Я и есть безумие. Абиссаль
Шрифт:
Я замерла в ужасе. Без сомнения, если мы попытаемся спасти людей, разрушить план Тимоти, то у нас появятся новые, опаснейшие враги. «Джойсы» со всеми своими союзниками не пощадят никого.
– …И что… мы будем просто молчать? – спросила я, прекрасно зная ответ на свой вопрос.
Доминик обнял меня, поцеловал в макушку.
– Успокойся, – прошептал он.
Его руки так крепко и в то же время бережно обнимали меня, что я обомлела на мгновение. Потом вдруг заставила себя очнуться.
– Не надо, Доминик, – сказала я, оттолкнув его.
– Что, мне и обнять тебя нельзя? Как сестренку…
– Давай обойдемся
– …Я скучал по тебе. Честно, я надеялся, что когда увижу тебя со Стивом и ребенком, то меня сразу оттолкнет от тебя. Но нет. Даже наоборот.
Я не ожидала от него таких слов. И такого взгляда. Доминик смотрел на меня так же, как в тот день, когда он вызвал Логана на ринг. Он боялся чувств, как страшной заразы, но ради меня он перестал бороться с самим собой. Вот о чем говорил его взгляд. А я ведь, дура, почему-то была уверена в том, что Доминик меня разлюбил.
Я ничего не ответила. В голове был сумбур. Мысли о Север, сыне, Стиве, Алексе, о родителях, предстоящем теракте, Доминике и о моей нестабильной психике сплелись в единую, очень страшную, мерзкую паутину. Я не знала, как выбраться из этой западни. Я просто ушла. Как всегда.
Я поехала к Исайе в тот же день, как мы вернулись в Манчестер.
– Переубеди его, – сказал Исайя, внимательно выслушав меня.
– Что?
Я не на шутку растерялась.
– К-как?
– Придумай что-нибудь. Ты должна заставить Лестера согласиться на условия «Джойсов».
– Зачем вам это?! Лестер никогда не пойдет на такое.
Я была в тупике. Что, черт возьми, они хотят сделать? До сих пор я была твердо убеждена в том, что силы Мелании направлены лишь на то, чтобы сорвать сделку, уничтожив наше будущее, ведь мы потеряем приличное количество денег и лишимся довольно большой территории. Но, как оказалось, я мыслила поверхностно. Ее план был гораздо сложнее. Я оцепенела от страха.
– Ладно, тогда скажи дату и место проведения матча.
Его слова окончательно вышибли землю из-под моих ног.
– Я… я не помню, правда. Я была в таком шоке, все цифры из головы вылетели. И еще у стадиона было такое сложное название…
– Да неужели? – рассмеялся Исайя. – Тогда я помогу тебе восстановить память.
Он взял телефон, быстро набрал чей-то номер, включил громкую связь.
– Слушаю, – ответил грубый мужской голос.
– Подойди к дому как можно ближе.
– Сейчас.
После нескольких секунд ожидания я услышала знакомый женский голос.
– Куда ты идешь, милая? Там же дорога. Элен, я все расскажу папе.
Исайя выключил телефон и зловеще улыбнулся. Боль внутри меня пульсировала, слезы ливнем хлынули из моих глаз.
– Дату и место, – повторил он.
Я поднесла ладони ко рту, пытаясь сдержать свои жалкие всхлипывания.
– Двадцать… четвертое апреля, – я закрыла глаза, сжала ладони в кулак. – Стадион имени Уолтера Кэмпа.
– До скорой встречи, Глория.
Исайя покинул свой кабинет, а я так и осталась сидеть. В тот момент мне казалось, что только что из меня вынули душу, надругались над ней с нечеловеческой жестокостью и запихнули обратно. И вот я сидела, обездвиженная, с растерзанной душой и полным непониманием того, как мне жить со всем этим дальше.
Вновь наступил период, когда я совершенно
отреклась от каких-либо чувств и переживаний. Как тогда, когда я узнала о смерти Стива и превратилась из человека в бездушную субстанцию. Я вернулась домой после встречи с Исайей опустошенная. Стив, сиявший от радости из-за своей работы и стремительного взлета дел, старался подбодрить меня, вывести на разговор, разузнать, что стало причиной моего упаднического настроения, но я прикинулась уставшей и пообещала поговорить с ним позже. Нэйтану я также не уделила внимания. Даже не притронувшись к нему, я попросила Миди отнести его в ее комнату и дать мне выспаться. Я заперлась у себя, легла в постель, всячески старалась уснуть, но ничего не вышло. Я просто лежала, смотрела в потолок и размышляла о том, что происходит за пределами моей комнаты. Миди, Джей, Стив и Алекс не знали, каков был результат нашей встречи с Тимоти Джойсом. Лестер исчез куда-то, после того как мы покинули аэропорт, Дерси не обмолвившись ни с кем ни словечком, так же, как и я, ушли в свои комнаты. Все в неведении. У всех куча однотипных вопросов.Когда стемнело, Стив зашел в нашу комнату, снова хотел заставить меня поговорить с ним, но все безрезультатно. Я схватила полотенце, халат, сказала, что мне нужно принять ванну, и после этого вылетела из комнаты.
Направляясь к ванной комнате, я вдруг услышала чьи-то шаги позади себя. Обернулась и увидела Валери.
– О, ты тоже идешь в ванную? Тогда я подожду. Напоминает времена, когда я училась в колледже, – сказала она.
– Не знала, что ты уже здесь живешь, – холодно произнесла я.
– Я ночую тут иногда.
– Скоро тебе придется тайком сюда пробираться.
– Почему?
– Позже узнаешь.
Валери напряглась, через силу выдавила из себя улыбку.
– …Так ты первая идешь в ванную или…?
– Иди, – ответила я и направилась к лестнице.
– Знаешь… Прости меня за тот разговор. Ну ты понимаешь, о чем я.
Я притормозила, удивленно посмотрела на Валери. Она отчего-то выглядела жалкой.
– Да все в порядке, Валери, – как можно мягче сказала я.
– Я вела себя как ревнивая дура.
– Почему как? – улыбнулась я.
– Действительно. Я самая настоящая ревнивая дура. Я поговорила о тебе с Алексом. Он так смеялся, ты бы слышала! Потом поцеловал меня… И сказал, что на такую, как ты, он никогда в жизни не посмотрит. Так что прости меня еще раз.
Мне захотелось разбежаться и кувырком покатиться по лестнице, чувствуя, как ломаются мои кости, рвутся связки, и кровоточит размозженная кожа. «На такую, как я». Абсолютно с ним согласна.
Я не человек, я – мерзейший выблевок.
В ту ночь я снова увидела черную фигуру. Она неподвижно стояла у кроватки Натаниэля. Я разглядела слабые очертания овальной головы, склоненной в сторону моего спящего сына. Мне было так тяжело дышать, будто меня придавило бетонной плитой. Ртом глотала воздух, но все равно задыхалась. Туловище зудело, а пальцы рук и ног ощущали прикосновение тысячи мелких иголочек. Стив сопел рядом, я хотела его разбудить, но не смогла. Мой голос застрял где-то внутри моего скованного тела. А человекоподобный сгусток мрака все стоял и с каждой секундой увеличивался. Он будто впитывал в себя мой страх, и это позволяло ему расти. Вдруг фигура зашевелилась, она протянула свою черную руку к Нэйтану. И он заплакал.