Я – Легенда

А мне что? Виллисы я любил, солнце греет, пахнет летом — лепота!

Глава 4

То, что за нами бежало, не отставало до самой больницы или научного центра Почтовой службы, конкретики я пока не знал. Но сначала нас встретили пулеметным огнем поверх голов, у меня только в ушах свистело, но Табачный забеспокоился и придавил меня поближе к лавке. Следом шарахнули еще чем-то. У меня на голове зашевелились волосы, а борода чуть ли не инеем покрылась. Одновременно жахнуло морозом, и в воздухе запахло озоном, как после шарахнувшей молнии.

За спиной раздался вопль, перекричавший даже пулеметную очередь. И только после этого табачный выдохнул, буквально обмякнув на лавке.

— Фух, в этот раз пронесло, — прошептал водитель, притормозил (возможно, перед воротами) и уже тогда разорался. — Вы охренели, что ли? На кой гнидский зад долбите ледяшками? Нас чуть не зашибло.

— Винт, остынь, — раздался приглушенный голос и несколько смешков. — Сам знаешь, Бегуна надо валить, пока он отпочковываться не начал. Лучше бы спасибо сказал. Короче, проезжайте быстрее. Вас ждут уже.

— Спасибо, — совсем неблагодарно процедил водитель сквозь зубы, но конфликтовать не стал. Со скрипом включил передачу и медленно поехал вперед.

Дальше все пошло в ускоренном режиме. Либо таинственный бегун всех всполошил, либо мы отставали от неизвестного мне графика. Куда-то подкатили, остановились и сдали меня на руки двум девушкам, пахнущим больничкой. Антисептиком и кварцевой лампой.

Попытку пообщаться завернули, сославшись на время, и отвели в душевую. Вручили мне чуть ли не бумажный халатик, тапочки и полотенце с мылом, рассказали, где кран и оставили одного. Потом помогли побриться, и через пятнадцать минут я уже снова лежал на операционном столе.

— Мы введем вам наркоз, — раздался новый голос, мужской и я бы даже сказал, старческий. — Будет немного больно. Расслабьтесь, скоро все закончится.

— Доктор, а я смогу играть на пианино… — хотел было пошутить, но сразу же после укола меня куда-то понесло.

Но полностью не вырубило. Точно парализовало, только вот я не понял, тело, волю или разум. Я не смог пошевелить даже мизинцем. Или просто не хотел. Мысли сначала закрутились водоворотом, а потом сознание будто нашло течение, куда и встроилось. Я поплыл. Немного над водой, потом ушел под нее с головой. Отрубился. Через какое-то время снова вынырнул. Показалось, что чувствую чьи-то руки на лице, но уверен, я в этом не был.

Сознание снова нырнуло… вынырнуло, нырнуло…

— Готовьте донорский геном, — где-то очень далеко прошелестел голос врача. — Что ему выбрала система?

— Феликс Робертович, здесь особая пометка… — где-то на дальнем берегу проявился еще один голос, женский, помоложе, но тоже в возрасте.

Внутри меня что-то всколыхнулось, слова девушки сработали как триггер. Показалось, что там говорят о чем-то очень важном. Я попытался собрать растянувшееся чуть ли не на несколько километров сознание. Но вышло так себя — часть мыслей уже ускакала далеко по течению, часть пряталась под водой, а те остатки, которые я хоть как-то мог контролировать, барахтались у берега на условном мелководье.

— Это же геном Шакраса? Он же стоит целое состояние? — в голосе врача послышалось такое удивление, что аж слегка вынырнуть смог.

— Наоборот, я слышала, что Зверолов продал его за очень вменяемые деньги, — ответила женщина, растягивая каждое слово. У меня в голове все это звучало, как: дее-ень-нь-нь-гииии.

— Странно, — пробормотал старый. — Это же первый известный случай поимки Шакраса?

— И единственный, — ответила женщина. — Поэтому и цена такая. Зверолов его не смог бы продать. Без второй дозы он никому не нужен, результат же не закрепишь.

— Понимаю, — прозвучало, как поо-о-оо-нииии-маююю, и при этом совершенно буднично и спокойно, во мне что-то опять шевельнулось, но сознание отказывалось работать адекватно. Где-то в одном месте уже почти вопило с требованием разобраться и с пристрастием расспросить доброго доктора, но другая, находясь на грани забытья, хотела эту грань уже перейти и спокойно отрубиться. Что нервничать-то? Доктор все понимает, значит, все хорошо… — Это даже любопытно. Какую силу сможет отдать Шакрас и как долго он протянет без закрепляющей порции. Коллега, как думаете?

— Месяц, — задумчиво сказала женщина, — максимум два. Ну, может, еще чуть-чуть протянет на геноме Ши-тау. Все-таки это один вид. Но согласна, очень любопытно проверить, какие способности он получит. Коллега, после вас. Можем приступать…

Слышь, каллеки! Интересно им! Что там за херня происходит! Сознание попыталось взбунтоваться, в помощь ему подорвался инстинкт самосохранения, но… наркоз, наконец, заработал на полную мощность, и мир (который и так был в темноте) теперь погрузился еще и на глубину. Сознание махнуло ручкой, и я отрубился.

* * *

— Ну, здравствуй, новый дивный мир… — прошептал я ссохшимися губами, когда в голове, наконец, что-то включилось.

Неимоверно хотелось пить, настолько сильно, что жажда просто вытеснила все остальные мысли. Где-то издалека пришли первые вопросы: кто я, где я, что за сушняк… Потом я попробовал открыть глаза, но уперся в тугую повязку. От нее уже и пошло принятие себя — словно сканирующая линия побежала от глаз, спустившись по всему телу.

Я жив. Я чувствую ноги, я смог пошевелить рукой. Поднял ее и аккуратно дотронулся до бинтов, под которыми прочувствовал еще дополнительный слой марли. Забинтовали плотно, даже моргнуть не получалось. Но боли не было. А судя по отросшей щетине, лежал я тут уже примерно третий день. Неплохо так поспал!

Убедившись, что тело на месте, расширил сканирование, пытаясь понять, где нахожусь. По уже выработанной привычке подключил слух и обоняние. Различил щелканье вентилятора на потолке, шелест занавесок на окнах. Жужжание какой-то очередной тварюшки, которая тыкалась в стены в поисках выхода. Ведет себя как муха, но шлепки явно другой массы. Где-то в стороне были слышны люди. Обрывки разговоров, шаги и звяканье посудой. Тихо — мирно, без спешки. Но в этой палате я, похоже, был один.

С запахом было сложнее — прямо над носом разило какой-то мазью. Что-то типа сильно прокисшей мази Вишневского. С другой стороны, она и шарашила не хуже нашатыря, помогая прийти в чувство. Я потянулся, ощупывая пространство, и обнаружил, что в левую руку воткнута игла. Ага, похоже, капельница. Прошелся по проводу, нащупал стойку и полупустой пакет с лекарством.

— Витаминки, это хорошо, — прошептал я, продолжив исследовать местность.

Нашел тумбочку и на ней графин со стаканом. Стекло, чуть ли не граненое, рядом нашелся тяжелый колокольчик с деревянной ручкой. Никакого пластика, никаких пикающих кардиомониторов — разница в мирах сказывалась уже в мелочах. Звенеть и звать пока никого не стал, нужно было осмыслить все произошедшее.