Я буду ждать тебя

Не говорю об этом Рине, но меня часто посещает такая мысль. А что если и правда Кристина пытается его удержать подле себя, рассказывая всем про якобы помолвку? Только вот почему-то нигде в Интернете нет опровержения такому грандиозному событию. Да, я с особой степенью мазохизма просматриваю сплетни во всемирной паутине, дабы быть в курсе всего. Как-никак журналистом все-таки работают. Мне необходимо знать последние новости.

— Об отмене никто не пишет, — равнодушно пожимаю плечами, стараясь казаться равнодушной. — Похоже, что Артура все устраивает, — криво усмехаюсь, наклоняюсь к столику, беру стакан домашнего морса и делаю огромный глоток. Фруктовый вкус напитка приводит в неописуемый восторг. Одобряю. Их личный повар постарался на славу. — Очень вкусно, — еще один глоток. Смакую, наслаждаясь изысканностью красной жидкости. — Бенедикт даст рецепт? — хочу отвлечься от нудной и не нужной темы разговора.

— Видана! — от громогласного визга Рины чуть не опрокидываю на себя напиток. Приходится вернуть стакан на место и, закатив глаза, посмотреть на подругу. — Позвони ему. Немедленно! — она и правда протягивает мне мой мобильник, припрятанный все это время в кармане ее джинсов. — Сделай гребанный первый шаг, — хочу ответить ей, но она останавливает меня взмахом руки. Заразка замужняя. — Иначе, клянусь Богом, ты получишь крапивой по заднице. Как в детстве. Помнишь?

Морщусь от неприятных и болезненных воспоминаний, когда за огромную провинность получила от бабушки два удара крапивой по голой заднице. Вот угораздило же меня полезть в деревне на соседский огород, и чуть было не пришибить курицу-несушку, которую в темноте еле-еле увидела. Ох, как тогда все сокрушались по этому поводу. Больше всех бабуля, строго наказавшая внучку. А Рина еще и помнит это до сих пор, так как один раз я ей обо всем поведала. Тоже мне интриганка лондонская.

Недовольно фыркнув и показав Соболевой язык, все-таки забираю смартфон из ее рук. Немного трясет, аж ладошки вспотели, но я нажимаю на так необходимый номер в справочнике и подношу телефон к уху. Мне кажется, время замирает, часы перестают биться, а внутри образуется странное тепло от осознания, что именно я звоню Артуру. Я пошла на этот шаг. Точнее подруга меня заставила с практически ножом у горла.

— Видана, — всего лишь имя, а слезы сдерживать очень трудно.

Любимый, такой чертовски родной голос по ту сторону телефона раздается. Мой милый Артур Парфенов, по которому я дико соскучилась. К которому прямо сейчас бежать готова. Словно бы и не испытываю никаких к нему претензий, словно бы минуту назад не обвиняла во всех смертных грехах. Сердце радуется возможности с ним поговорить, понять даже на расстоянии причину его поступка. Шанс! Мне стоит дать ему шанс объясниться. Только по телефону, а не при личной встрече. Встретившись лицом к лицу, не получится у нас продуктивного диалога.

— Артур, ты… — тут же замолкаю, так как слышу громкий голос, чуть ли не мне в ухо. И раздается он у Парфенова.

— Милый, куда ты дел мой лифчик? — Кристина! Ее ни с кем не спутаешь. Это она. — Затейник какой. Мог бы…

Больше ничего не слышу. Да и как это можно сделать, раз смартфон ударяется прямо в стену и падает на пол, разбит похоже экран? Вижу, как мелкие трещины там образуются. Как и в моем сердце, разбившимся за пару секунд и причинившую нестерпимую боль своими маленькими осколками всем моим внутренностям.

Глава 21. Я (не) с тобой

Кристина Князева

— Папа, она же просто внимание к себе привлечь захотела, — звонкий женский голос вытаскивает меня из царства Морфея в не очень хорошем настроении. — А это дурацкое интервью перед прессой? Показала себя такой бедной, несчастной и безумно влюбленной.

Кто это вздумал мой сон потревожить, тем более такими заявлениями? Вранье. Ложь. Обман. На такой дурацкий шаг я не могла пойти. Вроде бы дружу с мозгами и не совершаю опрометчивых поступков. Не звезда же Инстаграма, готовая за лайки голой задницей на ежа сесть, не меняя веселого выражения лица, или же попробовать какую-нибудь ползучую гадость, чтобы взбудоражить всех своих подписчиков.

— Как ты можешь так говорить, Милана? — строгие нотки выдают в мужчине моего отца, отчитывающего младшую. Похоже, она нашла какой-то подвох в моем пребывании в больнице. — Это из-за того мудака, ее парня, Кристина здесь оказалась. Он довел мою дочь до такого состояния и должен понести наказание. Обещаю, что гаденыш еще пожалеет, что на свет вообще родился.

— О каком наказании речь, папа? — с трудом приподнимаюсь на локтях и облокачиваюсь на спинку кровати. Глаза еле открываются, так как еще не до конца отошла от сна, а во рту сухо как в пустыне. Словно бы после похмелья здесь нахожусь. — И чего мы так на меня уставились?

Под удивленно-шокированный взгляд родственников набираю полный бокал воды из графина, осушаю его за два глотка, некультурно вытерев при этом рот, и во все глаз смотрю на стоящих рядом с моей кроватью людей. Милана тут же глаза закатывает, как всегда это делала, стоило отцу проявить ко мне больше внимания, чем к ней. В ней явно ревность, обида и злость появлялись, но на прямую она редко говорила, постоянно все держа в себе.

Отец же сейчас сама серьезность и невозмутимость. Словно на совещании находится, где будет отчитывать своих сотрудников за плохо выполненную работу. Только вот в качестве бездаря он избрал моего жениха, решив как-то его наказать. Не могу этого допустить, не могу дать папе причинить ему какой-то вред. Князев-старший не имеет никакого права, никакой власти надо мной или же Артуром. Пусть жену свою, нашу маму, воспитывает или же младшего сына, который вскоре и до наркотиков доберется. Если уже не добрался, так как слишком уж он активность ненормальную проявляет.

— Как ты себя чувствуешь? — отец хочет показаться дружелюбным родителем, беспокоящимся за свое чадо, но мне видны его скрытые мотивы. Знаю, каким он на самом деле может быть.

Требовательным, жестким мужчиной, устанавливающим слежку за своими детьми, чтобы они, не дай Бог, глупость какую не совершили, опорочив его доброе имя перед всей Москвой. Своеобразный тотальный контроль, от которого удалось сбежать мне и Милане после достижения совершеннолетия. И за это мы стали, чуть ли не предателями в глазах отца, возлагавшего на нас большие надежды.

Мы мысленно его послали на три веселых буквы и исчезли из дома, отправившись по выбранному пути. Сестра окунулась в мир балета и театральных постановок, я же завязала отношения с простым фотографом, с которым скоро грандиозную свадьбу сыграем, переплюнув в этом плане Милану с ее актеришкой.

— Вполне прилично, — пожимаю плечами и разглядываю свои руки. Обе перебинтованы в районе несчастных запястий, по которым недавно лезвиями провела, смотря на вытекающую оттуда кровь.

Нервы не выдержали, отсутствие жениха на них сказалось, вот я и рубанула, как следует, лишь боль немного прошла. Но это не значит, что я внимание к себе привлекаю. Вовсе нет. Просто в этом я видела выход. После нашего последнего разговора с Артуром, точнее той неприятной ссоры, встреча со старой подругой совсем не помогла расслабиться. Стало даже как-то хуже, а уж когда мне из редакции сообщили, что мой жених и его коллега находятся за пределами Франции, внутри что-то переклинило, что-то оборвалось. Как будто действовала на автомате, совсем себя не помня. Просто была боль, пустота, а потом уже больничные стены палаты, куда меня отвезли после попытки совершить суицид.

— Мы с матерью очень за тебя переживали, дочка, — о Боже! Его якобы ласковые слова, упоминающие маму, похоже должны в моей душе вызывать какие-то светлые чувства, но кроме раздражения ничего не получается выдавить из себя.

Да и на счет матери я сильно сомневаюсь. Не уверена, что она там слезы льет по находящейся в больнице дочери. Скорее всего, просто умело играет свою роль бедной и несчастной женщины, а люди ей верят, стараются утешить, как-то поддержать, причем себе во вред. Ведь мамуля просто хорошая актриса, не более. Всегда такой была, особенно когда дело касается их с отцом выхода в свет.