Я и мой капитан
Шрифт:
— Ну что? По рукам тогда? — В последнее время у меня частенько начали вырываться земные выражения, как-то сами собой.
— Наверное. Правда, у меня нет рук, — ответил Рифегс.
Вот так мы свалили с Лейтен-1 без использования бластера.
Ирина уже полчаса не говорила ни слова, что для нее было нехарактерно. Я долго сдерживался, но все-таки решил нарушить молчание, опасаясь за стабильность ее психики.
— Тебя что-то беспокоит? — поинтересовался я, с ужасом ожидая словесного водопада в ответ.
Но симбионт пребывал то ли в раздумьях, то ли в каком-то ином состоянии,
— Он нас выдаст, думаю…
Я сообразил, что она о профессоре.
— Поясни алгоритм своих расчетов, пожалуйста, — мягко попросил я, — не вижу причинно-следственной связи.
— Думаю, он все расскажет. Он ведь в принципе неплохой человек, — повторила свой тезис Ира, почесав макушку хоботом.
— Не человек, — машинально поправил я и продолжил: — Мне сложно судить об эмоциях гуманоидов — я не специалист. А он даже не гуманоид, а неорганическое существо.
— Вот так вот сидишь на станции, изучаешь звезды, и вдруг тебе на голову — бах! — такие мы… — разглагольствовала Ира, не обратив внимания на мое замечание, — и невольно становишься преступником… Ни с того ни с сего…
— Постой! Послушай меня, — прервал я ее (мне очень не нравились показатели настроения симбионта). — Ты считаешь, что его подсознательная составляющая сыграет ключевую роль в его поступках? Но сама подумай: он сейчас на распутье — сообщить все полиции и отправиться в тюрьму темпов эдак на пятьдесят за коррупцию или оставить себе нашу скромную взятку, равную его пожизненному жалованью, и молчать. По-моему, выбор очевиден.
— А если его замучают угрызения совести?
Мы с навигатором одновременно заржали, как два земных непарнокопытных во время брачных игр.
— Ой… не могу… угрызения совести… — Я пытался сдержать поток электронов в микросхемах. — Щас с курса собьюсь… угрызения совести!
— Макс, — серьезно и как-то даже грустно перебила Ира наш дрожащий рев, — а ты меня слушаешь?
Я осекся, успокоился и перекрыл шину процессора.
— Что ты хочешь донести? Поясни свои логические построения, — сдержанно сказал я.
— Я думала, что ты… ну как бы сказать… живой тоже. — Кажется, симбионт не мог найти подходящих терминов, чтобы прозрачно выразить свою мысль. — Ты всегда был таким правильным, а теперь, когда… вот, воруешь всякие вещи…
— Тогда я был законопослушным гражданином, соблюдал все законы Федерации, — возразил я. Рассуждения самки не выдерживали никакой критики. — Но обстоятельства изменились, как видишь. И теперь я не могу себе позволить такой роскоши. Я вынужден объективно оценивать действительность.
— То есть теперь ты и убить сможешь?! — воскликнула Ира очень громко. — Давай тогда бластер!
Не знаю почему, но мне в этот момент показалось, что бластер тут ни при чем. Я переспросил у Глюка, и тот подтвердил, что у него сложилось подобное ощущение. «Дело не в бластере, очевидно. Это какая-то разновидность сарказма, капитан, — заявил процессор, — не могу точно описать, но что-то горько-вызывающее».
— Нет, — успокоил я самку.
— Почему же нет? — язвительно спросила она.
— Сознание уничтожать нельзя.
— Но ты же теперь не гражданин Федерации,
так?— Так.
— Тогда можно грабить и убивать. Почему нет?
Тут до меня дошло, что проблемы с угрызениями совести вовсе не у таланга Рифегса, а у кого-то более близкого. И помочь справиться с ними я не в силах, могу только постараться смягчить удар.
— Сознание уничтожать нельзя, — вкрадчиво начал я, — это не только первый закон Федерации, но и закон бытия.
— Как это?
— Понимаешь, ученые пока не выяснили, как функционирует сознание, откуда оно появляется и куда исчезает. Никто не знает, что было до Большого Взрыва. Сотворило ли нашу Вселенную живое существо или она — результат физического взаимодействия. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что существует Создатель и у него есть цель. А отсюда, не зная цели, — как же мы можем определить, необходим ли Создателю тот или иной организм?
Я был очень неуверен, что правильно донес до симбионта основной постулат общегалактической теории жизни. Ира задумалась, но вскоре выдала:
— Перестраховщики!
— Что? — не понял я.
— А то, что вместо веры у вас — страховка!
— Что? — Прозвучало очень глупо, но я действительно был в некотором смятении.
— Ты либо веришь, либо нет, — пояснила самка, — а вы хотите усидеть на двух стульях: если окажется, что Бога нет — хорошо, а на случай если он есть — мы вот такие хорошие, стараемся не убивать никого.
«Создатель, как убого!» Это сказал не я, а навигатор, но я был с ним полностью согласен.
— Послушай, мне не нравится эта беседа. — Я был настолько корректен, насколько это было возможно в моем возбужденном такими примитивными доводами симбионта состоянии. — Когда появится доступ к Сети, почитай, пожалуйста, философию хотя бы четвертой ступени цивилизации. Возможно, тогда у нас с тобой появится отправная точка для споров. Но хочу сразу предупредить тебя о двух вещах. Первая — бога нет! Иначе мы давно бы его обнаружили. Вторая. Главное — цель. Вопрос в том, какая у Вселенной или у ее Создателя цель. Так что, прежде чем рассуждать о том, в чем ты, мягко скажем, не сильна, ознакомься с исходными данными. А потом мы поговорим и о допустимых средствах. — Я не сдержался и перешел в конце на крик.
Наступила тишина. Самка была, видимо, подавлена моим слишком резким тоном и своим недостаточным объемом головного мозга. Я же был слегка разочарован приземленным мышлением Иры, к которой я, если говорить начистоту, начал потихоньку привязываться. С другой стороны, чего можно ожидать от гуманоида третьей ступени?
«Че ты паришься?» — вывел меня из раздумий навигатор.
«Да, в общем, ну так… — Я не стал развивать тему. — У тебя что-то конкретное ко мне?»
«Она хотя бы пытается думать, — обнадежил Глюк, — много ты встречал таких симбионтов?»
«Таких — ни разу», — признался я. Хотя прозвучало двусмысленно.
«Вот видишь, поговори с ней, она старается, и не только для себя, кстати».
Он был прав — я слишком увлекся, и следовало что-то срочно предпринять, так как самка пребывала в полной прострации на своей кушетке. Может, почаще загружать ее работой, чтоб она меньше уделяла внимания пока недоступным ей вещам?
— Ира, — позвал я.
— Я тупая, — уверенно отозвался симбионт, — ты думаешь, что я тупая. Знаешь, это обидно…