Я - биологический робот

– Чертовщина какая-то!

И тут до меня дошло, что я всегда её видела именно в этом наряде, даже зимой на улице. Теперь это показалось мне странным. В такой одежде живая девочка могла бы просто замёрзнуть. Но самым удивительным было то, что я часто видела, как малышку проносили через прихожую в их квартире из одной комнаты в другую. При этом я находилась у себя дома. Получалось, что видела её сквозь стены, а между нашими квартирами находилась ещё одна квартира - десятая.

– Эта девочка - фантом, как и та, из больницы, - сделала я вывод.

На мгновение мной овладела паника. Появилась мысль, что с моей психикой не всё в порядке. Но я быстро прогнала её и попыталась понять, почему прежде мне не казалось странным то, что девочка всегда находилась в одной и той же одежде и позе? Почему ей не занимался Миша, словно не замечал или не видел её. Она никогда не издавала звуков.

Как я могла видеть её сквозь стены в прихожей? При этом не видела того, кто её там проносил. Не запомнила обстановки в квартире. Удивлялась, почему мне ни разу не захотелось как-то позаигрывть с крохой, ведь с Артёмом я иногда общалась. Девочка эта никогда не вызывала во мне никаких эмоций и умозаключений. Я просто помнила, что она существовала.

Внезапно я пришла к выводу, что, если больше не вижу девочку на руках Оли, значит, она уже внутри неё. Скоро в этой семье будет пополнение.

Так и произошло. Спустя примерно девять месяцев у них родилась девочка. Миша обалдел от счастья. Возвёл стену посредине общего тамбура до потолка, установил в ней металлическую дверь на две квартиры, а при встрече со мной пояснил:

– В соседней квартире с нашей тоже живут молодые супруги. Скоро и они захотят обзавестись потомством. Мы отгородились с ними от ваших двух, чтобы за стеной можно было ставить детские коляски и велосипеды. Не хочу, чтобы в них кто-нибудь плюнул.

Я, конечно, не поняла, почему в коляски кто-то должен был плюнуть, но спрашивать не стала.

Дочку его я долго не видела. Прошла осень, зима, наступила весна. Я вышла во двор подышать воздухом. На лавочке сидела Оля с малышкой на руках. Я подсела рядом, поздоровалась и посмотрела на кроху. Она тоже рассматривала меня, а глаза её смеялись. Меня бросило в пот! В её глазах изумрудного цвета были зрачки, как у тех пришельцев, овальные, словно круглые зрачки были приплюснуты сверху и снизу. Оля занервничала, поняв, что я рассматриваю глазки ребёнка, и с грустью произнесла:

 -Форма зрачков у Ксюши необычная, как у козы, но зрение хорошее.

 -Да?
– притворно удивлась я, - если бы вы не сказали, то я не заметила бы. Красивые глазки. Умный взгляд.

И тут Олю прорвало:

 -Вы даже не представляете, насколько она умная! Мне даже страшно бывает!

Словно в доказательство, восьмимесячная Ксюша, соскользнула по ногам матери на землю, уверено помчалась к карусельке и прокричала детским, но хорошо поставленным голосом:

 -Подсади меня, я буду кататься.

 -Ну, что я вам говорила?!
– бросила соседка, срываясь с места.

Все мамочки, находящиеся на детской площадке с детьми, открыли рты, наблюдая эту картину, а Ксюша вцепилась своими крохотными ручками в центральное кольцо четырёхместной карусельки и сама начала раскручивать её.

Воспользовавшись моментом, я быстро зашагала прочь, обдумывая то, что сейчас увидела. На память пришли слова, которые инопланетянин сказал мне при встрече:

 -Наши потомки, через два часа после рождения, способны самостоятельно ходить, понимать речь и говорить.

 -Неужели и эта девочка могла всё это делать почти сразу? Кто она? Почему у неё такие же глаза, как у тех пришельцев?

Шло время. Молва о необычной девочке разнеслась по всей округе. Жители других домов специально приходили в наш двор, чтобы посмотреть на неё, но Миша запретил Оле выводить ребёнка на детскую площадку, чтобы не сглазили. Он приезжал с работы, забирал из детского сада сына, сажал в машину Ксюшу с мамой и увозил подальше от людских глаз подышать воздухом, поиграть и пообщаться всем вместе.

Ксюша подрастала быстро. Иногда я видела её с родителями на своём этаже. Она была прелестным ребёнком с притягательной внешностью.

Однажды взбесился мой квартирный звонок. Он звонил не переставая, а я в это время была в душе. Немного погодя, услышала, что звонят и в соседние квартиры, а в тамбуре звучит крик женщины. Наспех промокнувшись полотенцем, я надела халат и поспешила к двери. В глазок увидела Олю и открыла дверь.

 -Ксюша у вас?
– сквозь слёзы прокричала она.

 -Нет, а что случилось?

 -Она исчезла из квартиры. Почему-то двери квартиры и тамбурные оказались открытыми.

Её трясло, лицо было бледным.

 - Вы Мише и в полицию позвонили?

 - Да, - глухо ответила Ольга и начала оседать на пол.

Я подхватила её и заволокла в свою квартиру. Быстро накапала валерианки с пустырником и заставила выпить.

 - Оля, вы на других этажах и на улице её искали?

 - Оббегала всё, но её нигде нет.

Сквозь открытую дверь послышались шаги и мужские голоса. Мы поспешили в тамбур. Приехал Миша с двумя полицейскими и собакой. Оля бросилась к мужу и забилась в истерике. Он отвёл её домой, следом проследовали стражи порядка. Я закрыла входную дверь своей квартиры, опустилась в кресло и стала размышлять о случившемся.

ГЛАВА 3

Возвращаясь с работы, я каждый день видела на своём этаже настежь открытую дверь девятой квартиры и тамбурную. Как только Миша уходил утром из дома, Оля распахивала их в надежде, что Ксюша вернётся обратно. На этаже стояла зловещая, гнетущая тишина. Время от времени слышался вой, похожий на собачий. Так голосила Ольга. Иногда она, медленно передвигая ноги и опираясь на стену, выходила из квартиры. Вид её напоминал бледную, безумную женщину с пустым, ничего не видящим взглядом.

 - Ксюша, малышка, - шептала она неподвижными губами, - хватит прятаться, я устала тебя искать. Иди кушать!

Я брала её под руку и вела к себе на кухню. Понимала, что в течение дня она ничего не ела. Миша каждое утро отводил Артёмку в детский сад, а сам с группой волонтёров прочёсывал город и окрестности. Расклеивал объявления о пропаже дочери с её фотографией. Заниматься женой у него не хватало времени и сил.

Кормила я её тем, что ела сама. Она не отказывалась, а принимала пищу машинально, только потому, что в её руку я вкладывала вилку и приказывала есть.