Я - ключ

Разделась полностью и отложила вещи в сторону.

— Потом уберете их.

Постелила на пол одеяло и села на него, закрыла глаза. Запустила трансформацию тела. Закружилась голова и я оказалась лежащей на полу, а из уст вырвался тихий писк.

Анре сразу обернулся и подлетел ко мне. Быстро осмотрел.

— Впервые такое вижу. Вы сейчас младенец примерно суток отроду. Даже пуповинный остаток есть, и сочится, – в ответ только детское кряхтение. – Так, нужно перевязать пуповину и запеленать.

Через пятнадцать минут позвали остальных родственников. Анре успел напомнить Анюте убрать «беременную» подушку из-под платья. Арон подошел вместе с Женей, он поддерживал его. Мирослав подошел к Анюте. Она осторожно держала меня на руках. Я смотрела на них, хотя хотелось спать очень сильно.

— Можно мне ее подержать? – спросил Арон.

— Да, – сказала робко Анюта.

— Ну здравствуй, Наденька.

В ответ только тихое «угу».

— Какая же ты крошка, наша маленькая крошка.

— Вот смотрю на тебя и недоумеваю: как ты умудрилась прошлый раз изменить себя поздней ночью в жуткий холод и при этом не заболеть.

Посмотрела на Женю и улыбнулась.

— Она еще и улыбается, – сказал Женя, – ну да, я наивный, жду слов.

— Год еще точно будете ждать, – сказал Анре, – госпожа сейчас в состоянии младенца. Даже если память она сохраняет, физически она младенец одного дня отроду. И уход нужен соответствующий. Вы же нам дадите знать, когда проголодаетесь и захотите по нужде.

Посмотрела серьезно на лекаря, он мне улыбнулся и кивнул. Видимо, понял: понять дам так, что все услышат. С рук меня не спускали несколько дней. Это, конечно, было здорово, но в младенческом теле я четко и сильно хорошо чувствую чужие эмоции. Пришлось поплакать на руках и дать понять, что хочу спать в кроватке, а не на руках в непонятной позе.

— Странно, обычно дети любят на руках спать, – сказала Лида, – у сестры дети только так и спали. Еще нужно было постоянно ходить.

— Когда поедем с ней домой? – спросил Арон.

— Папа, ей еще и недели нет. Ты на днях только сообщил о трауре и рождении Нади. Лучше еще побыть тут.

— По-хорошему, как минимум месяц, – сказал Анре, – вы учитывайте, что госпоже, которая только недавно родила, стоит больше отдыхать, а не разъезжать в карете.

— Но если сюда мои родители заявятся, это будет плохо.

— Я их предупредил и попросил не приезжать, пока мы не вернемся во дворец. Можно мне еще малышку подержать?

— Пап, она только уснула. Ты же слышал, что было в прошлый раз, когда я достал ее спящей? У меня уши заложило надолго, при этом она смотрела очень недовольно. Если бы могла говорить, ругалась бы.

— Не могу надышаться этой крошкой. Кстати, Амен прислал вам поздравление с рождением дочери и мне соболезнование по поводу смерти матери. И уже спрашивает, когда может малышку увидеть.

— Еще года не прошло, о котором говорила Дарья, – сказала Анюта, – это ей три месяца исполнится должно.

Домой во дворец отправились через два месяца. Максим посматривал на меня, младенца, ласково, и я отвечала ему детской улыбкой.

— Да, сложно воспринимать, что она была когда-то взрослой, – сказал он задумчиво.

— И не нужно, – сказал Женя, – теперь Наденька не скоро сможет менять физические параметры по своему желанию. Она на эту трансформацию весь резерв выложила. Анют, можно мне малышку?

— Конечно, вы же ей дедушка.

— Спасибо, – только дедушка сразу пожалел, что не убрал свои волосы в хвост. – Ай, забыл. Маленькие дети и волосы – это очень опасно. Спасите меня.

Анюта осторожно высвободила волосы из моих детских ручек, а я весело улыбалась своей проказе. Женя прижал меня спиной к груди и поддерживал под ножки. Так я наблюдала за видом из окна.

У дворца Анюту с дочкой встречали все, кто работал и жил во дворце. Хоть и не было посторонних людей, но набралось больше сотни. Я сразу захныкала, и Анюта начала переживать, не понимая мою реакцию.

— Ее пугает столько внимания, – сказал Евгений, заметил мой испуганный взгляд. – Поверни ее спиной к людям.

Анюта меня повернула, как ей посоветовали, и я успокоилась, так было намного спокойней. Меня сразу накормили жидкой кашей и дали сходить в туалет. А потом было знакомство с дедушкой, бабушкой и тетей Лили. Да, неизгладимые впечатления. Лежала молча, смотрела на сюсюкающих людей над люлькой и недоумевала: это теперь мои дедушка и бабушка? Странные какие-то. Или это они странные, когда общаются с младенцем.

Когда попытались взять на руки, пришлось поорать. Сразу отдали матери, у нее я затихла и возмущенно гулила. Анюта уже научилась понимать мой гулеж и сейчас успокаивающе гладила по спине.

— Вредная, – заключила мелкая Лили.

— Для нее сегодня очень много новых людей, они ее пугают, – сказала Анюта.

— Ты сама как? – спросила у нее мама.

— Хорошо. Осваиваемся.

— Она дает тебе спать?

— Да, ест только пару раз за ночь и сразу засыпает.

— Можно мне крошку подержать? Младенчики такие сладкие.

Меня нехотя передали, смотрела хмуро, но молча. Бабушка подержала меня перед собой и вернула матери.

— Тебе стоит няню пригласить для дочери.

— Зачем? – удивилась Анюта, ей все время помогала Лида.

— Не можешь же ты все время сама смотреть за малышкой.

— Мам, у нас есть прислуга и за Надей присматривает Лида.

— Эта девчонка что, была у бабки? Нечего оставлять прислугу старой хозяйки.

То, что я слышала, мне не нравилось, но и повлиять я сейчас не могла.

— Я пришлю тебе хорошую няню.

Анюта нехотя согласилась с матерью. Вот только мне присланная нянечка очень не понравилась. Если с Аней и Лидой я договорилась про некоторые детали, то эта сразу надела на меня артефакт сухих и чистых пеленок и занималась постоянно чем-то своим. Ни тебе массажа, ни тебе погулять на ручках и поговорить со мной, даже еда стала какой-то противной на вкус. Решила избавляться от няни, раз она сразу так себя ведет, то ничего хорошего из нее не выйдет. Начала плакать постоянно, ее это переполошило, но ненадолго.