«…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)
Шрифт:
10 июля <19>59 г.
Дорогой Владимир Федорович!
Вы правы: если не ответить сразу на письмо, потом как-то не получается, даже если перечтешь. В своем Вы затронули (и как всегда талантливо — перечел с удовольствием!) столько тем, что их вообще не расхлебать. К тому же спорить на расстоянии трудно… Отвечу лишь на некоторые.
Насчет Гумилева. Вы перечислили все варианты любви к нему: и за то, мол, любят, что расстрелян, и за то, что пишет «понятно», и за то, что был мужествен, и даже за то, что царскосел (не в мой ли огород камешек?). Не спорю, что 99 % почитателей Гумилева любят его по одной из этих причин. Но я к ним не принадлежу. Вы забыли единственную причину, по которой его, с моей точки зрения, только и стоит любить. Я имею в виду его попытки прикоснуться к «мирам иным», наметившиеся в 10–15 предсмертных его стихотворениях. Только за них (в сочетании с большим словесным мастерством) я его и люблю, остальное в нем терплю. Я писал об этом очень давно (1948?) в «Посеве», в статье «Подлинный Гумилев», подписанной псевдонимом Карелин, а затем повторил в № 20 «Граней» [213] . Для меня вообще именно вот это — в каждом поэте решающее. За это, в частности, дорог мне Ходасевич. Но, конечно, я не был бы человеком близким к поэзии, если бы не любил поэтов и за многое другое.
213
Карелин Д. Подлинный Гумилев // Посев. 1947. № 33 (82). С. 9–10; Кленовский Д. Оккультные мотивы в русской поэзии нашего века // Грани. 1953. № 20. С. 129–137.
За фразу «пишите прозой, господа» [214] я Пушкина не то что упрекаю, но ему не аплодирую. Я считаю ее признаком наступающей старости (ведь «тогда» она приходила вдвое раньше, чем сейчас) и в связи с этим утраты веры в волшебство поэзии (с которым не поспорит никакая проза), что там ни говорите, но прозой писать легче. Советуя так другим, Пушкин как бы оправдывал себя, это была минута слабости. Как ни хороша пушкинская проза, но он все-таки прежде всего поэт, и это как бы опровергает его же предложение. Оправдание, пожалуй, в том, что в пушкинское время почти не было хорошей русской прозы и было неплохо вызвать ее к жизни. Сколько хороших прозаиков начало с плохих стихов, особенно это
214
Этот призыв содержался в статье В.Я. Брюсова «Стихи 1911 года», вошедшей в книгу «Далекие и близкие» (М., 1912): «Неужели начинающие поэты не понимают, что теперь, когда техника русского стиха разработана достаточно, когда красивые стихи писать легко, по этому самому трудно в области стихотворства сделать что-либо свое. Пишите прозу, господа! В русской прозе еще так много недочетов, в обработке ее так много надо сделать, что даже с небольшими силами здесь можно быть полезным» (Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М.: Худож. лит., 1975. Т. 6. С. 366).
215
«Orientalia» (М.: Альциона, 1913) — вторая книга стихов Мариэтты Сергеевны Шагинян (1888–1982), уже к 1918 г. выдержавшая четыре издания и сделавшая автору имя. В библиотеке Маркова имеется третье издание «Orientalia» (М.: Альциона, 1915).
Вы пишете, что к Терапиано я «не во всем справедлив» [216] . Может быть… но это вызвано, вероятно, тем, что меня отталкивает самая «конструкция» Терапиано — я имею в виду его литературно-критическое приспособленчество к меркантильным своим интересам и выгодам, его уменье поворотить критику как дышло и тем самым сегодня «порадеть родному человечку», а завтра напакостить чужаку. Если бы хватило на это терпения, я мог бы написать целое исследование о том, как Т<ерапиано> обвиняет одного поэта за то же самое, за что он превозносит другого. Тут есть чудесные, прямо классические варианты: о «своем» поэте пишется, например, что он «верен своей теме», а о «чужом», что он «перепевает самого себя» и т. д., и т. д. Это как один театральный критик об угодном авторе писал, что театр был наполовину полон, а о неугодном, что театр был наполовину пуст. Искусство капканов, замаскированных искусственными цветами, Т<ерапиано> постиг вполне. Вот в рецензии о «Прикосновении» он называет меня автором «изящных произведений на простые сюжеты», как то: «об ангелах-хранителях, царскосельской гимназии, статуэтке, клочке морской пены» [217] . Терапиано прекрасно знает, что это не сюжеты, а трамплины к теме, но он притворяется, потому что так ему нужно. Ведь так можно сказать, что и Лермонтов писал о парусных лодочках и малиновых сливах! Вы совершенно правы, что у Терапиано со мной и у меня с ним в отношении поэзии должно было бы быть много общего. Тем более странно, что он сразу же меня возненавидел. Началось это с того, что он плохо отозвался в «Н<овом> р<усском> с<лове>» о моем «Следе жизни» [218] , приведя только ряд неудачных, по его мнению, цитат из книги. За это на него тотчас же накинулись Аронсон [219] , Александрова [220] и Аргус [221] , последний написал даже колкий фельетон. Т<ерапиано> в свою очередь разозлился. С этого и пошло. А когда я выступил в «Н<овом> р<усском> с<лове>» [222] в защиту новоэмигрантских поэтов от замалчивания их парижской критикой, в частности Терапиано и Померанцевым, отношения между нами стали окончательно непоправимыми [223] . Терапиано не пропускает теперь ни одного случая меня лягнуть. Это единственный из эмигрантских литературных критиков, отрицательно отзывающийся обо мне в печати. Даже в «роковом пристрастии к неудобоваримым словосочетаниям» ухитрился он меня обвинить. Конечно, резко против меня он выступить не может, т. к. у меня есть уже определенная репутация и он скомпрометировал бы самого себя, но «тихой сапой» он действует и будет действовать. Любопытно, однако, что вся кутерьма вокруг моего имени в «Р<усской> м<ысли>» послужила мне только на пользу. Знакомый пишет мне из Парижа: «встретил дочь Бор. Зайцева [224] . Сказала: а о Кленовском только и говорят, только и спорят». Спрос на мои книги там действительно необычайный, притом не только на «Прикосновенье», но и на предыдущие. Только по заказам книжных магазинов, без всяких запросов и предложений с моей стороны, я послал в Париж за последние два месяца свыше сотни моих книг — для стихов цифра небывалая. Вчера от «Les Editeurs Reunis» [225] пришел опять заказ, четвертый по счету. Да, Одоевцева передала мне через общих знакомых… привет, выразила сожаление, что меня «расстроила», и просит «не сердиться». Совсем в ее духе! Гринбергу я недавно послал два свежих стихотворения — он обратился ко мне вторично, осенью пришлось ему отказать из-за выхода книги. Дал кое-что в последний момент и в № 2 «Мостов» [226] , который должен будто бы вскоре выйти. А вот «Нов<ый> журн<ал>» как будто агонизирует. Читали SOS’ы Карповича? [227] К тому же он и сам серьезно болен. Берберова окончательно решила издать будущей зимой стихи Ходасевича [228] , страниц 200–250. Честь ей и слава! Получил из Парижа изданный там «любителями поэзии Пастернака» сборник его стихов «Когда разгуляется» [229] . Есть хорошие стихи, прекрасные строфы, но для меня почти все испорчено неимоверной болтливостью, отсутствием чувства меры, а порой и явной безвкусицей. Что касается «Живаго», то целиком согласен с Адамовичем (статья в «Н<овом> р<усском> с<лове>» от 5 июля [230] ). Эту же точку зрения на роман я высказывал в письмах ко многим моим литерат<урным> друзьям. Вы пишете, что я напрасно читаю рецензии. Ну как же их не читать, когда они сами лезут в руки. Но значения им, уверяю Вас, не придаю уже давно, в том числе и восторженным, т. к. ни в одной еще рецензии о «Прикосновении», например, не было сказано ничего дельного. Если я выше написал о терапиановских рецензиях, то просто потому, что Вы затронули этот вопрос, а они меня тоже не волнуют.
216
Марков уже давно пришел к такому выводу и 5 января 1959 г. писал Г.П. Струве: «Неприятие “старыми” “новых” преувеличил первый Кленовский, который тогда неудачно выбрал жертвой Терапиано — человека не злого, по-своему объективного, а потом даже придумал свой облик Терапиано — злобного критика, только и старающегося досадить ему, Кленовскому» (Hoover. Gleb Struve Papers. Box 96. Folder 4).
217
Терапиано Ю. Новые книги // Русская мысль. 1958. 16 мая. № 1369. С. 4.
218
Терапиано в своей рецензии довольно двусмысленно отозвался о книге Кленовского и резко раскритиковал его стихи, напечатанные в журнале «Возрождение»: Терапиано Ю. Новые книги // Новое русское слово. 1950. 26 марта.
219
Рецензируя последние тетради «Возрождения», Г.Я. Аронсон, в отличие от Терапиано, очень высоко отозвался о Кленовском, назвав его «одним из лучших поэтов, выдвинутых новой эмиграцией» (Там же. 9 апреля).
220
Александрова В. То, что не умирает // Там же. 23 апреля.
221
Аргус (наст, имя и фам. Михаил Константинович Айзенштадт; 1900–1970) — фельетонист, литератор. С 1919 г. в эмиграции в Латвии, сотрудник газеты «Сегодня». С 1922 г. в США, штатный сотрудник «Нового русского слова» (с 1926).
222
Кленовский Д. Поэзия и ее критики // Новое русское слово. 1956. 16 сентября. № 15786. С. 2, 8.
223
Вторую точку зрения на сложные литературные взаимоотношения Кленовского и Терапиано см. в письмах Ю.К. Терапиано к В.Ф. Маркову в разделе: «“… В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда”: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953–1966)».
224
Зайцева-Соллогуб Наталья Борисовна (1912–2008) — дочь Бориса Константиновича и Веры Алексеевны Зайцевых.
225
Об истории этого русского книжного дела в Париже см.: Аллой В. Записки аутсайдера // Минувшее: Исторический альманах. 22. СПб.: Atheneum: Феникс, 1997. С. 144–145.
226
Подборка из трех стихотворений Кленовского была опубликована осенью 1959 г. (Мосты. 1959. № 2. С. 99–102).
227
Имеются в виду обращения М.М. Карповича «К друзьям и читателям “Нового журнала”» с просьбой о помощи, опубликованные в № 57 и 58 журнала. Призывы помочь «Новому журналу» печатались также и в газетах, см., напр.: Карпович М. К друзьям и читателям «Нового журнала» // Новое русское слово. 1959.26 мая. № 16868. С. 3.
228
Ходасевич В. Собр. стихов (1913–1939) / Ред., предисл. и примеч. Н. Берберовой. Мюнхен, 1961.
229
Пастернак Б. Когда разгуляется: Стихи. Париж: Изд-во любителей поэзии Пастернака, 1959.
230
Адамович Г. По поводу «Доктора Живаго» // Новое русское слово. 1959. 5 июля. № 16908. С. 5, 8.
Чуть было не забыл порадовать Вас: Березов внял Вашему гласу и пишет поэму «Христос» [231] на 500 (sic) печатных страниц!
Прегель, как я слышал, со средствами и, по-видимому, заступила место Яссен в «Рифме». Недаром появились огромные восторженные о ней отзывы Терапиано и Трубецкого в «Р<усской> м<ысли>», «Н<овом> р<усском> с<лове>» и «Опытах» [232] (лишний пример к тому, что было мною сказано выше). Но она, по крайней мере, талантлива. Мне она тоже прислала свою «Встречу» [233]
с хорошей надписью. Очень, очень буду рад появлению «Гурилевских романсов» отдельным изданием — это совсем другое ощущение — держать их непосредственно в руках. А в Ваше поэтическое будущее почему-то все же верю. Поэзия сидит у Вас в крови и еще даст когда-нибудь о себе знать. Но попытки вызвать ее к жизни все-таки должны быть. Без некоторого нажима на себя нет творчества.231
В 1960 г. Березов выпустил стихотворную книгу «Окно в Евангелие» объемом в 576 страниц.
232
На книгу С.Ю. Прегель «Встреча» опубликовал одобрительную рецензию Ю.К. Терапиано (Опыты. 1958. № 9. С. 95–97). Отзывы Ю.П. Трубецкого выявить не удалось. В «Новом русском слове» были опубликованы рецензии А.А. Биска и К.Д. Померанцева: Биск А. Пятая книга стихов // Новое русское слово. 1958.10 августа. № 16579. С. 8; Померанцев К. «Встреча» // Там же. 12 октября. № 16642. С. 8.
233
Прегель С. Встреча: Пятая книга стихов. Париж: Новоселье, 1958. В библиотеке Маркова сохранился экземпляр книги с надписью: «Владимиру Федоровичу Маркову, автору чудесных “Гурилевских романсов”. София Прегель. 6 мая 1959 г.» (Собрание Жоржа Шерона).
Последнее время в отношении самочувствия мне несколько полегчало (много месяцев я чувствовал себя отвратительно), но не знаю, надолго ли. Были уже разочарования.
Сердечный привет и наилучшие пожелания!
Д. Кленовский
42
25 янв<аря 19>60
Дорогой Владимир Федорович!
Давненько Вам не писал, если не считать краткого рождественского приветствия, которое Вы, надеюсь, получили? Как будто бы даже порвалась нить нашей беседы, т<ак> ч<то> приходится два конца связать не особенно гармоничным узелком. Впрочем, в последнем Вашем (августовском) письме не были затронуты какие-либо просящиеся на ответ вопросы. О Гумилеве мы с Вами толковали уже не раз и, если вдуматься, в существенном не разошлись. Мне он дорог только частью своего творчества, а это уже исключает преклонение, в котором Вы как будто меня подозреваете. Иные почитатели «не того» Гумилева, которого ценю я, меня даже раздражают. Т<ак> ч<то> в этом вопросе у нас больше точек соприкосновения, чем отталкиванья, и притом точек существенных. Я считаю, что вообще у гораздо большего числа поэтов, чем это принято думать, есть превосходные стихи (иногда только горсть таких стихов!), за которые их нужно ценить и помнить. Да и у «знаменитостей» иногда, если вглядеться, их тоже горсточка. Вот ведь у Блока плохих стихов процентов 75 всей его продукции, но зато остальные — замечательны. Маяковский сказал ведь однажды так (или примерно так), у меня на 10 стихотворений 8 хороших, а у Блока на то же количество только два, но зато они неизмеримо лучше моих восьми! [234]
234
Эти слова В.В. Маяковского привел в своих мемуарах (впервые опубликованы в № 9 журнала «Знамя» за 1939 г. под названием «Воспоминания и встречи») Л.В. Никулин: «У меня из десяти стихов — пять хороших, три средних и два плохих. У Блока из десяти стихотворений — восемь плохих и два хороших, но таких хороших мне, пожалуй, не написать» (В. Маяковский в воспоминаниях современников. М.: ГИХЛ, 1963. С. 497).
Жаль, что Вы разошлись с «Мостами». Если «Н<овый> ж<урнал>» прикажет долго жить, где же тогда печататься? «Опыты» выходят вроде того, что раз в два года, да и не «скончались» ли и они? [235] «Мосты» будут выходить регулярно дважды в год, объемисты, выглядят красиво… Если Вы так отчитали в письме Берберову — немудрено, что она Вас больше не хочет знать! Но Берберова в «Мостах» уже ничем больше не заворачивает и от них отходит, если уже не отошла (у нее какие-то нелады с новым редактором Г. Андреевым [236] , которого Вы, вероятно, знаете). Н<ина> Н<иколаевна> писала мне, что она, собственно, только числится еще в редколлегии, но всего лишь иногда читает рукописи — не больше, новый свой рассказ она еще прошлым летом дала не в «Мосты», а в «Н<овый> ж<урнал>». Она уверяет, что в «Мостах» теперь (по инициативе Андреева или американцев??) взят курс на «бодрую ноту» и что из-за отсутствия таковой не принят ее рассказ и какие-то стихи Елагина (который ведь тоже числится в редколлегии!). У меня для № 3 просила стихов не она, а Андреев. Кстати, те мои, что пойдут в № 3, бодростью никак не блещут! Т<ак> ч<то>, м. б., Н<ина> Н<иколаевна> преувеличивает? Поскольку ее, в сущности, в «Мостах» нет, почему бы вам туда не вернуться? Объявлено содержание № 3: рассказы Зайцева, Ржевского, Газданова, Андреева, статьи Г. Струве, Степуна, Вейдле, Кашина и др., стихи Елагина, Буркина [237] и мои*). № 4 уже готовится. Объявлено также о выходе в новоявленном издательстве зарубежных писателей (по-видимому, тоже при ЦОПЭ [238] ), секретарем коего значится тот же Андреев, его же книги «Трудные дороги» (печатались в «Н<овом> ж<урнале>») [239] .
235
Предположение Кленовского оказалось верным. «Опыты» прекратили выходить в 1959 г. после № 9.
236
Андреев Геннадий (наст, имя и фам. Геннадий Андреевич Хомяков; 1909–1984) — литератор, журналист. После окончания средней школы в 1926 г. работал в газетах Сталинграда, в 1927–1935 гг. находился в заключении, в 1942 г. в Крыму попал в плен, жил в Германии. Член НТС, редактор альманаха «Мосты» (Мюнхен, 1958–1970), позже переехал в США.
237
Буркин Иван Афанасьевич (р. 1919) — поэт. Осенью 1941 г. попал в плен, после войны жил в Германии в лагерях для перемещенных лиц. В 1950 г. эмигрировал в США, преподавал в Сиракузском университете, затем в Сан-Францисском штатном колледже, печатался в «Гранях», «Мостах», «Опытах».
238
О литературной деятельности ЦОПЭ см.: Андреев Г. <Хомяков Г.А.>. В отраженном свете: «Мосты», эмиграция, Россия // Русская литература в эмиграции: Сб. ст. / Под ред. Н.П. Полторацкого. Питтсбург, 1972. С. 309–320.
239
«Трудные дороги» Г. Андреева печатались в «Новом журнале» (1955–1957; № 42,44, 47, 49), затем вышли отдельным изданием (Мюнхен: Товарищество зарубежных писателей, 1959).
Как с «Гурилевскими»? Выходят они в «Рифме»? Если нет — издавайте сами! Как живется? Что пишете? Я весь прошлый год болел и сейчас болею, порой чрезвычайно мучительно, и, вероятно, потому почти не пишется.
Рекомендую В<ашему> вниманию выходящий в самое ближайшее время сборник восьмистиший Влад<ыки> Иоанна Шаховского: «Странствия. Лирический дневник» (псевдоним «Странник») [240] . Это впечатления от полета из USA на о. Родос и размышления, им вызванные. Мне многое там очень нравится. Нет ничего навязчиво церковного и поучающего, некоторые религиозно-философские мысли поданы обаятельно и даже с милым юмором.
240
Странник. Странствия: Лирический дневник. Нью-Йорк: ИКСФИС, 1960.
Сердечный привет и наилучшие пожелания
Д. Кленовский
* пока писал, пришел № 3.
43
11 апр<еля 19>60
Поздравляю со Светлым Христовым праздником!
Дорогой Владимир Федорович!
Спасибо за «Гурилевские романсы»! Это была как встреча с любимым итальянским городком (Ассизи, Орвьето, Сан-Джиминьяно), куда больше тянет вернуться, чем увидать какой-нибудь новый. Почувствовал, перечтя, что еще крепче полюбил Вашу поэму — вероятно, стал старше и бережливее. И как важно, чтобы написанное оформилось книгой! Журнальные строки исчезают на какой-нибудь дальней полке, а то и на чердаке… Где там разыскать любимое в тридцати схожих томах! А теперь можно протянуть руку — и любимое в руке. Рад поэтому, что вышла наконец книга! Вот если бы это оживило в Вас вкус к стихам! Мне почему-то кажется, что Вы когда-нибудь к ним вернетесь! Они как-то больше в Вашей тональности, чем что-либо другое, как бы другое ни удавалось.
Нелепо упомянул о Вас Завалишин [241] . Что он, собственно, хотел сказать? Вероятно, просто уже видит в Вас литературоведческого конкурента и предпринимает превентивные шаги! Каких, впрочем, только глупостей теперь не пишут! Вот и Трубецкой в своем «Помраченном Парнасе» [242] наговорил всяких махровых глупостей! Плохо не то, что люди глупости пишут, а что редакции их печатают. Вот говорят, что с дураками не стоит бороться. Так ли? Глядишь, потихоньку да полегоньку всякие Трубецкие пролезут в вершители судеб поэзии, и тогда от них уже не будет избавленья!
241
Завалишин Вячеслав Клавдиевич (1915–1995) — литературный критик, журналист. После Второй мировой войны в эмиграции в Германии, затем в США, литературный обозреватель газеты «Новое русское слово» (в 1951–1987), сотрудник радиостанции «Освобождение» (позже — «Свобода») и «Нового журнала». Его отзывы о стихах Кленовского были неизменно положительными: Завалишин Вяч. О новой книге Кленовского // Новое русское слово. 1959. 24 мая; Он же. Поэзия этих дней (из записной книжки) // Там же. 1960. 27 марта; Он же. Новый сборник Д. Кленовского // Там же. 1962.27 февраля. О каком упоминании Маркова идет речь, непонятно.
242
Трубецкой Ю. Помраченный Парнас // Там же. 1960.17 января. № 17104. С. 8.
Мне очень понравилось, как изданы Ваши «Гурилевские романсы». Словно лучше, чем прежние сборники стихов в той же «Рифме». Кстати о ней: мне писали из Парижа, будто бы Чиннов обратился к издательству не с просьбой, а с требованием издать новый сборник его стихов, предъявив особые требования в отношении объема, тиража и проч. Редколлегия (Прегель, Терапиано и… Померанцев, тот самый, что твердит о ненужности стихов и невозможности их писать!) ответила ему, что «Рифма» печатает только поэтов неимущих, а Ч<иннов> к ним не принадлежит (действительно, он зарабатывает в Мюнхене у американцев огромные деньги [243] ). На это Чиннов в свою очередь ответил в том смысле, что он, мол, признанный лучший поэт эмиграции и его богатство никого не касается. Померанцев читал это письмо на собрании русских писателей в Париже, и оно вызвало всеобщее возмущение. Источник этого занятного рассказика самый достоверный.
243
С 1953 по 1962 г. И.В. Чиннов работал в Мюнхене на радиостанции «Освобождение» (позже — «Свобода»).
Мы оба по-прежнему болеем, причем число недугов все растет. Жена ложится на операцию в глазную клинику.
Сердечный привет! Д. Кленовский
44
9 июня <19>60
Дорогой Владимир Федорович!
Рад был получить весточку от Вас — давно не имел. У меня было невеселое время: жена с месяц лежала в больнице, ей оперировали глаз, причем это сопровождалось всякими осложнениями. И она настрадалась, и я нанервничался. Сейчас она уже дома.