'Я к Курносой красотке не слишком спешил'

От навязших словес, от истлевших идей,

от обманных безмускульных книг

и жестокого царства усталых людей

я хочу в голубой Майерлинг.

Ты готова к побегу: идем, я готов,

чтобы прямо из зала кино

убежать, взявшись за руки, между рядов

и нырнуть с головой в полотно,

услыхать за собой испуганный крик,

и свистки и соленую брань,

но уйти от погони насквозь, напрямик

в зазеркально-хрустальную грань.

Там не знают жестоких и мстительных слов,

не штурмуют высот на "ура!".

Там не верят в кумиру, а верят в любовь

и в негромкое "брат" и "сестра".

И в каком-нибудь горном селенье, где снег

оборвал до весны провода,

зазеркальные люди дадут нам ночлег,

не проверив у нас паспорта.

Кто-то доброй рукой нам постели взобьет.

Боль и давка отпусти виски.

И над нами прольется свободный полет

вечной ночи, лишенной тоски.

И поверив, что жизнь дорога и чиста,

мы навеки останемся там,

а весной мы не будем чинить провода,

чтоб никто нам не слал телеграмм.

Понемногу залечим рубцы от оков

и разгладим морщины у глаз.

Будем верить, отринувши голос богов,

лишь молитве, которая в нас.

Будем хворост вязать и по дому бродить,

поклоняться горе и воде.

Будем сеять свой хлеб, будем в церковь ходить

и учиться на ней доброте.

Но реальность жестока. Ты разве не знал,

что свобода - великий обман?

И обратно в жестокий хохочущий зал

нас с размаха швыряет экран.

Снова - в царство неправды, живых мертвецов,

в непролазную тинную ложь.

И какие-то хари одних подлецов

ухмыляются нагло из лож.

Но когда мы покинем неправый наш свет,

пусть те скажут, кто знал наш тайник:

"Нет, они не исчезли, не умерли, нет

наконец-то ушли в Майерлинг!".

Сегодняшний выпуск альманаха содержит песни, которые одновременно могли бы потеряться в библиотеке этой страницы, если бы не получили хотя бы односложный комментарий, но, в то же время, как-то совершенно не нуждались в пространном анализе.

Вообще, я оставлял свои косноязычные мемориальные фразы и там, где они сливались в общий поток, и там, где каждый высказывался за себя. Правда некоторые недавние знаменитые смерти меня творчески не взволновали, хотя я и уважаю тех, с кем случалось наоборот.

Но редактор этой страницы, то есть я, изначально отказывался превращаться в скорбную птицу, которая питается падалью. Я питаюсь словом о жизни и смерти, и жду ваших произведений для того, чтобы до конца света вышли еще другие выпуски "Курносой".

Андрей Травин