Я - не бандит
Шрифт:
Родион терял силы, но Мамалыга ослаб раньше. И не смог удержаться на ногах, когда Родион оттолкнул его от себя и с силой ударил головой о бетонную стену. Раз, второй, третий... Он бил его до тех пор, пока тот не разжал руку. Заточка с победным звоном упала на пол. Вслед за ней опустилось бесчувственное тело Мамалыги.
Родион и сам едва держался на ногах. Болела выбитая скула, саднило ушибленное ухо, кружилась голова, к горлу подкатывала тошнота. А еще его душила злоба на этого ублюдка, который непонятно за что пытался его убить. Он нагнулся, поднял с полу заточку. Но в ход не пустил. Еще не хватало схлопотать довесок к сроку из-за какого-то урода... Он повертел нож в пальцах, затем
– Вот так бывает, – невесело усмехнулся Родион и повернулся к нему спиной.
Он уже выходил из сортира, когда появился дежурный наряд – старлей с двумя солдатами-автоматчиками. Картина им открылась еще та. Один еле шел, вот-вот, казалось, завалится на бок, рухнет на пол. Глаза полузакрыты, лицо залито кровью. Еще один зэк валялся на полу в полном отрубе.
Офицер выхватил пистолет, направил его на Родиона.
– Стоять! Не двигаться!
Солдат снял с плеча автомат, подскочил к нему, сильно ударил прикладом в живот. Острая боль скрутила Родиона, согнула в бараний рог. Но, как ни странно, на ногах он удержался. И когда второй солдат схватил его за шкирку и потянул к выходу, он двигался на своих двоих.
Прежде чем бросить его в карцер, ему пару раз врезали по почкам. У ментов всегда так – сначала трендюлей человеку навешают, а потом уже разбираются, кто прав, кто виноват...
Глава вторая
Майору Власову было лет сорок. Голова, убеленная сединами, волевого склада лицо, мудрый, рассудительный взгляд. Работу свою начальник оперчасти знал и относился к ней со всей серьезностью. Любовью зэки его не жаловали – это естественно. Но относились к «куму» не без уважения. Потому что не было в лагере человека, так хорошо знающего их быт.
Было дело, пять лет назад Власов пытался Родиона завербовать, сексотом сделать. Родион отказался: уличное воспитание не позволяло такими позорными делами заниматься. Как ни странно, репрессий со стороны Власова не последовало. И вот снова разговор с глазу на глаз.
– Нехорошая история с тобой приключилась, Космачев, – майор в упор смотрел на Родиона. – Как думаешь, почему Кудияров хотел тебя убить?
Кудияров – Мамалыга. Это Родиону известно. А почему его хотели поставить на нож, он не знал. На вопрос «кума» он молча мотнул головой.
– Не знаешь, значит... А я вот знаю... Заказали тебя, Космачев. Кудиярова наняли, чтобы убить тебя.
– Кто?
– Боюсь тебя разочаровать, Космачев. Кудияров крепкий орешек. Он ничего не сказал. Молчит как рыба... Но есть у меня предположение, что неспроста он на тебя с ножом бросился...
– Да нет, быть не может. Никто не мог меня заказать. Кому я нужен?
– Вот это я и хотел бы знать... Кому ты мог перебежать дорогу?
Родион напряг память.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Врагов у меня хватало. Но все это так несерьезно... Хотя если подумать...
Юра Лютый?.. Да, Родион его сильно обидел. Но кишка тонка у Юры, чтобы заслать в зону наемного убийцу. Да и обиды давно забыты...
Репа?.. Этот мог высоко подняться. Если, конечно, его не грохнули в какой-нибудь бандитской разборке. Или на зону не упрятали... Он бы мог организовать мокрое дельце. Но, во-первых, хлопотно для него это. А во-вторых, Родион ничего плохого ему не сделал. Не сдал его и срок за него мотает.
Нет, Лютый и Репа здесь ни при чем. Тогда кто?..
– Ну что, подумал? – поторопил его Власов.
– Подумал... Нет, ни на кого не могу указать.
– Потому что жизни не знаешь, – усмехнулся «кум».
– Это я-то жизни не знаю? – возмущенно
посмотрел на него Родион.– Да не кипятись ты. Знаю я все про тебя. Уличный князек, шпана и хулиганье. Хоть и молодой, но многое уже познал. Но это все в прошлом. Шесть лет ты уже зону топчешь. А жизнь не стоит на месте. Сволочные времена настали. Раньше бандитом стыдно было быть, а сейчас модно. Ублюдков знаешь сколько всяких сейчас развелось – тьма! Рэкет, грабежи, убийства – это запросто. А на заказные убийства вообще мода пошла. Слово такое появилось – киллер. Сами собой любуются, сами себе позируют. Подход, выстрелы – первый основной, второй контрольный в голову. Трупы в качестве визитных карточек оставляют – так-то вот. И в зону киллеров тоже модно отправлять. Кто-то из твоих старых знакомых высоко поднялся в подлунном мире. И в ногу с модой шагает. Вот и шлет тебе привет... Ты хорошо подумай, кто бы это мог быть...
– Да нет, не знаю. Ума не приложу...
– Ну не знаешь, так не знаешь. Пытать я тебя не буду. Но скажу – дело темное. Если твой «знакомый» не успокоится, жди очередного «казачка». Вчера тебе повезло, а в следующий раз можешь оказаться трупом. Ты думаешь, мне это надо?
– Думаю, что нет.
– Правильно думаешь... Сколько тебе еще до «звонка» осталось. Месяц?
– Если точнее, тридцать два дня...
– Совсем чуть-чуть. Жаль, что провести их тебе придется в штрафном изоляторе... Да не бойся, условия тебе создадим человеческие. В отдельной камере будешь сидеть, питание нормальное обеспечим. Там тебя точно никто не тронет. Живым на свободу выйдешь.
– А дальше?
– Дальше? – Майор озабоченно посмотрел на Родиона. – Если за тебя взялись всерьез, то ничего хорошего тебя на воле не ждет...
– Но это уже мои проблемы, правда? – ехидно усмехнулся Родион.
На зоне есть «хозяин». Ему порядок нужен. Поэтому Родиона оградят от неприятностей. А когда он освободится, хоть трава не расти. Никому он на воле не нужен. Никто его не защитит... Но уж лучше на воле жить, нож в спину постоянно ждать, чем за колючкой томиться. Скорее бы прозвенел «звонок»...
Вот она, долгожданная свобода! Родион без проблем добрался до автобусной остановки и на вокзале не нарвался на неприятность. Никто не пытался его убить. И дальше все будет в полном порядке. Потому как никто Родиона не «заказывал». Никому он не нужен, чтобы его убивать. Или заблуждается Власов насчет «заказухи». Или нарочно его в заблуждение вводит. Чтобы последний месяц на зоне медом не показался...
В поезде он положил глаз на симпатичную девчонку лет восемнадцати. Но подбивать клинья к ней не решился. Как бы чего не вышло, это раз. А во-вторых, видок у него не очень. Старые линялые джинсы, полуистлевший свитер, ботинки с надорванной подошвой. И все это щедро сдобрено запахом клопов и плесени. Да и у самого на лбу будто клеймо выжжено – шесть лет колонии строгого режима.
В одном вагоне с ним ехал солдатик. Грудь колесом, значки, аксельбанты, голубая тельняшка в разрезе кителя. Из армии домой возвращается. Вот кто сейчас в центре внимания. Потому как армейская служба – это почетно. Вот на кого посматривает симпатичная девчонка. А Родион – бывший зэк, в глазах людей – отброс общества. Да ему и самому неловко. Героем он себя не ощущает. Он ехал домой – это хорошо. Но было бы куда лучше, если бы он возвращался после той же службы в армии...
Пять часов тряски в общем вагоне, и вот он, Заволжск. Большое с колоннадами здание вокзала, чистый перрон. И длинные ряды лотков, с которых разве что птичье молоко не продавали. «Сникерсы», «Тампаксы», «Памперсы» – все это он видел только по телику. А теперь все это предстало перед ним наяву.