Я - богиня на измене

— Ай! — возмутилась я, чувствуя, как в ход пошли еще одни клещи, а меня вместе с трусами, которые смело поставить в угол, ведет в сторону.

— Потерпи! — произнес Артур, пытаясь выломать трусы по кускам, но на них не было ни царапинки, а сломанные клещи номер два со звоном упали на пол.

— Ну как? — в дверном проеме появилась золотая голова Ланцелота, а меня уже пилили, пока я боязливо вжимала живот, чувствуя, как скребут не только кошки на душе, но и ржавые зубцы пилы.

Пила сломалась и была отброшена, как и идея вызволить меня из железного плена. «Сидит девица в темнице, а любовь на улице», — произнесло что-то внутри меня с такой грустью, что стало понятно, что дело — дрянь.

— Дайте я попробую! — радостно заметил Ланцелот, летя ко мне с мечом в руках. — С вашего позволения, моя леди. Если нет, то вы, милорд, попробуйте Эскалибуром. Это какие-то чары! Темная магия!

Консилиум борцов со злом, посмотрел на мои страдания и решил, что секс и нормальный туалет мне противопоказан, если не до прихода Мерлина, то до конца моих дней. «Прилетит вдруг волшебник, в голубом вертолете!», — пропело что-то внутри меня, а это был тот самый случай, когда я безмерно радовалась приходу Мерлина. И тут меня накрыло, причем, далеко не одеялом.

— Дорогой мой супруг, — выдала я, вставая с кровати и глядя на Артура. — Хотелось бы уточнить, на каком основании ты выносишь на обсуждения наши личные проблемы? Это что за сборище в нашей спальне? Что они здесь делают?

— Любовь моя, проблемы короля — проблемы государственной важности. Измена королю в постели — измена государству! — спокойно произнес Артур. — Мы решаем проблему государственной важности.

— Идите, организуйте свое застолье! — возмутилась я, выталкивая из комнаты всех любопытных. Дверь с грохотом закрылась, а «проблема государственной важности» похолодила нежный филей вместе с перспективами того, что у моего «супруга» есть привычка делиться с друзьями наболевшим.

Я упала на кровать, понимая, что перспективы — мрачные и надо было бежать быстрее. От усталости глаза закрылись, а я очутилась в своем храме.

— Богинечка, милая! — слышался жалобный и уже надоевший голосок, преисполненный страданиями. — Это было в последний раз! Я клянусь вам! Богинечка, спасите меня! Прошу вас! Умоляю! Не губите меня! Я в следующий раз закрою окно и никого не пущу! Прошу!

В чаше лежало одно, единственное маленькое яблочко, восстанавливающее девичью честь, подвергнутую испытанием мужским достоинством, а я вздохнула, глядя на зареванное лицо красавицы.

Но тут же зеркало поменяло картинку. На коленях в разорванном платье стояла еще одна темноволосая девица.

— Богиня судьбы, смилуйся надо мной… — на меня подняли мертвые глаза. — Честь моя погублена… Я сражалась, как могла, но он оказался сильней… Прошу вас… Не губите жизнь Ровены.

На ее плече был огромный синяк — след грубой мужской ласки, а на белом, разорванном платье были следы крови.

— У меня завтра свадьба… А это чудовище… — рыдала девушка, а на ее губе был кровоподтек. — Это мерзкое чудовище решило воспользоваться, чтобы отомстить моему отцу. Если завтра все узнают, что я — не девственница, то я и мой род будет погублен…

Я стояла с яблоком раздора, а зеркало показало сразу двух девушек, разделив светящейся линией изображение на две части. Обе они застыли в мольбой в глазах. Лавена в роскошном платье на полу красивой комнаты с гобеленами и несчастная Ровена.

— Держи, — прошептала я, а на колени Ровене упало яблоко, которое она стала целовать.

— Воистину счастье. Я больше никогда ничего не попрошу… Я смогу быть счастлива с любимым. Мой отец не будет опозорен! — задыхалась от счастья Ровена. — Я верю, что судьба милосердна…

— Ну? — послышался тем временем требовательный голос Лавены, а ее губки задрожали. — Богинечка, помоги…

— Нет, — ответила я, а лицо красавицы застыло от изумления. По щеке скатилась слеза, а губы приоткрылись от изумления. — Я давала тебе шанс. Но ты не воспользовалась им. Больше не проси меня ни о чем. Ты не умеешь ценить подарки судьбы.

— Проклятая богиня! — закричала Лавена, сжимая кулаки. — Зря я тебе молилась! Будь ты проклята! Я знала, что судьба такая жестокая и несправедливая!

— Есть те, кому они нужнее, — отрезала я, глядя на гневное лицо Лавены, а зеркало погасло. Так! С этого момента никакого разбазаривания яблок! Что-то у нас тут не урожай последнее время.

Пока я прикидывала, как нужно вести бухгалтерский учет яблок, позади меня послышался женский голос, на который я обернулась.

— Богиня, — произнесла женщина в капюшоне, а я смотрела на темные волосы, выбившиеся прядями и спадающие на грудь и на бледный чуть заостренный подбородок. — Я верой и правдой служила тебе при жизни, даже когда Мерлин ослепил меня… Я была твоими глазами в мире иллюзий и чар… Я видела то, что не видят другие. Времени мало. Мерлин знает, что богиня судьбы всегда спасала Артура, поэтому нарочно рискует его жизнью.

— То есть, я правильно поняла, что все приключения Артура организованы добрым волшебником? — спросила я, глядя на горькую улыбку.

— Это Барг'eст… Злой дух, засевший в лесу. Гончий Дикой Охоты, призванный Мерлином. Это он отправил гонца к Артуру, о том, что в лесу творятся чудовищные вещи и пропадают люди. Мерлин уверен, что вы не останетесь в стороне, — произнес призрак, а в зеркале появился темная непролазная чаща, в глубине которой было что-то настолько жуткое, что попа сама чуть не съела железные трусы. Я не могла разглядеть сгусток тьмы, но отчетливо видела куски окровавленной одежды, валяющиеся рядом. Даже сквозь зеркало я чувствовала, что встречаться с этим в темной переулке нужно только после нотариально заверенного завещания.

— Вы не одни… Он просил предупредить тебя о том, что Мерлин подготовил засаду. Он просил передать, чтобы вы не являлись сами, а послали кого-то из жриц, предупредить Артура.

— Как я могу пожертвовать чьей-то жизнью? — я с ужасом смотрела на призрак, а потом на притаившееся чудовище, которое урча желудком предвкушает консервы на поздний ужин.

— Жрицы сами отказываются от своих судеб, чтобы служить вам. Он знают, на что идут и готовы умереть за вас. Каждая из них получает новое предназначение, угодное богине. И ни одна из них, даже под пытками, не выдаст путь на Авалон, — спокойно ответил призрак, растворяясь в воздухе.

Я подняла медальон, видя, что Артуру осталось жить меньше часа…

— Зеркало, — нервно прошептала я, глядя на черную поверхность, которая всколыхнулась под моими пальцами золотыми брызгами. — Покажи мне храм… Я хочу поговорить со жрицами.

И тут я увидела цветущие яблони, засыпающие лепестками траву. Вокруг яблонь клубился непроглядный туман, застилающий водную гладь. Древние стены поражали своим величием, а я слышала голоса жриц. Зеркало показало суровый, совсем не красивый зал, в котором не было ни единого украшения, кроме статуи. Жрицы были одеты в черные глухие платья.