Я бриллианты меряю горстями
Шрифт:
Когда они поравнялись, девушка вообще остановилась. Гера пожалел, что не взял с собой фонарик. Осветил бы свое лицо с приветливой и доброжелательной улыбкой, назвал бы свои имя и фамилию, место рождения и год вступления в ВЛКСМ…
– Это… ты? – неожиданно произнесла девушка вовсе не испуганным голосом, и тут Гера начал различать ее черты лица, и они показались ему знакомыми.
– Я, – признался Гера, останавливаясь.
– А чего молчишь, тенью притворяешься?
«Фу-ты, ну-ты! Да это же Динка!»
– Вот это встреча! – с искренним изумлением воскликнул
Он подошел к девушке. Ее лицо в ночном мраке казалось не совсем таким, каким он запомнил его при дневном свете. Дина была одета в темную майку, джинсы. На ее плече болталась спортивная сумка.
– Я тебя тут уже полчаса жду, – сказала она.
– Меня? – Гера все еще находился в состоянии синдрома острого скептицизма и недоверия. – А как ты можешь меня ждать? Разве мы… Постой! А откуда ты узнала, где я живу?
– От верблюда, – ответила Дина. – Ты мне сам говорил и уже не помнишь… Слушай, возьми сумку, пожалуйста, у меня уже плечо деформировалось.
Он снял с ее плеча сумку. Она в самом деле была тяжелой. Опершись о его плечо, Дина приподняла ногу, стянула с нее кроссовку и стала вытряхивать песок.
Гера быстро посмотрел по сторонам. У него появилось ощущение, что она здесь не одна и встреча эта ничего хорошего ему не сулит.
– Ну, пойдем… Ноги все стерла, пока твой сарай нашла.
– Куда пойдем-то, Дина? Нормально можешь сказать?
– К тебе, куда еще! – нервно ответила девушка. – Не в берлогу же к медведю!
«Стоп! – мысленно сказал Гера. – Тут что-то не то. Она здесь не случайно. Слишком много в одной точке событий: кейс, Гоча, электричка, Дина…».
– Ты какой-то деревянный, – предъявила претензии Дина. – Ты что, не один? Ты с девушкой?
– Да как тебе сказать, – расплывчато ответил Гера, в самом деле немного чувствуя себя Буратино, сидящим в чулане у Мальвины. – Чудесная ночь, правда?.. Так ты откуда?
– Из командировки, – сквозь зубы произнесла Дина. – Господи, да ты же пьян! От тебя водкой разит на три метра!
– Не разит, а пахнет, – поправил Гера. – Так где ты, говоришь, была? В Иркутске?
– Я пока ничего не говорю, – ответила Дина, отворяя калитку. – Надеюсь, чай у тебя есть?
Комната ей понравилась. Щурясь от яркого света, она рассматривала книги на полке. Гера следил за ее взглядом и лениво убирал с кресла рубашку и брюки.
– Значит, ты действительно учишься на журналистике?
– У тебя глаза красные, – сказал Гера. – И слезятся. Может быть, у тебя конъюнктивит? Или бленорея? Это то же самое, что триппер, только глазной.
– Это от усталости, – ответила Дина. – Пройдет… Слушай, а чего ты на меня так странно смотришь?
Она разбирала сумку, выкладывая вещи на стол. Это была либо преднамеренная демонстрация светлых помыслов (содержимое личной сумки, как и души, может многое сказать о человеке), либо обыкновенная непосредственность с долей наглости, присущая столичной девице престижной профессии. Как бы то ни было, стол Геры вскоре оказался заставленным фотоаппаратом, диктофоном, зарядным устройством, блоками с запасными
батарейками, портативным компьютером, коробочкой для гамбургеров, пакетом с нательным бельем, косметикой, противозачаточными таблетками, папками с рукописями и прочим репортерским хламом.– Здесь телефон есть? – спросила она, вытаскивая из сумки литровую бутылку с коньяком и торжественно поднимая ее над головой, словно весь этот вещевой эксгибиционизм был проведен ради бутылки.
– Нет, – ответил Гера, чувствуя, что его сейчас невозможно будет заткнуть. – Был пейджер, и тот украли.
– Жаль, – ответила Дина, не придав никакого значения реплике о пейджере. – Я хотела материал скинуть по модему. Придется завтра в Москву ехать.
«О-па! – подумал Гера. – Значит, она намерена у меня переночевать».
– Материал о фестивале бардовской песни? – уточнил он, все еще не определившись, рад он предстоящей ночи с Диной или не очень.
– Да. Стаканы принеси, пожалуйста. И открой эту банку с ветчиной. У меня уже ноги не ходят.
Она села в кресло, откинула голову, закрыла глаза и сладко потянулась.
– Значит, ты из Иркутска? – спросил Гера, сворачивая пробку на бутылке.
– Из Иркутска, – вяло повторила Дина.
Он прикусил язык. Ему стало больно, тем не менее он каким-то образом исхитрился прошепелявить:
– Актриса Назарова видела тебя в аэропорту. Ты была в спортивном костюмчике, с сумкой и в белых кроссовках.
Дина будто спала. Не открывая глаз, едва шевеля губами, она произнесла:
– Надо же, какая наблюдательная…
– И ты шла через «зеленый коридор» в дьюти фри, – вогнал Гера гвоздь по самую шляпку.
Дина не реагировала. Она продолжала неподвижно сидеть в кресле с закрытыми глазами. Прошло не меньше минуты.
– Вот же дрянь, – наконец произнесла она. – Она все еще боится, что я напишу правду про ее дерьмовую программу, и пытается меня шантажировать. Через тебя.
Дина открыла глаза.
– Ты еще не налил? Тогда посмотри на ценник, он наклеен на пробке… Сколько там? Семь долларов? Ты где-нибудь в Москве встречал французский коньяк за семь долларов?.. Правильно, не встречал. Эту бутылку я действительно купила в Шереметьеве, в дьюти фри. Там все товары без пошлинной наценки. Потому так дешево.
– А как ты туда прошла? – спросил Гера, наливая коньяк в стаканы.
Дина вздохнула. Ей приходилось отвечать на вопрос вопреки своему желанию.
– Ты меня вынуждаешь выдавать свои тайны… Как-то я делала интервью с начальником погранотряда Артемьевым… Ой, это ужасно скучно!
– Дальше! Дальше!
– Мы очень мило побеседовали. Интервью вышло в газете. Через три месяца Артемьев досрочно получил полковника. Благодаря интервью, конечно. Позвонил мне в редакцию, пригласил на банкет. Я его ни о чем не просила, он сам сказал мне, что может провести меня через пограничный контроль в магазин беспошлинной торговли. Я думала, протрезвеет, пожалеет о своих словах. Оказалось – нет… Теперь спиртное, косметику и парфюмерию я покупаю там. Понял, почему твоя Назарова видела меня в Шереметьеве?