XX век. Исповеди

– Через несколько лет герои той великой трудовой эпопеи один за другим стали уходить в мир иной. В началу 1991 года из тех сотрудников комбината, кто работал в этом треклятом цехе № 9, в живых остались буквально считанные единицы, да и те с совершенно подорванным здоровьем.

– Но, тем не менее, вы гордитесь тем, что работали в этом "треклятом цехе" ?

– Конечно, потому что 14 апреля 1949 нам передали первую порцию хлорида плутония, и началась плавка. В комнату набились Ванников, Курчатов, Музруков, Славский, Бочвар, Вольский… Все они ждали, когда яразберу аппарат и извлеку первый слиточек плутония. Он был массой 8,7 грамма! Этот крошечный слиток металла привел всех в восторг, руководители "Атомного проекта" поздравляли друг друга… И лишь мы с Вольским не ликовали, потому что выход металла в слиток оказался гораздо меньшим, чем мы ожидали. Последующие плавки лишь усилили нашу тревогу. Как увеличить выход металла? Оказалось, что надо изменить футеровку тигля. В первой же плавке, проведенной с использованием оксида магния, был получен блестящий слиточек плутония с выходом около 97 процентов. Это уже было то, что надо. И так случилось, что как раз в металлургическом отделении было много начальства во главе с Игорем Васильевичем Курчатовым. Они увидели гладкий, блестящий - очень красивый!

– слиточек плутония, и это всех вновь привело в восторг. Так что "день рождения плутония" был отмечен дважды…

– Можно понять чувства всех, кто увидел плутоний!

– Только его можно было "пощупать руками", так как в других отделениях и лабораториях плутоний был в растворах, в различных соединениях, а у нас - в чистом виде!.. Кстати, Курчатов сразу же решил направить первый слиток физикам, мол, надо померить нейтронный фон. Игорь Васильевич дал мне машину, одного из своих "духов" - охранников. Мы положили слиточек плутония в контейнер и отправились на соседний завод. Там в лаборатории начались измерения. Проходит три часа, я сижу и смотрю на плутоний. А "дух" - это офицер КГБ - куда-то исчез. Приезжает Курчатов. Спрашивает: "Как, Решетников, у тебя дела?" "Пока не знаю, - отвечаю, - сижу, сторожу". "Побудь еще здесь пару часов, - говорит Курчатов.
– Нам нужно проверить все досконально…" Уходит. А я не могу сдвинуться с места, потому что обязан этот самый плутоний хранить… Потом выяснилось, что "дух" бросил меня, чтобы продолжать охранять "Бороду", то есть Курчатова. Тот увидел его рядом с собой, разнос учинил сильный и прислал его ко мне. Отлучись я хоть на минуту, и у "духа", и у меня крупные неприятности были бы - режим на комбинате был не то что строгий, а свирепый… В общем, через пару часов приезжает вновь Курчатов. Посмотрел все измерения, довольный подходит ко мне: "Спасибо тебе, Решетников! А сейчас поедем обедать…"

– Прост и доступен был Курчатов?

– Для тех, с кем работал. В нашей лаборатории он бывал очень часто, и был в курсе всех наших дел. Да и дружен был с академиком Бочваром, доброе отношение к нему Игоря Васильевича и на нас распространялось.

ПОСЛЕСЛОВИЕ К СОБЫТИЮ: "Отработанная хлоридная технология получения металлического плутония оказаласьвесьма совершенной и обеспечивала получение плутония высокого качества со стабильным выходом металла в слиток (не менее 98-99 процентов). Она практически в неизменном виде действует и в настоящее время".

– Значит, 49-й год для вас памятен именно этим слитком плутония и первым испытанием атомной бомбы?

– Нет, на первое место в том году я поставил бы рождение дочушки. Восемь месяцев я пробыл на комбинате, налаживая производство. Постепенно все мы передали работникам комбината и перед Октябрьскими праздниками вернулись в Москву.

– А о взрыве как узнали?

– Официально нам никто ничего не говорил. Кто-то услышал из передач "вражеского" радио, а потом начальство института "шепотом" нас проинформировало, мол, не напрасен был наш труд. Ну а чуть позже узнал, что меня орденом наградили.

– К плутонию довелось возвращаться?

– В 1964 году я вновь поехал на комбинат, чтобы внедрить в производство новый материал ситалл вместо кварца, из которых изготовлялись "лодочки". В них хлорировался оксид плутония, но "лодочки" из кварца были недолговечны… Мы постоянно искали новые материалы, совершенствовали оборудование. На комбинате "Маяк" был построен новый цех - 1Б - в 1972 году. Более совершенное оборудование, лучшая герметизация всей цепочки камер, замена перчаток на манипуляторы и т. д., - все это позволило создать очень хорошие условия для работы персонала: операторы работали без "лепестков". И это в химико-металлургическом цехе, который раньше считался на комбинате одним из самых грязных! За эту работу группа специалистов, и ваш покорный слуга в их числе, были удостоены Государственной премии СССР.

МГНОВЕНИЕ ИСТОРИИ: "В институте был получен металл чистотой 99,995 мас. %, анализ проводили на 32 металлических элементах. Это был самый чистый плутоний, полученныйвнашей стране.

На базе лабораторных исследований на Сибирском химкомбинате были созданы и испытаны электролизеры на разовую загрузку до 3 кг чернового плутония. На экспериментальных установках комбината было получено несколько десятковкилограммов высокочистого плутония. Большая часть его была использована для физико-механических исследований.

Все эти работы защищены пятью авторскими свидетельствами".

– После такой адской работы можно было и передохнуть?

– Отнюдь! Пока я был в Челябинске-40, моя группа в Москве получила новое задание. Речь шла о "втором производстве", то есть о получении металлического урана.

– Это было столь же трудно, как и технология работ с плутонием?

– Нет. У металлургов уже был опыт, да и можно было работать не с имитатором, а с ураном. Различие изотопного состава особой роли не играло. В Электростали по урану-235 вели исследования немецкие специалисты. Однако нам не было известно, чем они занимаются и что сделали. Мы их результатами не пользовались. Тем не менее позже четверо из немцев были удостоены Сталинской премии, а их руководитель Н.В. Риль стал Героем Социалистического труда. На мой взгляд, это было чисто политическое решение. Повторяю, отработка технологии получения урана-235 была проведена нами без участия немцев. И уже через пять месяцев после возвращения из Челябинска-40 мы вновь поехали туда, чтобы налаживать производство. На этот раз мы справились за четыре месяца.

– Такое впечатление, что для вашей лаборатории не существовало невозможного!

– Кстати, ее судьба весьма интересна. Лаборатория № 5 (211) в 1992 году прекратила свое существование - она была расформирована.

– Почему?

– Лаборатория внесла огромной вклад в становление и развитие металлургии радиоактивных металлов - природного урана, урана-235, плутония-239, плутония-238, нептуния, кюрия. Эти достижения оценены по достоинству, но тематика была исчерпана, а потому сотрудники лаборатории занялись другими исследованиями.

– И вы стали "безработным" ?

– Можно и так сказать, если бы не было урана-233, циркония и множества сплавов, которыми пришлось заниматься.

– Почему такой интерес к урану-233 - ведь он не используется в "изделиях"?

– Это не так. Уран-233 - искусственный изотоп урана. Его получают при облучении тория в реакторе. Мы получили металлический уран-233, отшлифовали технологию, однако работы не получили своего развития и были прекращены.

– Не было необходимости?

– Наверное. Тем более, что у нас хватало урана-235. Иное дело, к примеру, в Индии, где запасов урана мало, но есть торий. Мне кажется, что ядерные заряды, которые были испытаны в Индии, как раз из урана-233.

– А почему вы занялись цирконием?

– В начале пятидесятых годов физики и конструкторы начали широкие исследования по использованию атомной энергии в мирных целях и в первую очередь для выработки электроэнергии. Для реакторов на тепловых нейтронах основное условие -это использование в активной зоне конструкционных материалов с минимальным сечением захвата тепловых нейтронов. Наиболее заманчивым оказался цирконий, но производства его в стране не было. Всех смущала ожидаемая высокая стоимость металлического циркония и изделий из него. Совершенно неизвестны были и свойства циркония. И эта проблема была вскоре решена. Уже в 1957 году было получено около 2 тонн циркония на опытно-промышленной установке. Ну а затем на комбинате в Глазове впервые в мировой практике было создано уникальное промышленное производство циркония реакторной чистоты. Программа строительства АЭС была обеспечена этим металлом.

– Такое впечатление, будто вам удавалось очень легко решать любые проблемы!

– Внешне все выглядит именно так… Вы любите ходить по

грибы?

– Конечно. А что?

– Выходишь на полянку, видишь красивый белый гриб. Но подходишь ближе, и убеждаешься: гриб-то трухлявый… Так и в науке: звезды горят над головой, кажется, до них совсем рядом, а чтобы добраться до ближайшей, жизни не хватит…

Академик Евгений Велихов: