Я иду искать

Впрочем, судя по тому, что порой творят некоторые мои знакомые, вполне можно не наиграться и за несколько тысяч лет. А уж с меня какой спрос.

– Слушай, действительно лютый ужас, – уважительно сказал я, уставившись на позолоченные бахилы Мелифаро, изготовленные не то из многослойного одеяла, не то из очень толстого ковра, такие громоздкие, что впору было бы считать их валенками, и затейливо украшенные пришитыми к голенищам тряпичными цветами. – Даже от тебя не ожидал. Это что, вошло в моду? И теперь все вокруг будут в таких ходить? Или ты просто великодушно решил довести меня до нервного срыва?

– Одно другому не мешает, – ухмыльнулся он. – Не знаю, все ли будут это носить, но нормальные люди, дающие себе труд следить за новейшими модными тенденциями – несомненно. Говорят, нынче утром добрая половина придворных Его Величества явилась в подобной обуви на торжественный завтрак в честь доставки официального послания Куманского Халифа, традиционно поздравившего нашего Короля с благополучным окончанием еще одного счастливого года.

– Как – с окончанием года? – растерялся я. – Это же давным-давно было.

– Ну так почта из Уандука довольно долго идет, даже срочная Королевская, – пожал плечами Мелифаро. – А Халиф Нубуйлибуни Цуан Афия слишком искренний человек, чтобы писать поздравительные письма заранее. Он считает, что найти нужные слова можно только проникнувшись особым настроением последнего дня уходящего года. А потом, говорят, так входит во вкус, что еще добрую дюжину дней дописывает и переделывает свои послания. И сам срезает в саду цветы, чтобы засушить и вложить в конверты.

– Цветы в конверты?! Ты это серьезно?

– Абсолютно. Согласно куманским эпистолярным традициям, интонацию письма, в которое не вложен хотя бы один цветок, следует считать в лучшем случае саркастической. Поскольку воевать с нами куманцы, хвала Магистрам, пока не собираются, все послания халифа Его Величеству набиты сеном так, что конверты лопаются.

– Всегда подозревал, что для разговоров о международной политике у меня недостаточно крепкая психика, – восхищенно вздохнул я.

Испытания, выпавшие на долю моей психики, на этом, разумеется, не закончились. Мы с Мелифаро еще долго обсуждали международную политику – как мы ее себе представляем. То есть сплетничали о сватовстве Завоевателя Арвароха к младшей дочери Шиншийского Халифа, ко всеобщему разочарованию оказавшемся газетной уткой; выдающемся дебоше в «Джубатыкском фонтане» [8] , учиненном юными принцессами из княжества Кебла; авантюристе, объявившем себя опальным наследником тардукского престола и успевшем посетить в этом качестве несколько званых вечеринок на виллах столичных аристократов, прежде чем его новые приятели, недосчитавшись драгоценных столовых приборов, сообразили внимательно посмотреть на географические карты и обнаружили, что государства под названием Тардук в нашем Мире нет.

8

«Джубатыкский фонтан» – пожалуй, самая скверная забегаловка в Ехо, хуже печально известных трактиров в припортовых кварталах. Расположена на одной из окраин Старого Города. В центре зала бьет неиссякаемый фонтан Джубатыкской пьяни – крепкого дешевого напитка. С посетителей берут заранее установленную плату за вход, пить можно неограниченно.

Заодно обсудили короткий трагический роман почтенной чангайской посланницы с заместителем начальника Городской Полиции. В финале наш общий друг Трикки Лай, живописно задрапировавшись в простыню, убегал по крышам от полудюжины поджидавших его в спальне юристов, заранее подготовивших соответствующий брачный контракт – без официального документа граждане Чангайской Империи ни при каких обстоятельствах ни с кем в постель не ложатся, тем более дипломаты.

На самом деле убегать было совсем не обязательно, контракт, по слухам, составили короткий, всего на полгода и без дополнительных внутрисемейных обязанностей, но при виде стопки бумаг у Трикки сдали нервы; счастье еще, что он абсолютный чемпион Угуланда в недавно вошедших в моду гонках по вертикальным стенам, а чангайским юристам до серьезных успехов в этом виде спорта пока далеко.

Еще немного, и вечер вполне мог бы завершиться по обычному сценарию. То есть у Мелифаро были все шансы смыться домой, оставив на дежурстве окончательно утратившего бдительность меня. Однако прежде, чем он приступил к исполнению этой части своего зловещего плана, в моей голове раздался голос. Девичий. И ровно настолько жалобный, насколько это необходимо, чтобы вернуть меня даже с дальнего края Вселенной. А уж с улицы Медных Горшков – вообще не вопрос.

«Все пропало!» – сказала Базилио.

Хвала Магистрам, я знаю ее не первый день. Поэтому вместо того, чтобы хвататься за сердце, деловито уточнил: «Все – это у нас сегодня что именно?»

«Я не могу найти доску для игры в “Злик-и-злак”, – пожаловалась она. – Не представляю, куда ее засунули. Я уже весь дом перерыла! А ко мне через полчаса придет сэр Умара Камалкони. И не просто так, а специально чтобы поиграть! Ты мне поможешь?»

Услышав этот вопрос, любой мой знакомый сложился бы пополам от хохота. Предполагать, будто я способен быстро найти пропавшую вещь – не просто наивный оптимизм, а чистой воды безумие. Вот потерять – это всегда пожалуйста. Особенно с тех пор, как я поселился в Мохнатом Доме, таком огромном, что некоторые дальние комнаты все еще кажутся мне таинственной неизученной территорией, чем-то вроде Великой Красной пустыни Хмиро или Пустой Земли Йохлимы. Впору слагать о них зловещие легенды и рассказывать притихшим домочадцам долгими весенними вечерами под завывания сквозняков.

Впрочем, во всех моих предыдущих квартирах, среди которых попадались совсем тесные клетушки, нужные вещи исчезали, а ненужные появлялись невесть откуда ничуть не реже, чем здесь. Так что дело, боюсь, все-таки не в размерах помещений.

Тем не менее, Базилио вовсе не сошла с ума, призывая меня на помощь. А напротив, обратилась по адресу.

Буквально несколько дней назад, окончательно устав бороться с бардаком, неизбежно воцаряющимся везде, где я появляюсь, я собрался с духом и разучил Малое Заклинание Призыва. То есть не тайное достояние немногих посвященных, способное лишить воли и привести в лапы заклинателя любого могущественного врага, а вполне общедоступное, специально изобретенное, чтобы находить потерянные вещи. Или, скажем, быстро заполучить в свой карман забытый дома кошелек. Единственное обязательное условие – чтобы вещь принадлежала заклинателю или хотя бы раз побывала в его руках. Уж не знаю, каким образом наше барахло отличает своих от посторонних, однако факт остается фактом: стибрить чужое имущество при помощи Малого Заклинания Призыва практически невозможно. Старейшие сотрудники Городской полиции до сих пор с содроганием вспоминают Тулари Эйса, магистра-расстригу, изгнанного из могущественного Ордена Решеток и Зеркал – вот ему было достаточно всего раз мельком взглянуть на чужие драгоценности, чтобы потом призвать их к себе. Но его в итоге укокошили бывшие коллеги за попытку похищения каких-то особо ценных Орденских реликвий, а других таких мастеров наша эксцентричная земля вроде бы пока не рожала.

Настоящее Заклинание Призыва – одна из самых труднодостижимых вершин магического искусства: двести какая-то с хвостиком, ступень Черной Магии и примерно такая же Белой; применять их следует одновременно, предварительно расщепив собственное сознание на два равновеликих потока, что бы это ни означало – словом, развлечение хоть куда. К нему я пока даже не подступался: хвала Магистрам, без этого умения вполне можно прожить. Совершенно не представляю, что должно случиться, чтобы я начал гоняться за могущественными врагами. Честно говоря, я вообще не понимаю, где их нынче берут.

Если же рассматривать интенсивные занятия Очевидной Магией как эффективный способ быстро и качественно свихнуться, то Малого Заклинания Призыва для этой цели, как по мне, вполне достаточно. Притом, что ступень там всего тридцать какая-то с хвостиком – вроде бы, вообще не о чем говорить. Однако в ходе обучения выяснилось, что я практически не способен искренне захотеть заполучить в свое распоряжение какую-то вещь. Теоретически понять, что она мне нужна – запросто, но испытать по этому поводу хоть какие-то чувства, кроме привычного раздражения у меня не выходит. А без сильного, я бы даже сказал, страстного желания обладать искомой вещью Малое Заклинание Призыва не работает. Поэтому учился я не столько колдовать, сколько разыгрывать душераздирающие внутренние драмы: «А-а-а-а, где мой сладчайший в Мире сапог, я его жажду, жить без него не могу!»

Очень трудно, но все-таки легче, чем ежедневно отправляться на поиски невесть куда запропастившихся сокровищ. Или наблюдать, как это делают другие, переворачивая кверху дном окружающий тебя домашний мир, и без того не шибко устойчивый. Поэтому Малое Заклинание Призыва я все-таки одолел. И теперь могу быстро и без особых интеллектуальных усилий найти пресловутый сладчайший сапог. Или одну из студенческих тетрадей, которые вечно приносит из Королевского Университета наш домашний профессор Дримарондо, а потом оставляет, где попало, как и положено рассеянному гению. И остальные так называемые мелочи, придуманные якобы для нашего удобства и удовольствия, а на самом деле с исключительно злодейской целью приучить нас к ежедневным безвозвратным потерям – кружки, кувшины, полотенца, кольца, кинжалы, головные уборы, книги, светильники, курительные трубки, шкатулки с документами, кресла, ковры, картины, жаровни, сундуки, амобилеры – вот это вот все.