли ни вплавь (воды слишком мало), ни на гусеницах (воды слишком много). В результате потери транспортеров LVT в этой операции превысили 60 процентов!

Спасти положение могли танки, которые плавать не умели совершенно. В пятой волне десанта на остров предполагалось высадить с транспорта-дока «Эшланд» 14 танков М4А2 «Шерман» роты «С» 1-го танкового батальона морской пехоты на десантных катерах LCM. Кстати отметим, что американское десантное соединение было собрано в Новой Зеландии и на Новых Гебридах. То есть сначала 2-ю дивизию морской пехоты увезли за 3000 километров от Пёрл-Харбора, а потом вернули более чем на 1000 километров обратно.

6 танков направлялись на участок «Красный 1» и 8 — на «Красный 3». Но 2 катера вместе с танками японская артиллерия потопила еще на подходе к острову, а остальным пришлось, как и пехотинцам, выгружаться на риф. При этом «шерманы» не могли преодолевать брод более трех футов глубиной без риска залить и заглушить двигатели. А на рифе имелось немало мест со значительно большей глубиной — после обстрелов и бомбардировок множество глубоких воронок усеяло его дно. И если попавший в такую воронку солдат мог сбросить снаряжение, оружие и выплыть, то у танка глох двигатель, и он оказывался в западне, причем иногда — в нескольких метрах от берега. До берега дошли 3 танка на участке «Красный 1»: 2 из штаба роты — «чайна гэл», «чикаго» и «сесилия» 1-го взвода (все танки имели собственные имена), и не менее 5 на участке «Красный 3» — 3-й взвод в полном составе («каннонболл», «Колорадо», «чарли», «кондор») плюс «Коммандо» из 2-го взвода. В некоторых случаях мужественные морские пехотинцы, не обращая внимания на огонь, шли перед танками, указывая дорогу. Погиб и командир батальона подполковник Свеченски.

«Шерманам» противостояло неизвестное число японских танков. Согласно различным источникам их количество колебалось от 14 до 7, но все сходятся на том, что это были легкие танки Тип 97 «ха-го». При своем весе около 6 тонн и броне 12 мм они, разумеется, не могли соперничать с «шерманами». Какая-то часть японских танков была просто вкопана в землю и превращена в доты.

Когда американские танки добрались до берега, выяснилось, что морская пехота просто не знает, что с ними делать. Поэтому танкисты получили простой приказ — двигаться вперед и стрелять по всему, что только они увидят. Никакой поддержки и взаимодействия между пехотой, саперами и танками не существовало в принципе.

Самое смешное, что на участке «Красный 1» даже произошел танковый бой — танк «чайна гэл», пересекая пляж, обнаружил и выстрелом 75-мм орудия уничтожил японский танк. По воспоминаниям лейтенанта Эдварда Бейла, японский танк выстрелил одновременно с американским и попал прямо в орудие «шермана». Оно вышло из строя, поэтому до конца боев американская машина действовала в роли бронированной подвижной пулеметной точки. Американцы могут предложить и более драматический вариант этой истории. Японский снаряд заклинил башню «шермана», и Бейл протаранил противника, согнув собственную пушку. Впрочем, лейтенанту еще повезло. К концу первого дня боев все «шерманы», кроме двух, были выведены из строя.

Например, на участке «Красный 3» американские танки через проделанный в бревенчатом ограждении проход начали наступление в глубь острова, пытаясь помочь морской пехоте расширить плацдарм. Им удалось добраться до аэродрома и выйти к центру острова, но закрепиться там они не смогли. Все они, за одним исключением, вышли из строя. Этим исключением оказался «Колорадо», который загорелся после попадания японского снаряда, но сохранил ход и сумел вернуться на пляж для тушения пожара. «Коммандо» и «чарли» подбила японская артиллерия, «каннонболл» завяз в воронке на японском подземном топливном хранилище и сгорел. Не повезло и «кондору» — его по ошибке атаковал и вывел из строя флотский пикирующий бомбардировщик. Однако за ночь ремонтные команды, разобрав часть подбитых танков на запчасти, сумели ввести один «сесилию» в строй.

Легким «стюартам» повезло еще меньше. Все 4 танко-десантные баржи с этими танками были потоплены японской артиллерией. На следующий день американцы высадили около десятка «стюартов», утопив по дороге еще несколько, но эти танки ео своими 37-мм пушками не добились ничего существенного.

Зато японские танки не добились вообще ничего. 3 машины находились у командного пункта командира гарнизона адмирала Сибасаки. Японский танкист Тадао Онуки рассказывал, что во время обстрела экипаж одного из танков получил ранения от осколков, проникших через незакрытый люк, а танк вышел из строя. После обстрела, не дождавшись приказов, он повел свой танк к берегу, занял удобную позицию и открыл огонь. Онуки отмечал, что о присутствии людей на острове можно было догадаться только по стрельбе, которая велась по лагуне, — сказалась прекрасная маскировка японских позиций. Вскоре ему передали приказ — возвращаться к штабу. К этому моменту на Бетио оставалось только два исправных японских танка, и в связи с полным разрушением линий связи их решили использовать для разведки и передачи приказаний.

Полковник Шоуп, который командовал американскими войсками на острове, так и не сумел сделать однозначный вывод относительно действий танков. Прежде всего сказались тяжелые потери в первый день высадки, Шоупу даже пришлось радировать командиру дивизии: «Наши танки нехороши». Хотя «шерманы» и помогли подавить немало огневых точек японцев, Шоуп отметил, что это потребовало чудовищного расхода боеприпасов. 75-мм пушка оказалась слабоватой против бетонных дотов. Одновременно был сделан вывод, что легкие танки совершенно непригодны для участия в десантных операциях.

Если говорить честно, попытка использовать несчастные «стюарты» таким образом больше всего напоминает мне действия пьяного, который искал ключи под фонарем. Помните? «Ты что, здесь их потерял?» — «Нет. Зато здесь светло, искать легче». Легкий танк предназначался для ведения разведки и охранения. Какая там разведка на клочке земли в 2 квадратных километра? Зато на нем полно дотов и дзотов, с которыми 37-мм пушка заведомо не справится. Это что, не было известно до начала высадки? Прекрасно было известно, но ведь легкие танки высаживать гораздо проще, чем тяжелые…