Я, Менгск

Он вздохнул и, услышав за спиной шаги, сунул смартфон в карман.

– Не возражаешь, если я присяду, – сказал Эктон Фелд.

– Если ты здесь, чтобы убедить меня остаться, то зря не старайся.

– Да нет. Я знаю, что пытаться в чем-то тебя убедить – безнадежное дело.

Арктур кивнул на скамейку.

– Тогда садись.

Двое мужчин некоторое время сидели в тишине, просто наслаждаясь величием зрелища. До самого горизонта океан был как черное зеркало, – огромное зеркало, отражающее звезды в виде покачивающейся россыпи булавок. Иногда небо перечеркивали сверкающие полосы. Арктуру нравилось думать, что это метеоры, хотя он знал, что на самом деле это следы от бороздящих атмосферу звездолетов.

– Ты же знаешь, что будешь сожалеть об этом, – в конце концов, произнес Фелд.

– Что?

– Из-за такого отъезда. Ты не знаешь, что может произойти в будущем, и ты действительно хочешь, чтобы этот момент остался последним в твоей памяти о своих родных?

– Ты излишне драматизируешь Фелд, – сказал Арктур. – Тебе это не идет.

– Нисколько. Арктур, поверь мне то, что творится на Корхале гораздо опасней, чем ты думаешь. Конфедерация в панике бежит отсюда, и любой, кто бывал в бою, знает, что противник наиболее опасен, когда загнан в угол. Они предпримут что-нибудь, и насколько хорош бы я не был, я не могу гарантировать чью-либо безопасность перед лицом такого, своего рода, отчаяния.

– Неужели действительно все так плохо?

Фелд утвердительно кивнул.

– – Ты можешь никогда не вернуться домой. Разве тебе этого не говорили? – сказал он.

– Кто?

– Родители, друзья... Да кто угодно. Это не важно.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты жил здесь, на Корхале, то думал, что это центр мира. И ты считал, что так будет всегда, что ничего не изменится. Тогда ты уехал и не возвращался в течение пары лет. А когда вернулся, все изменилось. Связь потеряна. Ты приехал, чтобы найти то свое, чего уже нет. Тебе придется уехать на долгое время, прежде чем ты сможешь вернуться и найти свое. Мир, где ты родился. Но пока для тебя это невозможно. Ты еще не готов вернуться на Корхал. А может он не готов для тебя. Я не знаю.

– С каких это пор ты стал философом, Фелд?

– Я многое повидал, – ответил Эктон, – и по пути кое-что для себя вынес. Просто не стоит пороть горячку, хорошо? Если хочешь уехать, прекрасно, но для начала попрощайся. Не уезжай как в прошлый раз.

– Не сжигать за собой мостов? Ты это имеешь в виду?

– Да, можно сказать и так, – согласился Фелд. – Скажи "до свидания", и только потом уходи. И не возвращайся, пока не будешь готов вернуться. И до тех пор никаких контактов.

Смартфон Арктура снова затрещал, и он, даже не глядя, уже знал кто это.

Жюлиана.

– Полная изоляция, говоришь?

– Угу.

– Я думаю, может ты и прав, Фелд.

ГЛАВА 11

Арктур откинул голову назад, оперевшись затылком на пластиковую перегородку офиса. Закрыв глаза, он расслабился. Звук работающих кондиционеров и щелканье клавиш клавиатуры лейтенанта Цестоды нагоняли на него дремоту. В любом случае, ранее чем через полчаса попасть в кабинет комдива Фоула ему не светило. Аудиенции с Брантиганом Фоулом всегда начинались с опозданием. По бычьи упрямый командир 33-й десантно-штурмовой дивизии всегда придерживался только собственного графика и никакого другого.

Лейтенант Ларс Цестода, адъютант и секретарь командующего, был настоящей язвой и педантом. Вряд ли бы нашелся хоть один солдат, кто ревностней его соблюдал армейский устав.

Несмотря на обогреватели, установленные в кабинете, Арктур почувствовал в воздухе холод и поплотнее запахнул свой китель. Скоро уже надо было запрашивать новый: этот едва умещал в себе широкую грудь и плечи Менгска.

Приказ явиться в кабинет генерал-майора Фоула в лагере Гастингс пришел из ниоткуда. Впрочем, в десантных войсках большинство приказов были такими. Однако, в отличие от остальных, от этого веяло некой особой важностью. Поэтому Арктур явился раньше назначенного времени, хоть и понимал, что ему придется подождать, прежде чем комдив сможет его принять.

Обстановка в приемной была скромной и строгой. Единственной мебелью был неудобный диван, на котором Арктур сидел, пара железных картотечных шкафов (выглядевших настолько старыми и помятыми, что можно было подумать, будто их нашли на «Саренго»), и стол с креслом лейтенанта Цестоды. На стене, прикрепленные канцелярскими кнопками, висели агитационные плакаты, призывающие всех к вступлению в ряды десанта. По мнению Арктура, тут они были лишними, так как любой, кто мог бы их здесь увидеть, уже должен был состоять на службе в десантных войсках.

Арктур встал и потянулся. Он прождал уже целый час, и даже успел полистать «Боевое знамя», журнал, выпускаемый ДВК. Медиа-книжные издания заменили бумажные версии уже довольно давно, так что этот экземпляр явно видывал лучшие дни. Когда Арктур поднялся на ноги, Цестода раздраженно на него посмотрел.

– Могу я что-нибудь для вас сделать, капитан? – спросил Цестода таким тоном, будто Арктур нарушил какое-то неписанное правило этого кабинета.

– Нет, – сказал Арктур. – Просто разминаю ноги. Вы не знаете, хотя бы примерно, когда генерал-майор меня примет?

– С минуты на минуту.

– Вы говорили это тридцать минут назад.

– Значит, нет нужды спрашивать это снова.

Арктур подошел к столу Цестоды и сел на край, прекрасно понимая, как это разозлит лейтенанта. Естественно, Цестода уставился на него, но Арктур встретил его взгляд одним из своих фирменных.

– Вы же, наверное, знаете этимологию своей фамилии? – спросил Арктур, поднимая со стола цифровое перо.

Цестода выхватил предмет из его рук.

– Что?

– Этимологию, – медленно повторил Арктур. – Происхождение слова. То, откуда оно появилось и как получило свой нынешний смысл. То есть, я спрашивал, знаете ли вы, что значит ваша фамилия.

– Ничего она не значит, – сказал Цестода. – Просто фамилия.

– Напротив, мой дорогой друг. В былые времена имя определяло суть человека. Многие фамилии пришли из профессий, такие как Смит или Бондарев. Другие относились к чертам характера или внешности.

– И какое отношение это имеет ко мне?

– Ну, видите ли, Цестода, это класс плоских червей-паразитов, живущих в пищеварительном тракте позвоночных и абсорбирующих остатки пищи, переваренной их носителем. Они уродливые твари, состоящие из ленточного тела и рудиментарной головы, с помощью которой прицепляются к носителю. Самый распространенный симптом на их наличие в организме, это тошнота. Просто я подумал, что вам будет интересно это знать.

Прежде, чем Цестода ответил, Арктур встал со стола и подошел к герметичному окну, выходящему на пустую, освещенную синим глушь Сигмы Онуру. Удаленные постройки лагеря Гастингс жались к турелям ПВО под кобальтовой громадой неба, и ледяная тундра раскинулась на сотни миль ледниковыми торосами километровой высоты.

Уплотнитель вокруг стекла обветшал, и жгучий холод полярных температур планеты крал часть того небольшого тепла, которое генерировали конвекторы.

Арктур изучал свое отражение на тонированном стекле, вглядываясь в резкие и красивые черты: идеально очерченные щеки и пухлые губы обрамляла аккуратно подстриженные усики и бородка; густые и абсолютно черные волосы. Глаза оставались таким же пронзительными, как и раньше, хотя и выглядели намного старше глаз любого двадцатичетырехлетнего мужчины.