Я бегу по снегу босиком

– Надеюсь, ты не позволишь мне сегодня хандрить и унывать?

«Боги, – подумалось Клавдию – эти курицы говорят на всех языках этого мира так, будто переводят с птичьего. Никакого смысла, никакого содержания. Лучше бы она молча колыхала содержимым декольте, право слово».

Сейчас он так был рад видеть старого друга, будто они не расстались чуть более часа назад, а прошел целый год. Тем более, что им было о чем поговорить, но эта дамочка в синем твердо была намерена добычу свою из когтей этим вечером не выпускать.

Мужчины обменялись понимающими взглядами, и Клавдий сел за столик неподалеку, так и не уговорив себя на компанию «курятника».

Несколько минут спустя к его столику присоединились те самые трое незнакомцев, обратившие на себя внимание еще в кабинете Сэма. Абсолютно одинаковые, могучие, они излучали уверенность и невозмутимость. Судя по обмену взглядами, эта троица предпочитала ментальный стиль общения. Вежливо им улыбнувшись, Клавдий скрылся за изучением меню, попутно бросая взгляды на все прибывающих гостей бала.

– Вы позволите? – прямо напротив него, за спиной у одного из представительной троицы, возникла смутно знакомая женская фигура.

– Свава? Какая неожиданная встреча! Неужели в этот зал сегодня слетаются все крылатые девы этого мира?

С удовольствием отметив резкий упадок настроения у сидевших рядом птицедев, Клавдий привстал, сам забрал тонкую руку гостьи, легко поцеловав, и стал пристально разглядывать ее лицо.

– Сиятельный? Ты изменился… Только взгляд все тот же, инквизиторский, – она легко рассмеялась.

Безупречно-скульптурное лицо, обрамленное орнаментом завитков светлых волос, балетные движения, гордая посадка головы на длинной шее, белое вечернее платье на точеной фигуре. Да, это несомненно была она. Легендарная валькирия, лучший специалист в своей области. Вот уж кого он не ожидал встретить на московском балу – так это божественную Сваву Эйлими.

– Зато ты неизменно прекрасна, – добавил тише, – и опасна.

– Старый дамский угодник! – в ответ ее темный взгляд заметно смягчился.

– Аве, лучезарная! – один из близнецов встал, отодвинув стул, приглашая девушку. – Составите нам компанию?

– Меня приглашают сами братья де Даннан? Какая честь! – в ее голосе не было столь привычной иронии, что несказанно удивило Клавдия.

«Легендарные друиды. Надо же, сама мифическая троица пожаловала. Не повеселимся, так хоть просветимся».

Друиды в ответ на появление дамы в их великосветской кампании милостиво перешли на разговорный стиль общения и оказались прекрасными собеседниками. За время, предшествовавшее утомительной и помпезной процедуре открытия бала, они успели обсудить самые животрепещущие темы: от последних технических новинок и старика Велиала до самых грязных сплетен отдела управления собственной безопасностью инквизиции.

Шутили, смеялись, Свава неутомимо кокетничала, сияя глазами и бриллиантами. Клавдий постоянно ловил на себе завистливые взгляды своих спутников, сидевших за соседними столиками и вынужденно занимавшихся лишь рассматриванием публики вкупе с праздничным убранством зала.

Даже мучительно пытавшиеся обратить внимание на свои великолепные персоны птицедевы, и те поутихли, вероятно, устав. Сидели, надув свои алые губы, и томно обмахивали декольте блестящими веерами.

До начала открытия бала оставались считанные минуты, зал уже был полон гостей, оркестр рассаживался по местам, ведущие поднимались по разворотам парадной лестницы к открывающим подиум Гостиного Двора воротам.

Гости бала понемногу оттеснялись с паркета к столикам. Клавдий вновь и вновь отмечал знакомые лица. Взгляд зацепился за пару увлеченно беседующих мужчин у самого оркестра. Ему показалось, или стоявший могучей спиной к нему статный седовласый мужчина был самим Архистратигом? Беседовавший с ним Гессер, собственной персоной, заметил пристальное внимание Клавдия и едва заметно кивнул.

«Помнит, старый кот», – успело пронестись в голове, когда величественный собеседник Гессера оглянулся. От одного вида самого предводителя всех светлых иных этого мира Клавдию мучительно захотелось поклониться. Он судорожно встал, сопровождаемый изумленными взглядами соседей по столу, и склонил голову.

Слегка нахмурившись, величественный Михаил отрицательно покачал головой, словно прося не акцентировать на нем внимание. Всесветлый был на балу инкогнито.

Кинув взгляд на сидевших рядом за столиком соседей, Клавдий понял, что для них присутствие на балу столь важных персон не стало неожиданностью.

Забавно. Он так погряз в делах оперативников, что совершенно выпал из высоких сфер. Последнее дело с «Триглой», запутанное и до сих пор не раскрытое, массовые нападения на иных, произошедшее накануне в Гурзуфе – все это занимало его сейчас куда больше.

Кла снова злился. Вместо того, чтобы дежурить у кровати тяжело раненной дочери или утешать беременную жену, или поддерживать старшего сына, сражавшегося сейчас за жизнь его ребят, он сидит тут, взирая на расфуфыренных пустышек, и слушает глупости.

Судя по взгляду Ладона, совершенно ему не свойственному – ледяному, который не могла скрыть даже лучезарная улыбка дракона – подобное приходило в голову не одному Клавдию. Но служба есть служба, инквизиторы – люди подневольные, и тут они не развлекались.

Что надумал вездесущий Сэм – об этом знают лишь Мойры 14 .

5. И грянул Бал

Нет, напрасно Клавдий снисходительно сравнивал этот бал с главным видом великосветского развлечения прошлых веков.

Современный бал блистал. Сияние улыбок сотен пар дебютантов, его открывавших, аура любви, блеск радости – все это буквально взорвало духоту майской ночи, оттесняя ее тревоги и сомнения. Это была ночь любви, танцующая и великолепная.

14

Мойры – в древнегреческой мифологии богини судьбы

Прекрасные девушки и великолепные дамы, кавалеры, оттеняющие их смокингами и фраками, волшебство живой оркестровой музыки и сказочные звуки оперы. Время до полуночи пролетело как один миг.

А в полночь прозвучали первые аккорды русской кадрили, и под ногами танцевавших вздрогнул паркет Московского Гостиного Двора.

Линии танцевавших двигались все быстрее, веселье нарастало, искры флирта поджигали воздух. Седовласые офицеры и студенты, пышногрудые дамы и юные прелестницы – все поддались искушению лукавой кадрили.