Я к тебе приду из тишины

Почему встреча с мужчиной убила нашу дружбу, я, наверно, никогда не пойму.

Но она ещё здесь.

Будь счастлива…

Мне 40 лет.

Старая Русса. Здесь родились обе мои бабушки и один из дедушек, ставший мужем Зои, бабушки по отцовской линии. Они были одноклассники.

Зоя давно обещала мне эту поездку в Старую Руссу – и вот наконец мы здесь.

Нас ждёт старенькая тётя Нина – подруга бабушки Зои. Её дом и сад – за высоким забором. Забор слегка покосился, но ещё держится. Тётя Нина – сама доброта.

На следующий день с самого утра я знакомлюсь с городом. Он утопает в цветах, старых ивах и небольших речушках. Одна из них – речка Малашка – вошла в моё сознание ещё по рассказам второй моей бабушки, Киры.

Она точно такая, как она описывала. Огромные плакучие ивы, склонившиеся к реке и роняющие в неё свои слёзы, и зонтичные растения с крупными розовыми цветами.

Один из этих зонтиков я сорвала и привезла в Петербург в подарок бабушке Кире. Она была счастлива.

Мне 26 лет.

– Да свершится божья воля. Арысь-поле. Арысь-поле…

– Эдик, что это? – спрашиваю я.

– Это такая пьеса в стихах, – отвечает мой друг, актёр и режиссёр Эдуард Мурашов. – Её написала одна моя подруга из России. У неё бессонница уже много лет. Она совсем не спит. И пишет.

– Наверно, только это и спасает её от безумия…

– Наверно. Напишешь мне музыку?

– На эту пьесу? Конечно, напишу.

Но этому не суждено было случиться. Через полгода его не станет.

Рак лёгких.

Мне 37 лет.

Ленинградская область. Кавголово. Ранняя весна. Мы с матерью приехали сюда подышать свежим воздухом. Лес шумит высокими старыми деревьями. В основном ели, иногда разбавленные соснами.

Мы устроились на подгнившей деревянной скамейке в лесу. От влаги она кажется почти чёрной. Пошли искать веточки посуше, чтобы сделать подобие костра.

Разбираю кучу веток и в самом низу этой кучи нахожу ёжика.

Он такой прелестный. Он боится меня, но не слишком. Показал мне мордочку и лапки. У него мягкий пушистый животик – палевый, золотистый. Глазки-бусинки чёрные.

Я хочу взять его домой, но мать не разрешает. Дома кот Парамоша. Только ёжика нам и не хватало.

Мне 14 лет…

Петербург. Старый город. Мы с Алисой, моей подругой старше меня почти на сорок лет, сидим в её комнате перед пианино.

Всякий раз, приезжая к ней в гости, я ей исполняю её самые любимые песни, которые мне посчастливилось написать.

Я не устаю благодарить судьбу за нашу встречу. Как много в ней ума, доброты и чуткости! Она по образованию и филолог и режиссёр. Нас с ней свела сцена, и крепко свела…

Разница в возрасте никому не мешает. Наша любовь и дружба – источник неиссякаемой радости для нас обеих. Я к ней приезжаю в Россию. Она ко мне – сначала во Францию, потом в Бельгию и Литву.

Она фанатично любит старый Петербург, Петербург Достоевского…

Мне 42 года.

Ленинград. Наша с бабушкой комната. Бабушка – в одном углу, а я в другом.

В комнате метров девять от силы. Мне не спится, и я смотрю на потолок.

И представляю, о чём я буду думать в этой комнате, глядя на потолок, когда мне стукнет 93 года.

Почему именно 93? Не знаю.

Мне 9 лет.

Мирослав Савин дал мне послушать запись своих песен на кассете.

Я вставила её в диктофон и взяла с собой на ночное дежурство.

Конец ознакомительного фрагмента.