Я, депутат... Всенародный избранник

Вахтанг злобно рассмеялся.

– Эльвира, прекрати, ты не революционерка. Времена этих людей давно уже прошли. Не усложняй себе да и мне теперь жизнь, она и так сложная, да и не такая долгая, как тебе может показаться.

Куда ты лезешь? Эта игра не для тебя. Там таких, как ты, в один момент сомнут, и пикнуть даже не успеешь.

– А вот и нет, – улыбнулась Эльвира, – наоборот, про меня как раз говорят, что я могу смять кого угодно и даже на горло наступить и…

– Так, хватит, – раздраженно прервал ее Вахтанг, – я больше не желаю тратить наше драгоценное время общения на подобную ерунду. Еще мне не хватало в наших отношениях какой-то политики. Всю жизнь ее обходил стороной, да и тебе рекомендую делать то же. Давай лучше выпьем по бокалу шампанского. Иди ко мне и обними меня.

– Да, милый, с удовольствием.

Она встала, но, посмотрев на экран, воскликнула:

– Ба! А критиканы-то давно прекратили петь тебе дифирамбы. Смотри, концерт уже закончился, люди танцуют. Пора и нам, а то мой шеф, наверное, уже пускает гром и молнии в мой адрес, наверняка изволит гневаться.

– Или, может быть, подозревает? – попытался сыронизировать Вахтанг Георгиевич, но тут же получил отпор.

– Меня не в чем подозревать, я женщина вне каких-либо подозрений, запомни это, пожалуйста, навсегда, – резко оборвала она его.

– Прости, это была глупая шутка с моей стороны, – сразу же извинился он.

Эльвира перед зеркалом навела последние штрихи в своем облике.

– Вот я и готова. Посмотри на меня, дорогой, похоже, что я вернулась из консерватории, а не выбралась из постели?

Это развеселило Вахтанга. Он искренне рассмеялся и уже без всякой злобы сказал:

– Ты выглядишь прекрасно, значительно лучше, чем люди, обычно приходящие из концерта. – Поднял бокал. – Успехов тебе в твоих начинаниях!

– Твое здоровье, Вахтанг! И спасибо тебе за все.

– Твое, и за твою неувядаемую привлекательность.

Они чокнулись, поцеловались.

– К сожалению, все когда-нибудь заканчивается, – произнесла с грустью Эльвира.

– Неправда, Эльвира, у нас с тобою все только начинается, и надеюсь, что вы, Эльвира Николаевна, еще подумаете о моем предложении, время есть, я вас не подгоняю. – Он обнял ее. – Ты так хороша, что я никак не могу от тебя оторваться. Это мой телефон, – он вложил ей в кармашек свою визитную карточку. – В любое время дня и ночи я жду тебя и надеюсь, что ты этого захочешь сразу же, как мы расстанемся с тобою.

Эльвира его поцеловала.

– Я уже сейчас хочу, милый.

Вахтанг взял ее за плечи, крепко сжал их, посмотрел в глаза, причем в них заиграли озорные искорки.

– Тогда плюнем на все, сейчас же выйдем через другой выход, нас никто не увидит, и мы полностью свободны, что хотим, то и делаем. Ну что, давай, Эльвира, вперед?

– Стоп, стоп, ты прямо как мальчишка, – притормозила его Эльвира, – отложим наши безумства до следующего раза. Надо возвращаться, пойдем, милый.

– Ну что же, вольному воля, – с огорчением произнес он и направился к двери, но затем обернулся, – А насчет денег для вашей никчемной организации не беспокойся, выделю. И выделю исключительно под тебя. Я думаю, твоим толстопузым дармоедам миллиона эдак три-четыре хватит. Они и на это не наработали.

Покинув апартаменты так же, как и прежде, в сопровождении молодых людей, один шел впереди, другой – сзади, они вернулись в прежний зал, где уже присутствовал Марк Семенович.

Алексей Иванович уже был на подходе к своему обычному послебанкетному состоянию. Увидев Эльвиру, он искренне ей обрадовался и как прежде, совсем по-домашнему, воскликнул:

– Эльвирочка, где же ты так долго пропадала? Мы так соскучились без тебя.

Это он, конечно, зря, так нельзя было, времена изменились. Как это и следовало ожидать, Эльвира соответственно отреагировала. Не просто сказала, а съязвила.

– Алексей Иванович, вы немного перепутали, я не Эльвирочка, а Эльвира Николаевна, у вас с памятью что-то приключилось.

Все мило заулыбались, а Вахтанг Георгиевич даже недовольно повел бровью. Все знали, что это жест его высшего негодования. Краткая Эльвирина фраза в буквальном смысле преобразила Алексея Ивановича, и уже через секунду он стал тих и послушен, как стреноженный конь. А когда Эльвира еще напомнила ему о предстоящем возможном сегодняшнем телефонном звонке от председателя, он после нескольких слов встал и, как послушный школьник, начал быстро собираться и прощаться с присутствующими, неловко суя им для прощания руку.

Вахтанг Георгиевич проводил их до самой машины где тихо шепнул Эльвире:

– Я жду твоего звонка в любое время дня и ночи.

– До свидания, Вахтанг Георгиевич, – она говорила немного громко, – все было просто превосходно, особенно концерт. – И только для него, совсем тихо, произнесла: – До встречи, любимый.

Стоящий в стороне Марк Семенович отметил про себя теплоту и нежность их расставания.

Вахтанг Георгиевич вместе с рукопожатием передал Алексею Ивановичу, что деньги в несколько усеченной пропорции им будут выделены.

– Благодарите за это свою помощницу, Эльвиру Николаевну. Мне было очень трудно не попасть под ее обаяние. Хотелось бы самому вручить эти деньги вашему председателю. Передайте, пожалуйста, мои пожелания о встрече с ним, а через него, я думаю, удастся встретиться и с президентом, по крайней мере, мои коллеги этого очень ждут. Мне, кажется, удалось убедить и других банкиров, крупных бизнесменов поучаствовать в акции помощи вашей партии и в предвыборной компании президента.

Это можно будет сделать буквально на следующей неделе, поскольку потом я должен буду отбыть за границу на встречу с бизнес-элитой.

Алексей Иванович при расставании усиленно тряс ему руку, а когда узнал о деньгах, попытался даже обнять его, но он почему-то не допустил депутата в свои объятия. Зато при прощании с Эльвирой он нежно положил свою руку на ее плечо.

Марк Семенович и на это обратил внимание.

ГЛАВА 9

Новые неприятности у Алексея Ивановича

(Не все коту масленица, будет и великий пост)

Приехав домой, Алексей Иванович пытался сразу же связаться с Бабарыкиным, чтобы выяснить, будет ли сегодня звонить председатель, но Эльвира настоятельно рекомендовала вначале выпить чашку кофе, естественно тройной крепости, а затем отправила его в ванную комнату, посоветовав принять именно контрастный душ, что было им тут же исполнено без всякого обидного для него ворчания и препинаний. Через полчаса он вышел как огурчик. И только после этих экзекуций было дано добро на разговор.