Я, Богдан (Исповедь во славе)

О Богдане написаны целые тома. Моими предшественниками и моими современниками тоже. Книги наших историков, романы М.Старицкого, П.Панча, Н.Рыбака, И.Ле, пьеса А.Корнейчука были для меня тем основанием, на котором только и можно выстроить задуманное. Но вместе с тем мучила жажда чего-то большего; ты вслушиваешься в голоса прошедшего, и тебе кажется, что начинаешь слышать то, чего не смогли - тогда не смогли - услышать твои предшественники.

Самым трудным для писателей было удержаться на той высоте, на которую вознесся Богдан благодаря силе и величию своей мысли, унаследованным от народа, который не спал перед тем целые столетия, а в незаметных, но титанических усилиях рождался, собирался, готовился заявить о себе всему миру!

Богдан для меня в этом романе - великая неповторимая личность, но вместе с тем и некая таинственная сила, до сих пор до конца не разгаданная, как бы высшее средоточение народной гениальности во всем: в разуме, мужестве, одаренности, воле...

К сожалению, исторические источники не дают свидетельств о тех годах, когда формировался характер Богдана, о его стамбульской неволе, о пребывании при королевском дворе в Варшаве, о путешествиях по Европе, о французских приключениях. Все это в романе - лишь намеки, все это еще ждет своих исследователей и своих, если так можно выразиться, воспевателей.

В наше время нет-нет да и сталкиваешься с ситуацией, когда власть и слово размежевываются. Когда-то было иначе. Без слова не было власти, - и наоборот.

Именно поэтому казалось мне, что жизнь Хмельницкого нельзя ни представить, ни гонять вне слова. Это я попробовал сделать в романе. Целиком построив его на монологе. Искать справедливости и власти в слове, как это делали во все времена писатели.

Сумел ли я?

Быть может, слишком злоупотребил словами, заставил Богдана говорить чересчур много, иногда быть непоследовательным в мыслях и высказываниях, допускать несогласованность поступков. В свое оправдание могу сослаться разве что на невозможность представить жизнь как нечто одномерное и упрощенное до примитива, кроме того хочется мне, отнюдь не претендуя сравниваться с великими, а только стараясь учиться у них (ибо у кого же тогда учиться!), привести здесь одно соображение Гете, высказанное им по поводу произведений Шекспира своему помощнику и секретарю И.П.Эккерману 8 апреля 1827 года: "Шекспир всякий раз заставляет своих персонажей говорить то, что наиболее уместно, действенно и хорошо в данном случае, пренебрегая тем, что их слова, возможно, вступают в противоречие со сказанным ранее или позднее. Свои творения он видел живыми, подвижными, быстро протекающими перед взором и слухом зрителя, которые, однако, нельзя настолько удержать в памяти, чтобы подвергнуть их мелочной критике. Ему важно было одно: моментальное впечатление".

В наше время, когда над миром нависают страшные угрозы всеобщего уничтожения, когда пренебрегают величайшими святынями, когда обесцениваются самые высокие и дорогие чувства, - литература обязана стать на защиту любви, добра, благородства, мудрости и величия.

Сможет ли литература спасти мир? Вряд ли. Точно так же, как и политика. Но плохая политика может погубить мир, литература же может и должна помочь человеку отринуть чувство беспомощности перед угрозами, должна научить людей понимать их силу и их слабость, донести до нашего сознания ту истину, что для новых битв и надежд народу нужна не только сила, но и память.

Литература - это отнюдь не то, что непременно расхвалено и вознесено. Настоящая литература чаще вырастала даже из непонимания, нежели из пустых похвал. Поэтому для меня самое ценное - это не тогда, когда хвалят, а когда понимают.

Для меня лично каждый читатель - это зеркало. Ты идешь среди зеркал, отражаешься в каждом и в каждом неодинаково. Для одних ты, может, интересен, для других - скучен, для третьих - смешон, для четвертых... Многообразию восприятий нет конца, и это всегда нужно иметь в виду. Как это сделать? Никто не знает! Мы пускаем свои книжки в свет и должны быть готовы ко всему - к добру и злу - в равной мере.

Но главное желание писателя, чтобы тебя поняли - для этого стоит и нужно жить.

П.Загребельный

1986

ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ

Абсенте - отсутствующий;

абсолюционем - отпущение; аграф - застежка;

адоравать - от адорация - преклонение, обожание, обоготворение;

аккламация громкое изъявление согласия;

акциденс - побочный доход;

алешто - вот уж! Ну что же!;

алтембас - род парчи;

апарати - церковные принадлежности;

арианство - течение в христианстве в IV-VI веках;

армата - артиллерия;

ароганция наглость, дерзость, нахальство;

арпачик - лук;

appас - гобелен;

асистория пристанище;

ассистенция - здесь: надлежащее сопровождение, свита;

атраменты - чернила;

атрегенция - здесь: подхалимство, ухищрения;

аффект - приступ сильного нервного возбуждения: ярости, ужаса, отчаяния;

аши-баши - ханские повара.

Бажан - от существительного бажання - желание, хотение, расположение;

байдак - речное судно, на котором казаки плавали по Днепру и Черному морю;

байстрюк - незаконнорожденный, внебрачный сын;

бандоля - короткоствольный мушкет;

бахматые - малорослые, крепкие;

безецный - бесчестный, бессовестный;

бибуш - кутила, гуляка, пьяница;

бискуп - католический священник;

босторг женская епанечка, телогрейка;

бpашно - здесь: харчи;

бpоить - куролесить, бедокурить, бесчинствовать;

будник - работник на поташном заводе;

бузной курень - место варки и продажи бузы, легкого хмельного напитка из проса, гречихи и ячменя;

букша - втулка в колесе (деревянная или железная);

бут переводчик;

быдло - рогатый скот.

Вежество - здесь: привилегия;

вельон - шерстяная вязаная накидка;

вет за вет - в ответ, око за око;

вздрячка - откровенность, когда говорят что-нибудь в глаза;

взмерять - направляться;

взнетать - разжигать, разжечь (огонь);

воровство - ворами тогда называли бунтовщиков.

Гаковница - длинное крепостное ружье;

галайстра - орава (обл.);

гамалык - затылок (разг.);

гаман - кошелек;

глейт - охранная грамота;

гвынтивка винтовка;

гербованный - имеющий герб;

гнездюк - запорожец, осевший на хозяйство;

голомозый - плешивый, лысый;

грамотка - письмо;

гультяйство пренебрежительное название обедневших групп населения, лишенных средств производства и не подчиняющихся властям;

гуляй-город - подвижная деревянная башня (воен.-ист.);

гяуpы - этим именем турки презрительно называли всех немусульман.

Дворак - дворовый человек;

делиберация - обдумывание, размышление, обсуждение;

делия - длинная медвежья или волчья шуба у галицких мещан;

дейнека - воин, вооруженный дубиной;

державец - правитель, местный начальник, владелец имения (ист.);

дешпероваться - впадать в отчаяние;

деспект - оскорбление, обида;

джеляли - так назывались в Османском государстве повстанцы из местного населения по имени Джеляля, который возглавил восстание бедноты в окрестностях Токата в 1519 г.;