Я как в зеркала смотрюсь в других

Ее все поздравляли. Настя Королькова от класса подарила букет белых роз с каким-то укропом, а Рыбкин на перемене в коридоре коробку конфет сунул. Он старался, чтоб никто не заметил, а тут я мимо шел.

Ну-ну. Таня мило улыбнулась, взяла, поблагодарила, но не может же он ей нравиться – у него уши торчат и голос хриплый, как будто специально тренировал. И куревом от него вечно несет. Гопник он какой-то и пошлый. А Таня домашняя, мягкая, правильная.

Как бы узнать про конверт? Сейчас она, конечно, нашла его – в собственной-то сумке не заблудишься. И прочла. А дальше? Как она узнает, от кого? А если узнает…? Вот ведь я не продумал. Сейчас Димке позвоню, может он чего предложит.

***

Пожаловался Димону, а он в ответ: «Хочешь, спрошу у нее?». Как это «спрошу»?! Че он ей скажет?

Димка отмел решительным: «Не парься. Сказал – узнаю, значит узнаю».

6.11.

Уже третий день каникулы, за окном слякоть, я сижу дома с книжками-фильмами, пытаюсь не думать, но не могу. Как узнать? Может позвонить ей с незнакомого номера, изменив голос, и спросить? Или дождаться, пока каникулы закончатся, и в школе подговорить Королькову, ее подругу… хотя нет, она всем растреплет, не надо.

***

Только что звонил Димка. Он выяснил у Тани про конверт. Как?! Ответил «а вот так… просто». Говорит, написал. Ну да, легко ему, он со всем классом запросто общается. «Я тут случайно услышал, тебе подложили на День Рождения подарок… нет, не могу сказать, кто. Я? Нет, честное слово. Просто хотел узнать, как тебе?»

Таня ответила, что очень интересно. Главная героиня напоминает ее саму в улучшенном виде. «От кого он?» – пытала она Димку. А тот таинственно ответил: «Придет время – узнаешь».

А потом она пригласила его встретиться, пройтись по парку рядом со школой. Неужели решила, что рассказ Димонов? И теперь смотрит на него влюбленными глазами.

Да ну их всех! Лучше вообще ниче не делать! Далось мне это писательство?! Зачем ввязался?

Теперь Димону достанется Таня. Или он скажет про меня? Нет, он же обещал. Хотя и врать тоже не будет…

А ведь я уже иногда представлял нас. Как однажды отправлюсь провожать ее до дома, она обнимет на прощанье… да хватит уже, мечтатель! Ничего не будет.

Лучше лягу, посплю. Надоело.

6.11. вечер

Только что приходил Димка. Я сначала чуть не убил его, но остановился. Что-то насторожило меня в его спокойной усмешке, кошачьих движениях. А он прошел в комнату, по-хозяйски закрыл дверь и начал:

– Я только что встретился с Иваньковой…

У меня что-то дернулось внутри, а Димон:

– А знаешь, зачем? Она про тебя спрашивала – догадалась, чей рассказ. Увидела знакомые выражения, вспомнила, как тебя хвалили за сочинения, и что ты учишься на курсе. Подумала – наверняка ты. И решила проверить, позвала меня и уточнила. Типа, да, рассказ Вита, я знаю. Я ответил – ну да, угадала, молодец.

Я даже усмехнулся. Вот ведь Таня – следователь.

– Только ей жаль, – продолжил Димон, – что ты постеснялся его сам подарить. Но она понимает, писатели – люди скромные. В общем, она тут передала для тебя… Не открывал, держи вот запечатанное, – он протянул мне конверт. – Ладно, не буду мешать, побегу.

Димон быстро ретировался из комнаты, а я застыл, глядя на конверт. В пятки стучалось: «Скорей! Давай! Открывай!».

Конверт был темно-зеленый, большой, как лист какого-то южного растения. Аккуратно запечатан. Что там? Я разорвал его и вытащил письмо, напечатанное витиеватым шрифтом.

Прикреплю сюда, чтоб не потерять.

Витя, привет!

Спасибо тебе за рассказ! Очень приятный и неожиданный подарок. Я еще ни разу в жизни не получала такого.

Знаешь, я раньше видела тебя совсем другим, и, прости, пожалуйста, но как будто и не видела – ходила мимо, общалась с подружками, куда-то ездила вместе со школой, играла в спектаклях…

Мне кажется, я вот так же проходила и мимо себя самой. Подумала об этом, читая твой рассказ. Он ведь почти что обо мне, только героиня там интереснее, в ней убрали лишнее, и она стала вот такая – живая, забавная и симпатичная.

Здорово ты разглядел ее! И классно ты пишешь, я как будто целый фильм посмотрела.

Вить, я вспоминала тебя в последние дни, пересматривала наши школьные фотки – за все семь лет, искала там тебя и себя. Мы были где-то в разных концах класса на общих снимках, только в одном месте, на школьном пикнике в конце шестого нас засняли рядом – ты помогал мне жарить блинчики на костре и рассказывал про свои путешествия в Крым, помнишь? Я слушала тогда и представляла те крутые склоны, водопады, море.

Вить, я не умею красиво писать, и почерк у меня непонятный – поэтому печатаю тебе. В общем, рада твоему рассказу!

Надеюсь, еще пообщаемся.

Т.

Пообщаемся… Мне так тепло стало, как после долгой прогулки по морозу, когда приходишь домой и пьешь горячий чай с медом. Отыскал на компе папку со школьными фотками – правда, не все сохранились. Тоже пересмотреть решил.

Нашел, где я сижу у костра с красными от дыма глазами, а Таня держит сковородку. Да, это был наш первый и, наверно, единственный разговор за все семь лет.

Нашел «начальную школу». Да, не зря мама все четко разобрала по отдельным папкам, сам бы я никогда. Прикольно было видеть маленькую Таню, пухленькую, с бантами и косичками вокруг головы, и как она постепенно превращается в красивую стройную девушку с пушистыми волосами.

Только сам я на фотках становлюсь все угрюмее, будто прячусь в свой невидимый домик на спине, как улитка.

Теперь это больше не нужно. Мой домик больше не защищает, а сковывает. Мне прям хочется расправить плечи, вдохнуть побольше воздуха и шагнуть в новое. Во что? Пока не знаю, но это что-то классное: прогулки по городу, походы в кино, теплые руки в перчатках, держащие друг друга, обсуждение чего-нибудь, писательский курс… и я сам – почти такой же, но чуть смелее и увереннее.

А за осенью придет наша с Таней зима. Мы будем бежать вместе в школу по свежему снегу. Я буду угощать ее своими новыми рассказами, а она меня – печеньками с корицей. Будем обсуждать фильмы, которые посмотрели в кино, хрустя большим попкорном на двоих, или книги. Спорить о них, а потом соглашаться.

***

Витя закрыл дневник, встал. Подошел к окну, где в свете фонарей спешил и искрился снег с дождем. Прижался лбом к холодному стеклу, подышал на него. Оно запотело, и дождь со снегом пропали в тумане. Он провел пальцем горизонтальную линию, от нее посередине вниз – вертикальную. И поставил многоточие.