Я – Елизавета. Любовь Королевы-девственницы
Шрифт:
Прошли годы, многое изменилось в жизни, Елизавета давно забыла тот спор и свои слова. Дадли теперь ближе к трону, чем она сама.
И вдруг это письмо!.. Король писал, словно извиняясь:
«Я не могу делать различия между двумя сестрами, если называть незаконнорожденной Марию, то нужно сделать это и в отношении Вас также. Понимаю, что это неприятно и даже оскорбительно, но Вы должны меня понять».
Разум понимал, что это не его придумка, что все правильно, но сердце отказывалось принимать новое унижение. Она снова незаконнорожденная и просто леди Елизавета! Елизавета прекрасно знала, что сам трон ей практически недоступен, перед ней есть
Кроме того, было очень обидно, что их с Марией место займет мало кому известная Джейн. Никчемная девица станет наследницей?! Конечно, Эдуард еще молод и у него будут свои дети, но все же… Теперь при дворе они с Марией должны будут кланяться дурнушке Джейн?! Елизавета вдруг вспомнила, как радовался Эдуард, когда сообщал о решении отца признать ее законной наследницей, пусть третьей по счету, но не незаконнорожденной, а просто принцессой! Кто тогда мог подумать, что Эдуард способен все ввергнуть в прах?
Интересно, а как Мария? Неужели не переживает из-за смены своего статуса?
Конечно, переживала, возможно, даже больше Елизаветы, ведь она была следующей в завещании отца после весьма слабого здоровьем Эдуарда. Юный король страдал болезнью легких, он все время кашлял, и было понятно, что долго не протянет.
Католики Англии сплотились вокруг Марии, ожидая лишь часа, чтобы выступить за нее. Понимая это, герцог Нортумберлендский предпринимал все более решительные и опасные шаги. Он спешно женил своего сына Гилберта на Джейн Грей невзирая на несогласие девушки, словно предчувствовавшей, что такое замужество и все, что вокруг нее замышлялось, ни к чему хорошему не приведет.
Джеймс Дадли герцог Нортумберлендский действительно почувствовал, что настал его час, он поставил на карту все – не просто честь и свободу, но даже саму жизнь. Он рискнул!
Как и следовало ожидать, король Эдуард долго не прожил, туберкулез лечить врачи не умели. Бедный мальчик страдал в одиночестве, но умирал в полной уверенности, что выполнил главную свою задачу – не допустил воцарения католички Марии!
В Хэтфилд примчался гонец из Уайт-холла со срочным известием. У Елизаветы все оборвалось внутри: неужели?! Но молодой, забрызганный грязью, страшно уставший от бешеной скачки человек выдохнул:
– Вам письмо…
И она чуть успокоилась. Будь это сообщение о смерти короля, посланец вел бы себя иначе.
Гонец подал ей письмо, приблизившись при этом чуть больше, чем позволяли правила приличия. Хотя замечать эту ошибку, кроме самой Елизаветы, было некому, в комнате находилась только верная Кэтрин Эшли.
– Есть еще послание…
Голос гонца тих настолько, чтобы его смогла услышать Елизавета, но никто больше. Она едва заметно кивнула, сломала печать герцога Нортумберлендского и, широким жестом развернув письмо, прочла:
«Его Величество тяжело болен. Вашему Высочеству надлежит прибыть со всей поспешностью».
На мгновение, всего на мгновение Елизавета замерла. Почему пишет не сам Эдуард, а герцог, доверять которому у нее нет никаких оснований? Но что еще хочет сообщить ей посланец?
– Пойдемте, я напишу ответ…
Это способ поговорить с гонцом наедине. Тот понял, согласно кивнул:
– Да, Ваше Высочество…
Только
теперь Елизавета вдруг сообразила, что и герцог назвал ее в письме Высочеством. И это Нортумберлендский, который очень постарался, чтобы Эдуард признал их с Марией незаконнорожденными и отдал право первенства вслед за собой тощей Джейн Грей, невесте Гилберта, младшего сына самого герцога! Гилберта Дадли Елизавета знала плохо, но откровенно недолюбливала. Какой разительный контраст с его братом Робертом! Насколько младший недотепа и увалень, настолько Роберт Дадли красавчик и умница. Вспоминая о Роберте – приятеле Эдуарда по детским играм – Елизавета всегда жалела, что он уже женат.Но сейчас даже об этом сыне герцога Нортумберлендского она не вспомнила, не до красавчика Роберта, свою шкуру спасти бы. Елизавета нутром почуяла опасность! В ней все насторожилось словно у кошки, готовой либо к прыжку на мышь, либо к бегству, если вместо мыши окажется здоровенный пес.
Едва переступив порог ее комнаты для занятий и прикрыв дверь, гонец достал из-за пазухи еще один свиток:
– Это Вам, миледи…
Вместо печати просто оттиск чего-то невразумительного. Автор осторожен… Взламывая сургуч, Елизавета внимательно смотрела не на письмо, а на его подателя. Гонец стоял, как ни в чем не бывало. Хотелось спросить, от кого, но пока промолчала.
«Король умер. Не спешите…»
И вензель – замысловато переплетенные буквы W и S. Никто при дворе не пользовался таким вензелем, потому что Елизавета придумала его сама, это были инициалы Уильяма Сесила, секретаря герцога. Однажды, забавляясь, девочка Бесс переплела две буквы именно так, и Сесил забрал себе образец, сказав, что когда-нибудь обязательно воспользуется рисунком в качестве монограммы. Пока не воспользовался…
И снова Елизавета внимательно разглядывала гонца. От кого он? А что если Сесил заодно с герцогом? Но ей больше не на кого положиться.
– Миледи, сожгите…
Она еще раз пригляделась к письму и вдруг чуть улыбнулась: сомневаться не стоило, Сесил просто дописал свое послание на том самом листе, что она давным-давно разрисовала! Гонец прав, как ни жаль, а рисунок полетел в огонь камина.
– Передайте герцогу, что я очень больна… Но как только смогу, непременно поспешу в Уайт-холл. Я даже писать не в состоянии, вы же видите?
– Да, миледи, я так и передам. Желаю Вам выздоровления, миледи…
Он уже развернулся к двери, когда Елизавета все же не выдержала:
– Когда?..
Не оборачиваясь, гонец произнес: «Вчера», – и вышел вон.
Прислушиваясь к его удаляющимся шагам, Елизавета разрыдалась. Умер ее любимый братик Эдуард, а она даже не может съездить проститься без риска снова оказаться в Тауэре! Так в слезах свою подопечную и застала Кэт Эшли.
– Что случилось?! Почему Вы плачете?!
Прошептав: «Эдуард умер», – Елизавета громко объявила:
– Я больна! Кэт, я так больна, что не смогу встать с постели в ближайшие несколько недель! Помоги мне добраться до спальни.
Эшли не из тех, кого можно так легко обмануть, тем более свою дорогую Бесс она знала прекрасно, а потому действительно обхватила за талию и завопила на весь дворец:
– Помогите, Ее Высочество плохо себя чувствует!
Пока не успели подбежать служанки, Кэт предупредила:
– Никому не говорите о полученном письме…
– Что я, дура?! Кэт, придумай мне болезнь на пару недель. Эдуард… – Елизавета залилась слезами, как бы ни была она зла на брата, принцесса все же любила его.