Я, Дикая Дика

— Передай ему, что меня для него больше не существует! И сама обо мне забудь, раз и навсегда, понятно?

В ответ Гдеты — «ах, ты… да как же так! Не стыдно ли, сходи к нему, хоть раз, он плачет и просит чтоб ты пришла»! Я сволочь безжалостная, да! А Леночка, видите ли, как верная единственная жена всё прощает и терпит, рядом тусуется поныне — четыре дня уже, оказывается! Она меня будто вызвонить не могла. Но мне почему-то показалось, что не хотела. Видимо, он допищался до того, что ей проще стало разыскать меня! Сучонка верная. Вот бедняжечка, сидит с ним до потери пульса, хоть и хуёво ей, а он объясняет, что нахрен ты мне — пусть Дика придет. Ха-ха, обломись!!!

— Вопрос закрыт, Лена! — отрезала я, мучаясь спазмом души, и желая поскорее сблевать эту тему: — Я уезжаю в Москву. Сегодня, и навсегда!

— А… — она кажется, растерялась: — Ну, напоследок-то ты можешь к нему зайти, пока ещё пускают хоть! Пожалуйста, Ивана…

Чёрт бы её побрал, блядь такую!! Я задохнулась от смешанных чувств обидной боли, отвращения, горечи:

— Я элементарно не успеваю! — ледяным тоном ответила ей: — И потом, ты меня никогда не жалела, а уж тем более он!!! — не выдержав, крикнула я, всё же сорвавшись. Вдохнула поглубже, давясь воздухом, и пришпилила спокойно, чтоб не портить картину: — Пошли вы оба на хуй! Прощайте.

ВСЁ. Теперь-то совершенно ясно, что пора отсюда улепетывать. Или рядом с ним лягу.

В тот же день, я вернувшись пораньше из универа, написала Ведьме с просьбой пожить у них некоторое время, пока не найду квартиру. Она перезвонила, заволновавшись — не случилось ли чего? Я успокоила, что ничего страшного, просто больше не могу тут жить ни дня!

— Выручай, дорогая, пожалуйста!! — проорала я в трубку: — Я с ума сойду!! Или сдохну…

Она разрешила приехать хоть завтра, мол, они всё равно едут в Румынию на съёмки её нового проекта по Александру Васильеву.

— Русый на пару дней в Москве задержится, так что если успеешь завтра-послезавтра, давай!

— Янка, Янусичек!! — подпрыгнула я: — Ты солнце!!!

— Ну, так никто и не сомневался! — кажется, она улыбалась: — Всё, давай, как билет будет — звони, мы тебя встретим. Лучше раненько с утречка, чтоб успеть по делам потом!

— Ага! — закивала я, лихорадочно пытаясь запихать в голову, что мне надо сделать немедленно.

Попрощались, и я помчалась за билетом в ближайшую авиакассу. Хотела взять на завтрашнее утро, но подостыв, вспомнила об универских заморочках, да вещи собрать, да с мамой поговорить, чтоб не остаться без денег. И ведь кто-то должен хатку мою присмотреть, пока я буду приходить в себя и обустраиваться на первое время в Москоу-сити. А Русые уезжают через два дня, и медлить нельзя! Значит, беру на послезавтра, и у меня будет сегодняшний вечер плюс ночь, и завтрашний день на решение всех оргвопросов!

Ох, какой был скандалище, боги и демоны мои, плачьте! Пиздос, чего мне предочки нагородили!! Что я шалава, безответственная, живу как ни попадя, но пока я была хоть на виду, они ещё молчали! Это они называют молчать, все те бешеные разборки, которые я от них претерпевала?? Мать орала, чтоб я даже не смела и думать о переезде, пока универ не закончу! Папа вопил, что у меня нет никакой профессии, даже самой завалящей! И я непременно пропаду. Я возразила, что у меня есть музыка. Тогда они впали в супружескую солидарность, и заорали на два голоса, что это всё херотень полнейшая, толку с такого никогда не будет! И подохнуть мне под забором, без их строго присмотра! Меня плющило от желания рассмеяться, но хотелось уйти из родительского дома — начала-начал тихо и мирно! Тем временем, последовало жёсткое, ультимативное требование завтра же с утра сдать билет, и не выдумывать всякую долбанную чушь. Вернуться с повинной домой, и сидеть тихонько, учить уроки! Но что бы они ни говорили, им не уничтожить ни моего бешено-весёлого настроения, ни боевого запала! Кровь кипятится — я уезжаю, и точка!

Разошлись далеко за полночь, когда у мамы разыгралась головная боль, а папа просто замучился препираться. Я помчалась собирать вещи, и вызванивать Ю-юку, чтоб она присматривала за моей хатой. А хочет — так пусть себе живёт, репует, пока не выгорит замуточка забрать её к себе в Москву, и там уж колбаситься вместе! Часам к пяти утра я перелопатила все три мегатонны своего тряпья. Что-то выкинула, что-то отложила забрать в другой раз — вроде жуткой кучи моих дисков, которые тащить не резон просто, слишком тяжело выйдет, да и куда их распихивать в чужой квартире? Кое-что скидала отдельно — подарить Ю-ю, или ребятам из группы. Измученно опустилась на чемодан — боже, как же я устала! А то ли ещё будет! От этих мыслей у меня всё внутри поёт — Москва!!! Жанна-и-ТорК, Русый-и-Ведьма, значит, и для меня там мой Кто-то найдётся! Дика-и-Кто-то! Бля, Ветер-и-Гдетыгдеты, чёрт, опять эти сраные мысли шерудятся! В груди от них больно… забыть! Выпила коньяку, и спать! Завтра будет… (ой, сегодня уже!) ещё более трудный и радостный денёк!! У-вау!

Помчалась в универ, оформлять доки для перевода в другой вуз. Там не порадовали — мол, пока суть да дело, да надо знать, в какой именно ты переходишь! А у меня нет сил разбираться в этом сейчас! Я уже вся в Москве! Улететь, и там уж думать! Хоть на неделю, лишь бы отрешиться от Уфы, разорвать нить между мной и Ветром… потом можно будет прилетать — улетать, оформляя всякую лабуду нужную.

Потом собрала всех моих у себя — Иваныч аж работу бросил, примчался! Подтянулись Пистолет, Юлечка… Эх, ребятки мои! Прощались поспешно. Перво-наперво, я передала ключи от хаты Юлдус, она чуть не заревела:

— Ты не забывай нас!

— Да что ты, родная!! — я вцепилась в неё, как в последний раз, и мы долго стояли так.

Раздала подарки, сунула мешок с модным неношеным тряпьем подружке, она была жутко рада. Ей такое не светит, при доходах её предков, и собственной разгильдяйности. А я себе ещё пару миллионов накуплю! На «долгие проводы — лишние слёзы» времени не оставалось, надо срочно мириться с мамой, и много ещё… так что сели выпивать прощальную бутылочку, по-быстрому убили её, и Иваныч предложил попеть на прощание «наше, родное!» Чтож, зажигай!

— Вот, Юсик, теперь ты будешь единолично вокалировать! — сказал я, допев. Она расстроено качала головой, и всё смотрела на меня:

— Дикая, ну как мы без тебя?

— Ничего, не пропадёте! — ободрила я, — а потом, я ведь думаю хату большую купить, там, и вас всех перетащить к себе!

Они так посмотрели на меня все враз, будто я им сказала чёрт знает что!

— Не, серьёзно! — настаивала я. — Зачем мне новую группу искать, когда у меня такой составчик есть, родной, накатанный!

— А чё, найдём работу, будем вместе жить, такой панк-комунной! — обрадовался Пистолет.

— Вот именно! — поддержала я: — Сквотом! И реповать на хате своей же!

— Ну, это тогда без меня! — грустно покачал головой Иваныч. — У меня семья здесь, куда ж я Лорку беременную потащу?

— А… — я не нашла, что сказать. Ну, ладно, разберёмся! А сейчас — пора! Я вскочила, и торопливо обняв моих дорогих панков, помчалась собираться. Они хотели было тоже идти, но я остановила:

— Юляка, квартира-то теперь — твоя! Оставайтесь, там ещё в холодильнике жратва, и коньяка пару баттлов! — подмигнула им. Она снова обняла меня.

— Ну, и ганджубаса почти кораблик в шкафу под зеркалом… — сказал я, чуть не плача: — Он чистый, вам надолго хватит.

— Ивана, ну как же так…

Снова все эти разговоры мамы. Я не выдержу, ей богу!! Только собралась препираться по-новой, но родительница, оказывается, просто лишь соблюдала приличия. Посидели, поговорили, я успокоила, что всё нормально у меня, всё продумано! Скоро вернусь, улаживать дела. Я не малыш, и понимаю что к чему. Тут пришёл папа с претензией, почему же я сразу не сказала, молчала столько времени! Я ответила, что и сама не знала, всё решила спонтанно, хоть и думала о переезде давно. Ведь и их предупреждала! Он кивал-кивал, и вдруг поставил на стол огромный торт! И баттл «Мартини»: