Я был готов любить весь мир

Творчеством начал заниматься в прошлом веке. Стихи стали рождаться из привычки вести дневники и записи. В какой-то момент стало интересно выстраивать слова определённым образом, вкладывать в них некий смысл, затем появилась отдельная тетрадь, в которую начал записывать уже только стихотворения, затем вторая, третья и так далее.

На данный момент Артём Бернгардт выпустил пять сборников стихотворений: «Море моих стихий», «Номер тридцать шесть», «Одиночество и Смерть», «Книга № 37», «Скольжение».

«Я где-то сути не уловил…»

Я где-то сути не уловил,Так ведь и не рыбак на берегу.Можно гадать, что впереди,Не узнаешь, пока ноги не приведут.Словно на разгрузке судна,Тяжестями надрываюсь,Как будто мы вершили судьбы,Как будто соблюдаем правила.Суть не оказалась прыткой,Только мозг затуманен,Сколько б ни было попыток,Не уронить бы знамя.Словно часовым поникнутьВ неизвестности отражений,За длинную тянуть бы нитку,Её перебросить через шею.Вся суть сегодня ясная,Как после урагана рассвет.Всё сделано не напрасно,Пусть и сделанного ещё нет.Помашет, словно гильзой пуля,Проскочив между извилин.Мне б усидеть на этом стуле,Чётко понимая, насколько гибок.Вся суть уже давно не поддаётся,Осталось только лишь слагать,Какое было в небе тебе солнце,Но жизнь всегда была строга.

14:51 20.03.2021 г.

«Загнан, но не в угол…»

Загнан, но не в уголИ зациклен не по кольцу.Мне дышать сегодня трудно,Но ноги меня постоянно несут.Развиваться бы не по прямой,Словно идти по спирали,Да только дорога домойКаждого дня в финале.Нет событий новых,И словно ничего не надо.Жизнь стала ровной,А хочется какой-то награды.Загнан без ограждений.Но разве сумею круг разорвать?Проще было выйти из тени,Да и то оказались лишь слова.Серость будней не красит,Оттого и слагаю буквы.Нет ничего ужаснейОстаться в том круге.Воздушный змей парит,Но тоже привязан верёвкой.И пустота у него внутри,Поскольку он самый лёгкий.А может, себя опять накручиваю,Потому и не железные оковы.Жизнь сама выбирает, что к лучшему,Стоит быть ко всему готовым.

08:45 21.03.2023 г.

«Мы не встречаем людей других…»

Мы не встречаем людей других,Всё время спотыкаясь будто.Нет, не зациклен и не новый сдвиг.Так устроены наши судьбы,Где первая жена похожаИ каждый муж последующий.Мы не становимся лишь строже,Не ищем только новых ощущений.Пусть имена меняютсяИ внешность их слегка плывёт,Она была красавица,А он, как водится, – наоборот.Мы не встречаем новых,А только повторение в ином обличии.Мне кажется, что уготованоСебя нам совершенствовать как личности.Какая разница в поступках,Когда итог закономерен?Быть может, если ты преступникИ исчерпал кредит доверия.Так это не вина других,Тебе чуть больше доверяли.А ты возьми не подведи,Будь более оригинальным.Мы не встречаем людей других,Чтобы ошибки все усвоить.На месте, может, тоже не сидим,И повторяется всё снова…

8:59 22.03.2023 г.

Игорь Гранаткин

Впервые попробовал писать, выступая в юношеской сборной Узбекистана по боксу, где старшим тренером был его отец. Тот приучил спортсменов вести «Дневник самочувствия» – как спал, что ел, как тренировался, каковы результаты. Постепенно это вошло в привычку, продолжал все записывать не только на сборах, а постоянно.

В молодости зачитывался книгами Э. Хемингуэя, Дж. Лондона, Э. М. Ремарка, А. Конан Дойля, А. Толстого, братьев Стругацких, А. Беляева, Г. К. Честертона, позднее увлекся творчеством К. Воннегута.

Игорь Борисович по профессии юрист. Рассказы стал сочинять год назад после перенесенного инсульта – по рекомендации врачей, с целью тренировки памяти и речи. Описывает лишь те события, в которых сам принимал участие.

Первые произведения давал читать разным людям – от священнослужителей и полицейских до однокурсников, иностранцев в Америке, Израиле и Литве. Получив положительные отзывы, решился на публикацию.

Первые две части рассказов – «Волкособ», – выпущенные издательством «Моя строка», имеются в интернет-магазинах.

Зов крови

Я не люблю российские фильмы после 90-х годов прошлого века. Они снимаются в голливудском стиле, но с меньшим профессионализмом и за меньший бюджет, а потому выглядят дешевой пародией. Однако недавно по случаю посмотрел фильм «По следу Тигра», в котором уважаемый мною актер Александр Балуев сказал ключевую фразу, натолкнувшую меня на размышления: «Сын тигра может быть только тигром».

В детстве и юности я читал много книг, в том числе и про Великую Отечественную войну. Помню, как меня удивляло, что в момент гибели сына на фронте мать ощущала утрату. Казалось, что это просто литературный прием для усиления впечатления от текста.

В студенческие годы, уже после четвертого курса, мы с друзьями поехали в горы в летний лагерь текстильного института. Мы, студенты других вузов, держались отдельной компанией. Были среди нас две девочки после пятого курса педиатрического факультета медицинского института и взрослая семейная пара. Решили пойти вместе выше в горы в дневной поход – захотелось дикой романтики. Прихватив на кухне сухие пайки на день (хлеб, соль, сахар, картошку, лук, морковь, мясные консервы), утречком полезли еще выше в горы, напевая песню Владимира Высоцкого, что «лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал». К обеду сделали привал на горной речке. Вода текла с ледника, была холодная, чистая и вкусная. Быстренько насобирали с кустов дикой ежевики, зачерпнули из речки водички и сварили на костре компот, с ним поели сухой паек.

Тут бы и остановиться, но дикая природа подталкивала на подвиги. Пока обедали, обратили внимание, что в речушке метрах в пяти от нас на водопад периодически выпрыгивают рыбешки. Натянули над водопадом на палках рубашку, и за час в нее напрыгало с десяток рыбок маринок (родственницы форели) с ладошку величиной. Кто-то предложил сварить уху. Девчонки-педиатры – детские врачи – пошли чистить рыбу, парни занялись картошкой, луком и морковкой, вдоль русла реки надергали душистой травы (листья хрена и укроп) для приятной отдушки. Горячая уха после купания в холодной воде на свежем воздухе уплеталась за обе щеки. Потом мы прибрали место обеда и залитое кострище и пошли вниз в лагерь.

Не доходя пару километров, плохо стало мужу из семейной пары, он уполз в камни, и его стошнило. Его, желто-зеленого, привела супруга. Сначала мы решили, что он перегрелся на солнце и перепил «огненной воды», которую мы брали в поход для остроты ощущений. Но через некоторое время бoльшая часть компании последовала его примеру. До лагеря без происшествий дошел только я, видимо, как самый здоровый на тот момент. Мутить меня стало уже в лагере, от ужина я отказался и лег в палатку приходить в себя. Начал думать, вспомнил, что в брюшине рыбы маринки есть черная пленка, которую опытные рыбаки всегда счищали ножом полностью. Позвал девочек-педиатров и спросил у них, вычистили ли они эту пленку. Оказалось, что нет. К ночи тошнило и меня, температура поднялась до сорока градусов, притом что во мне яд продержался дольше всех. Штатный лагерный врач везти меня в город отказался, мотивируя тем, что не доеду – помру по дороге, ему этого не надо, тем более что я не студент их текстильного института. Девчонки-педиатры впали в панику и стали истерить. Врач их поругал и приказал сидеть со мной по очереди, обильно отпаивать сладким чаем и периодически выводить из палатки тошнить, промывать потроха.

Полтора суток я провел, мотаясь, как челнок, от палатки к кустам и булькая чаем. К концу вторых суток температура спала, рвота прекратилась. Девчонки принесли мне из столовой три сваренных в крутую куриных яйца и кусок серого хлеба – первую еду после похода в горы. Еще через пару дней я уже мог поехать домой в город. Вернулся я загорелый, но изрядно похудевший. Мама, встретившая меня на пороге дома, точно назвала дату, когда мне было очень плохо, и сказала, что видела меня во сне абсолютно мокрого со стекающей водой, что означало болезнь. После этого я вспомнил рассказы про войну и поверил, что близкие люди чувствуют друг друга даже на расстоянии.