Я научу тебя

– Прекрасный вечер, девушки. Рад вас видеть.

Денис Евгеньевич сиял самым лучезарным солнышком. На этот раз, он был без очков, с галстуком, да ещё и подстригся. Интересно для кого?

– Вижу у кого-то день не задался, – продолжил он и расстегнув пуговицу на пиджаке, сел рядом с Соней. – Думаю, нам всем необходимо выпить один бокал.

– А вы же говорили, что на вечеринке не будет алкоголя.

Так. На счёт три, надо задержать дыхание, иначе я не вытерплю и двух минут заигрываний сестры.

– Увы, меня дезориентировали. Но это не главное. Если умеешь себя контролировать, то градус тебе не помеха.

Он осторожно взял бокал и Юля последовала его примеру.

Так. Раз.

– Я считаю, что градус не мешает. Он лишь углубляет твои чувства.

Так. Два.

Денис Евгеньевич передал бокал Соне и расплылся в чувственной улыбке.

– И вы не думаете, что таким способом можете навлечь беду не только на свое завтрашнее я, но и на оппонента.

Я аккуратно коснулась Юлиной коленки и чуть сжала её. Не хватало, чтобы она прямо здесь распустила свои слюни и вдобавок расстегнула платье.

Но она положила свою руку на мою и легонько погладила.

– Иногда это идёт на пользу, вы так не считаете, Денис? Я же могу называть вас по имени, не думаю, что вы намного старше меня.

Три. Все. Это перебор. Чистый перебор.

Соня тоже уловила некую нотку соблазна, но осталась в стороне. Она лишь на миг приподняла одну бровь, но тут же её отпустила, когда увидела кого-то впереди.

– Какого черта? Что она тут забыла?

Все разом обернулись.

Прямо в нашу сторону двигалась девушка, которая нас встречала, а позади неё плавной походкой шла Мария Олеговна. Она была одета в красное платье с бесспорно глубоким декольте, её белые локоны убраны в култышку на голове, а размер каблука внушал превосходство в росте. Сантиметров двенадцать не меньше. И как на таких ходят?

Она медленно изучала всех присутствующих и радостно улыбаясь, кивала разным людям. Должно быть некоторые коллеги все же её уважали.

– Какой интересный вечер. – Она подошла к нам, взяла со стола канапешку и с мучительным стоном засунула в рот. – Потрясающе. Вы пробовали?

Да она безрассудная личность. Нельзя выглядеть настолько вау. Просто невозможно. Кто надевает платье с огромным вырезом на спине и глубоким декольте, при этом подходит к столу, где сидят студенты и наглым образом съедает эту злосчастную канапе. Что это за птица? И из каких далей её принесло?

– Маша, ты что устраиваешь?

Сквозь зубы процедил Денис и сильно сжал челюсти, что проступили желваки.

– Как что? Коктейльную вечеринку. Платье подстать, настроение огонь, аппетит зверский.

Она посмотрела на меня и с яростным желанием подняла бокал в воздух.

– Давай, сводный братец, сделай подарочек сестрёнке и выпей с ней. Ты же не всегда будешь таким хорошим пай мальчиком.

Сводный? Вот это новость. Что ещё в этой семейке весёлого?

Денис Евгеньевич аккуратно встал и взял её за талию. Так нежно и бережно, будто боялся уронить самую важную часть своей жизни.

– Давай пройдёмся и ты мне все расскажешь. Вон, около того бара, – он показал в центр зала, – мы с тобой и выпьем. Идёт?

Его голос был таким успокаивающим. Он, словно рыцарь в доспехах, прискакал на помощь всему окружению, готовый сразится с чудовищной личностью Зав отделения.

– Твою мать! – Она поставила бокал на стол и с лёгкостью чмокнула брата в щёчку. – Почему ты такой хороший?

Да она в щи. Пьяна, как никогда. Что же могло такого случиться, что фурия, сменила тактику и с доверием, положилась на брата? Кто её так подкосил?

Денис Евгеньевич извинился перед нами и неторопливыми шагами, удерживая обессиленную женщину, они направились к бару.

– Да что с этой семейкой не так? – Юля была удивлена не меньше моего.

– У неё умер муж пару месяцев назад. – Соня поднялась и взяла сумочку. – А до этого родной отец.

Я ошарашенно пялилась вслед Соне. «У неё умер муж и отец», боже. Это самое ужасное. Это непоправимая причина слететь не только с катушек. Это травма. После этого она стала такой?

Я взглянула на трио. Денис обнял сестру, в то время как Мария Олеговна держала Соню за руку.

– Не дай бог когда-нибудь узнать эту боль.

– Дело не в этом, – я сглотнула. Боль и обида тоже были глубоко во мне. Я ненавидела родителей, да я их и не знала. Но она. Она прочувствовала все сполна. Она захлебывалась в этой рутине, убивала себя каждодневно. – Себя, ты уже никогда не соберёшь.

И в этот момент. Момент моей слабости. Я пожалела её. Я прониклась к ней сочувствием и теплом. Как же погано, когда ты имеешь дело с жалостью, как же ужасно, когда ты не можешь её спрятать. Ведь, когда Мария Олеговна обернулась, я поняла, что тоже самое она испытывает и к себе. И ей это нравится.

5

Я молча наблюдала за Марией Олеговной. Она что-то искала в шкафчике и при этом шумно вздыхала. Её вид оставлял желать лучшего. Тёмные очки, скрывали глаза. Лицо сильно опухло. А волосы были убраны в непонятно что, наспех собранные в пучок с нещадным количеством петухов.

Юля осторожно толкнула меня в плечо и я заметила, что довольная улыбка появляется на её лице. Она явно была рада такому событию.

Но если вспомнить чем закончился предыдущий вечер, можно даже не оправдываться. Весь вечер гордое трио скрывалось от чужих глаз. Денис Евгеньевич и Соня успели изрядно напиться. Они быстро присоединились к своей разбитой горем Марии Олеговне и через каких-то полчаса, уже вовсю смеялись.

Мы с Юлей были здесь лишними. Ни одного из нашей кучки новоприбывших студентов не появилось, а за столом по прежнему было пусто, не считая, напившегося мужика, который уже спал. Единогласно решив, мы отправились восвояси после начавшихся танцев до упаду.

– Нашла, – Мария Олеговна кинула стопку бумаг на стол и потерла ладошки. – Денис Евгеньевич сегодня будет отсутствовать… как и Соня.

Она недовольно цокнула на последнем слове и сняла очки. Её глаза были жутко красными, но передавали не посильную энергию. Как ей это удаётся? С похмелья точно болеет, но ведёт себя, как расточительная жёсткая мученица.

– Поэтому, одна из вас будет разбирать эти бумаги, а другая относить в соответствующий отдел.

Странно, но запаха перегара не было. Наоборот, от неё пахло чистотой и чем-то сладким. Но я обожала сладкое и этот запах, ударял не только в ноздри, но и в голову. Опьяняющий, дикий, как она сама. Достаточно сладостный, но в тоже время отвратно приторный. Боже, да чем она себя попшикала?

Она издевательски посмотрела на нас и улыбка Юли тут же померкла. Язва вернулась. Теперь она отыграется по полной.