Я надену полночь

— Прости, — мисс Смит, — но я скажу, замечательно. Ты и вправдутакая молодец, как тебя хвалили. Сейчас в Лукавце нет ничего материального. Ничего такого, что можно было бы увидеть, что можно пощупать. И несмотря на то, что он часто убивает тех, кто оказал ему гостеприимство, он по — прежнему процветает. Без собственного тела он дрейфует по ветру, в состоянии, похожем на сон.

И если он действительно спит, то я догадываюсь, что именно ему снится. Ему снится юная прекрасная ведьма, одна из самых могущественных ведьм на свете. И он с такой силой ее ненавидит, что согласно теории эластичных струн [29] она огибает вселенную и возвращается с другой стороны любовью особого рода. Он жаждет снова ее увидеть. И в этом случае она точно умрет.

29

Ничего про это не знаю. Прочтите «Теорию струн для чайников» (прим. переводчика)

— Некоторые ведьмы, настоящие из плоти и крови, пытались с ним сражаться и одерживали верх.

А иногда пытались и погибали. И вот однажды, непослушная девочка по имени Тиффани Болит поцеловала зимового. Чего, нужно заметить, до нее еще никто не совершал. И Лукавец проснулся. – Мисс Смит опустила чашку. — Ты знаешь, что раз ты ведьма, то не должна бояться?

Тиффани кивнула.

— Что ж, Тиффани, ты должна найти особоеместо для страха, чтобы держать его под контролем.

Мы считаем, что важно иметь голову, потому что мозг словно сидящий на троне монарх, правит телом. Но тело тоже важная составляющая, и без него тело не выживет. Если Лукавец овладеет твоим телом, то не думаю, что ты сможешь с ним справиться. Он не похож ни на что, с чем тебе приходилось сталкиваться прежде. Поэтому быть им пойманной означает однозначную гибель. И что еще хуже, ты станешь его питомицей. А в этом случае, смерть будет желанным освобождением. Так что такое дело, мисс Тиффани Болит. Он очнулся, он парит на ветру, и ищет ее. Тебя, Тиффани Болит.

* * *

— Ну, наконец — то мы ее сыскали, — произнес Роб Всякограб. — Она гдей — то посреди той гниющей кучи.

Фиглы стояли с открытыми ртами перед булькающей, гноящейся массы Ирреального поместья.

Под кучей мусора что — то таинственное хлюпало, вылезало наружу и взрывалось.

— То будет верный капец, ежели туды влезть, — заявил Двинутый Крошка Артур. — Верный капец!

Вы обречены.

— О, айе, все будем раненько али позненько, — весело ответил Роб Всякограб. Он потянул носом.

— А че за черт так воняет?

— Прости, Роб, это я, — ответил Вулли Валенок.

— Эх, да нет же, твою вонь — то я отличаю, — сказал Роб. — Но разумею, что уже нюхал ту вонь ране. То вонища от того неуклюжца с большой дороги. Ну черного, разумеете? Того, что недосчитался глазищ в евонном департаменте. И сам — то мрачнец и воняет мрачно. И мне припоминается, он что — то дюже недоброе сказывал про нашу великучу каргу. А моя Джеенни наказывала мне держаться к великучей карге поближее, так что мыслю, этот редиска залужил баньку.

Двинутый Крошка Артур поднял новый вопрос:

— Эта, Роб, ты в самом деле собрался порушить закон? — Он указал на древнюю и почти стертую надпись на которой едва видными буквами было написано: ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН. ПО ЗАКОНУ.

Роб Всякограб уставился на нее:

— А, теперь ты совсем не оставил мне выбора, — сказал он. — И напомнил, что мы уже мертвые [30] .

В атаку!

* * *

Тиффани хотела задать еще дюжину вопросов, но самый животрепещущий был таким:

30

Нак Мак Фиглы на самом деле верят, что наш мир, с его солнечным светом, горами и голубыми небесами, где всегда есть с кем подраться, не может быть доступен кому попало. Это рай, куда они попали после смерти в награду за хорошее поведение. Конечно, порой они умирают даже здесь, но им нравится думать, что они возродятся вновь. Многие религии мира утверждают, что это дурацкая идея, но она гораздо веселее, чем многие другие.

— Что будет, если Лукавец меня поймает?

Мисс Смит на мгновение уставилась в потолок.

— Ну, полагаю, с этой точки зрения, это будет что — то вроде свадьбы. А с твоей точки зрения – что — то вроде смерти. Хоте нет, хуже, потому что ты останешься внутри, будешь видеть все, что он делает с помощью твоей силы и способностей с твоими знакомыми. А где последняя пирожинка?

«Я не собираюсь бояться», — сказала себе Тиффани.

— Рада слышать, — вслух ответила мисс Смит.

Тиффани в ярости вскочила со стула.

— Не смейте так делать, мисс Смит!

— Уверена, здесь была еще одна пирожинка, — сказала мисс Смит, и добавила: — Это дух, мисс Тиффани Болит.

— Знаете, я справилась с роителем. Я могу о себе позаботиться.

— А твоя семья? А твои знакомые? Когда на них нападет нечто, о чем они и не подозревают? Ты просто не понимаешь. Лукавец не человек, хотя когда — то им был, а теперь он даже не приведение. Он скорее идея. К сожалению, он та идея, чье время как раз пришло.

— Ладно, по крайней мере я знаю, когда он оказывается поблизости. — Задумчиво сказала Тиффани. — Его сопровождает ужасный смрад. Хуже, чем от Фиглов.

Мисс Тиффани кивнула.

— Да, он распространяется от его рассудка. Это смрад разложения — от дурных мыслей и действий. Твой разум перехватывает их и не понимает, что с ними делать, поэтому он дает им определение — «смрад». Все, кто имеет дело с волшебством способны его чувствовать, но когда люди с ним сталкиваются, то он их изменяет, подчиняет и делает частицей себя. Поэтому где бы он ни появился, его сопровождают неприятности.

И Тиффани точно знала, какого рода неприятности она имеет в виду даже без помощи услужливой памяти, которая отправила ее в путешествие в прошлое до того, как проснулся Лукавец.

В ее мысленном взоре она видела парящие в осеннем воздухе черные частицы, которые отчаянно всхлипывали для ее мысленного уха, и хуже всего, о да, хуже всего был ее мысленный нос, который унюхал резкий и едкий запах древней сожженной бумаги. В ее памяти некоторые кусочки пепла были похожи на мотыльки со сломанными крыльями, которые еще пытаются лететь против безжалостного ветра.

И на них были звезды.

Под аккорды кошмарной музыки приближались люди, которые тащили оборванную и избитую старушку, чьей единственной виной, насколько могла судить Тиффани, было отсутствие зубов и неприятный запах. Они должны были кидать камни, разбить окна, убить ее кошку — и все это сделали добропорядочные люди, милые люди, те, кого она хорошо знала и которых встречала ежедневно. И все это сделали они, о чем, даже теперь, они старались не вспоминать. Этот день каким — то образом испарился из календаря. И именно в этот день, с полными карманами обгоревших звезд, еще не понимая что она делает, она решила стать ведьмой.

— Вы говорите, другие пытались с ним бороться? — спросила она у мисс Смит, вернувшись в настоящее. — Как им удалось справиться?

— Уверена, последняя пирожинка осталась в пакете с именем кондитера. А ты случайно на него не села? — Мисс Смит прочистила горло и сказала: — Будучи очень могущественными ведьмами, и понимая, что это значит — быть могущественной ведьмой, а так же используя каждый шанс и трюк, и, как я подозреваю, понимая, как работает ум Лукавца до того, как он разгадал их. Я проследила много лет, чтобы узнать о Лукавце побольше, — добавила она. — И одно могу сказать наверняка: чтобы убить Лукавца нужно использовать лукавство. Нужно быть гораздо лукавее него.