Я был на этой войне (Чечня-95)

— Мне нравится!

— А то!

Всем присутствующим эта идея понравилась. Потащили на выход мешки с деньгами, вышедшими из обращения. Теперь все были пусть не настоящими, так хоть мнимыми миллионерами. Могли позволить себе погреться у костра, где сгорали деньги. Попутно можно помечтать, отвлечься от реалий.

А реалии были таковы: при взятии здания Госбанка мы потеряли около пятидесяти человек. Убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Вместе с первым штурмом Минутки, неудачным переходом и взятием банка получалось что-то около трехсот человек. Дорогая плата. Многое было неизвестно. Было неизвестно местонахождение нового командира, который бросил нас. Многие бойцы пропали, искать их никто и не пытался. Не было ни сил, ни средств. Накатилась бешеная усталость. Не хотелось ничего. Было одно желание — поесть и в тепле лечь спать.

Если поесть нам принесли, то вот со вторым вопросом было сложнее. Из батальона материального обеспечения нам принесли продовольственные пайки армии НАТО. Такая картонная прямоугольная коробочка. В ней находились запаянные банки с продуктами, самая большая — с мясом и овощами, затем — что-то типа желе, шоколад, растворимый кофе, таблетки для обеззараживания воды, салфетки гигиенические, жевательные таблетки. Они выполняли двойное действие. С одной стороны служили для очищения полости рта после приема пищи, а с другой — в них содержалось вещество типа кофеина, и при усталости, утомляемости они придавали силу и бодрость.

Начали греть консервированное мясо с овощами на костре из денег и обломков мебели. Оказалось, что его можно есть и в холодном виде. Мясо не жирное. Овощи вкусные. Пришли к выводу, что наш раненый боец не сможет открыть банку тушенки и потому умрет с голоду. Рядом крутились бойцы и офицеры из батальона материального обеспечения.

— Откуда такая роскошь, мужики?

— Было направлено в Россию в качестве гуманитарной помощи. Досталось от немцев. Вот то, что осталось от гуманитарки, нам и направили.

— Хорошо кормят наших противников!

— А ты как думал!

— Лучше не говорить об этом.

— Да. Спирт тыловики привезли?

— Есть. На брата по пятьдесят грамм.

— Не густо. Могли бы отвалить за Госбанк и побольше.

— Подожди. Завтра пойдем на долбаный дворец, вот тогда и попьешь.

— Кстати, как там?

— Да никак. Наши бегают туда и назад. Вот и все дела.

— Опять что-то брать.

— А ты как хотел на войне?

— Надоело!

— Бери и вешайся.

— Да пошел ты.

— Сам туда иди.

Через четыре часа после взятия Госбанка эйфория победы сменилась глухой усталостью. С крыши здания мы видели, как наши войска пытались прорваться к Дворцу, но массированный огонь заставлял их откатываться назад. С тупым упорством обреченных войска посылали вновь и вновь на штурм, и всякий раз они откатывались от укутанного в дым здания, оставляя на площади погибших. Все прекрасно отдавали себе отчет в том, что завтра и нам предстоит вот так же идти вперед под мощным обстрелом. Авиация летала высоко в небе, изредка расстреливая здание из пушек. Немногочисленные танки старались, как могли, но толка пока не было заметно. От вида тщетности и бесполезности попыток штурма в горле пересохло. Появилось желание крепко выпить. Раздраженность, негодование против бессмысленной бойни сменилось глухой усталостью. Было все безразлично. И даже тот факт, что недалеко от нас под развалинами лежат наши товарищи, уже не вызывал никаких эмоций. Было абсолютно все равно. Преобладало наплевательское отношение к происходящему. Мысли ворочались в голове, как тяжелые большие камни. Подошел Юра. Судя по его воспаленным глазам и усталому виду, ему также было несладко. Он присел рядом. Вернее, даже не присел, а тяжело плюхнулся, остаток пути съезжая спиной по стене.

— Ты как? — спросил я его.

— Плевать, — он устало махнул рукой.

— Выпить есть?

— Немного. Давай пойдем тряханем тыловиков.

— Сил нет. Если бы они принесли, тогда другое дело. А так…

— Чем народ в подвале занимается?

— Стеллажи со старыми деньгами грабит. Тебе надо?

— На хрена?

— И я то же говорю. На растопку, на карты мы и так найдем.

— Как завтра будем? — спросил я, прикуривая.

— Хрен его знает. Что-то последнее время я устал.

— Старые мы с тобой, Юрка, стали для этих игр. Сейчас мне абсолютно все равно. Приходи бери голыми руками. На все начхать с высокой колокольни.

— Аналогично. Спать будем?

— А как же. Вот только где?

— Пошли в подвал, а то здесь холодно. К ночи похолодает, да и сквозняки тоже достанут.

— Ладно, пошли.

Не спеша, лениво мы поднялись. Побрели, покуривая на ходу. Когда приблизились к лестнице, ведущей в подвал, навстречу попались тыловики и связисты, несущие полные мешки денег.

— Зачем вам этот мусор, мужики?

— Пригодится в хозяйстве! — кто-то бодро ответил нам.

— Им все пригодится, — устало заметил я и начал спускаться в подвал, придерживаясь рукой за стену.

— Поле боя после битвы принадлежит мародерам, — философски ответил Юра.

Его уже не было видно в темноте, и только огонек его сигареты показывал местонахождение. Впереди замаячили факелы.

— Пойдем на огонек. Там и устроимся.

— Да, они сейчас награбят и смоются.

— Не успеют. Там денег на десять грузовиков.

— Не пойму, на кой ляд этот хлам на себе таскать? Лучше бы подтащили пару кранов, да мужиков вытащили из-под завала.

— Ага, держи карман шире. От этих гадов разве дождешься!

— Есть старый армейский анекдот на эту тему. Встречаются после войны Иван-фронтовик и Абрам-тыловик. Иван весь израненный пешком бредет, а Абрам на шикарной иномарке останавливается рядом. Иван и говорит, откуда, мол, Абраша, такая шикарная «тачка». А Абрам и отвечает — не завидуй, я тебе всю войну завидовал, что у тебя собственный танк есть.

— Да. Вот эти и будут потом по телевизору рассказывать о том, как они классно воевали. Боевики хреновы. Тьфу!

— Да ты только посмотри, как ладно у них получается. Одни нагребают, а другие относят к выходу, а третьи уже к машинам относят. Стахановцы!

— Тебе не по хрену?

— По хрену.

— Тогда пошли найдем уголок потише да посуше — и спать.

— Давай. Только надо предупредить это ублюдочное племя, чтобы разбудили, когда пожрать и выпить привезут.

— Эй, вы, мародеры! Мы будем здесь спать. Так чтобы, когда хавчик привезут, разбудили! Поняли?

— Поняли. Ладно, — ответили «ударники денежного фронта», набивая очередной мешок деньгами.

— Слушай, а спать жестковато, — мы ерзали, пытаясь умоститься на бетонном подвальном полу. Холодно, жестко, неуютно.

— Пойдем наберем мешков, да и будем спать.

— Неплохая идея. Идем, — мы подошли к стеллажам и молча начали сгребать набитые мешки с деньгами.

— Вы что, охренели? — народ начал нервничать.

— Кто сказал? — мы с Юрой смотрели на этих ничтожных негодяев, как два матерых, голодных, усталых волка на стадо овец, осмелившихся что-то проблеять.