Я человек советского модерна

Матерь белая залита виной,

Клопы, с оглядкою на свет, жируют,

Клещи не видят света – с головой

Всосались, паразиты, в плоть живую.

И от Москвы до самых до окраин,

И с южных гор до северных морей

Человек – проходит. А Хозяин,

Набивает пасть мошны своей,

Понимает: свет! Скорей, скорей!

Недра – снеговые горы! – тают.

Не до сна, повсюду ах, да ох.

Стол большой – а места не хватает,

Задний план: там драка мелких блох -

Свет? Плевать! Отдай нам пару крох!

Справа снизу – кровососы-воры,

Отлетев от нефтяных котлет,

Второпях задёргивают шторы,

Им ведь гибель – великаний свет.

Слева снизу – жирненькие черти,

(Бесы, тати и иная мразь)

Дань гребут – натурою, в конверте,

Им, чертям, куда страшнее смерти

Если шабаш прекратится враз.

Великанов еще нет. Картина -

Как бы ожидание: вот-вот

Громыхнёт тугой засов ворот,

Двери настежь! рвутся паутины!

И обещанные (справа сверху – звёзды),

Хлынут на Россию свет и воздух!

Правда, так сказать, непобедима.

Но в картине есть ещё мотив:

Ножками берёзку обхватив,

Сразу не поймёшь: он мёртв ли, жив?

Карлик у раздачи – в жесте мима

Мощь руки (удар или заслон?),

Напряжённо заклинает он:

«Великаны! Мимо, мимо, мимо!..»

Двадцатый век

Столетье пса.

Столетье красного – по рёбрам – колеса.

Столетье счастья.

Столетье лжи.

Столетье по сердцу кровянящей межи.

Столетье правды.

Столетье тьмы.

Столетье, молотом дробящее умы.

Столетье света.

Столетье зла.

Столетье совести в гордиевых узлах.

Столетье чуда.

В мире выровненных гор

–

Мы – орда. Орда-Россия

Поперёк продольных горл.

Мелко плаваешь, Европа!

Низко стелешься, Восток!

Нам от ваших тлений копоть

Зашершавила глоток.

Что под мухой, что на мушке,

Что в ярме, что налегке…

Засыпаем на подушке,

Спим всегда на кулаке.

Нам и холодно, и душно,

Нам и страшно, и темно,

Нам заплечно и наушно,

Нам невыносимо. Но

Перед Богом – отвечаем!

Мы не с Ним, как вы, мы – в Нём

Не количеств мелочами -

Мы космичеством живём!

Старый валенок латаем -

Не зазорно нам латать,

Но пространствами летаем,

Коль приспичит полетать!

Кирпичами чистим ружья,

Зато штык горит огнём!

А варяжье и ворюжье –

Видит Бог – переживём.

По линиям прямым

По линиям прямым,

По лабиринтам слов

Зовут, а мы – немы

Откликнуться на зов.

Похвал приятный душ

Дороже, чем стихи.

Ладони наших душ

В занозах чепухи.

В реке пустых минут,

Как в сумраке густом,

И нас перевернут

Прочитанным листом.

За окнами гроза,

А мы сидим в тепле,

Лишь наших душ глаза

Опущены к земле.

Потом года с ленцой

Следы от нас сотрут,

Мы были не пыльцой,

А пылью на ветру.

Но всё играют туш,

Несут венцы из трав,

А спины наших душ

Согнулись от неправд…

В паузах гимнов – невнятные вскрики

В паузах гимнов – невнятные вскрики:

С пеньем духовным вышли калики

Слепоглухие.

В городе грустном под кожей атласной

Ночью пустынно и утром неясно –

Кто мы такие?

Ток междометий и междоусобий,

Буйные травы над буквой надгробий,

Годы лихие.

Прямо под куполом – тьма подземелий.

Трусы, герои иль пустомели –

Кто мы такие?

Чёрная – в доме корявая гостья.

Белая – гладкой бильярдною костью –

Щёлкнута кием.

Надпись сворована с траурной ленты…

Нищие, сволочи, интеллигенты –

Кто мы такие?

В памятном крайнем тысячелетье

Мало ль плясали по памяти плети

Зла и стихии?

А мы – вот судьба наша истинно злая! –

Дышим друг другу в лицо и не знаем,

Кто мы такие?..

Молчанье – золото, а слово – серебро

Молчанье – золото, а слово – серебро,

Куда ж мудрее.

Неслышно делайте добро,

Добро неслышное – добрее.

Главарь – бандит, горлан – урод,

Беда в мошне их.

Неслышно делайте добро,

Добро неслышное – слышнее.

Всё в жизни – иерАрхия зубов

Всё в жизни – иерАрхия зубов.

Жуть-человек приделал зубы вере.

Мы – боги. Но в компании богов

Покуда мы враги, мы – звери.

Да, мы – ловцы. Но более – улов.

Из нас свою уху Всевышний варит.

Мир тварный – иерАрхия врагов.

Покуда мы враги, мы – твари.

Две дороги

– Далёко ль до неба?

– Не знаю, сын – не был.

– А всё же? Ну, батя!..

– Верст ходу? Далёко. Не счесть.

– А сколько до Бога?

– До Бога не в небо. Бог рядом. Бог – здесь.

Прибавь лишь от этой пропашины ратной

Дорогу домой и дорогу обратно.

– А были б уже после сечи мы дома?

– Ну, дома!.. Кто дома, тот в Боге…

Прибавь только, сынка, две эти дороги.