Я не чёртик!
Шрифт:
– Твоя сестра? – попыталась угадать Зинка.
Он улыбнулся, и серые глаза его засветились:
– Не совсем. Хочешь, познакомлю? Меня, кстати, Валерой зовут.
– А меня Зинкой!
Свое имя она произносила с удовольствием. Ни у кого такого не было! В ялтинской школе уж точно, и Зинка надеялась, что и в этой не будет. Конечно, она и без того ото всех отличалась… Но хотелось быть особенной и в чем-то хорошем.
– Пошли? Будешь с Розочкой знакомиться?
Чуть забежав вперед, Валерка начал пятиться, разглядывая ее. А Зинка пыталась выковырять занозу из ладони – палка оказалась
– А вы тут как – на лето? Или насовсем?
– Насовсем, – она постаралась произнести это уверенно, чтобы и самой не сомневаться.
Он вдруг остановился:
– А ты чего хромаешь? Это Лорд тебя?!
Вытянув наконец крошечную щепочку, Зинка с облегчением перевела дух:
– А? Не, это у меня… Давно… Ну как давно? Короче, ничего особенного!
– А… больно?
– Ну да, – призналась Зинка. – Бывает. Особенно, когда очень долго хожу. Или в футбол поиграю.
Его эта фраза так и пригвоздила к месту.
– Ты?! Играешь в футбол?!
– А что такого? Я же не в сборной России играю.
– Но… ты же…
– Хромая? Я в курсе. Ну и что?
Несколько секунд Валерка разглядывал ее молча. Потом сильно мотнул головой, точно прогоняя наваждение:
– Ничего. Знаешь, ты классная!
И пристроился рядом. Может, ему просто не хотелось видеть, как она припадает на левую ногу, но Зинка запрещала себе так плохо думать о людях.
– А ты совсем не испугалась Лорда?
– Я не боюсь собак. – Зинке вспомнилась Герда, которую пришлось оставить маминым друзьям в Ялте, и у нее заныло сердце. – Я их люблю. У меня была далматинка… Но маме неудобно было сразу и ее к бабушке тащить. Тем более у нее кот – Макс… Ему могло не понравиться, что на его территорию собаку притащили…
– Это уж сто процентов!
– И потом – вдруг мы еще и сами не прижились бы?
– А вы прижились?
– Еще как! Бабушка у меня просто супер! – Зинка улыбнулась, представив ее. – И на собаку она согласилась бы, только Герда уже привыкла у маминых друзей… И они прямо плачут, просят не забирать ее… Мама говорит: нельзя их обижать, они же нас выручили. Но мы себе снова заведем! Может, снова далматинку… Как думаешь, маленького щеночка Макс примет?
Пропустив ее последние слова, Валерка угрюмо пробормотал:
– Везет тебе. А я никак не могу тут прижиться.
– Вы тоже недавно переехали? – обрадовалась Зина.
– Полгода.
– Уже полгода?! И ты до сих пор…
– Я в Москве родился, – перебил он. – И мама тоже. Мы – коренные москвичи, понимаешь? Нам эта деревенская жизнь на фиг не нужна! Одно название – коттеджный поселок… В этом Просторе одна малышня, даже поболтать не с кем. Хорошо хоть, ты появилась! А еще школа здесь…
– Ужасная? – Зинке захотелось заскулить: ей ведь тоже в сентябре придется тащиться в эту школу!
– Обыкновенная. Средняя школа… – Он усмехнулся: – Этим все сказано. А в Москве я в лицее учился. От Вышки.
– От какой вышки? В бассейне, что ли? Спортивная школа?
– Ты вообще?! От Высшей школы экономики. Не слышала про такую?
Казаться умнее, чем она есть, Зинка никогда не пыталась. А смысл? Рано или поздно это ведь вскроется!
– Не, не слышала.
– Ну ты даешь… Это же очень крутой вуз. Я туда
поступать собирался.– Передумал?
С досадой цокнув языком, Валерка одним рывком оторвал голову тимофеевке и скомкал ее в пальцах.
– Да кто меня теперь примет туда? Из какой-то поганой деревни…
– Да ладно тебе! – возмутилась Зинка. – Никакая она не поганая! Тут же такая красота… Я тоже по Ялте скучаю, но не ослепла же от этого.
Остановившись, он язвительно прищурился:
– Русское раздолье, да? Левитан? Ты прям как мой папа.
– А что с твоим папой? – поинтересовалась она осторожно.
Валерка швырнул растерзанную травинку на землю:
– Крыша у него поехала. Ему взбрело в голову, что он должен стать художником! В сорок лет бросил свой бизнес. Не совсем, конечно, часть производства сюда перевел. Купил здесь дом и перетащил нас в эту глушь.
– Как Гоген…
– Что?
– Поль Гоген, – уточнила Зинка. – Знаешь такого знаменитого художника? Он тоже бросил хорошую работу, в банке, кажется… А, нет! Он брокером был на бирже. Ну, в общем, какой-то ерундой занимался. А потом все это бросил. Жена с детьми сама от него ушла, потому что денег не стало.
Вздохнув, Валерка с опаской заметил:
– Как бы и моя не ушла.
– А Гоген уехал на Таити. Он там штук восемьдесят картин написал. Теперь они миллионы стоят!
– Так это теперь…
– Ну да. Мама говорит: слава пришла к нему после смерти.
– И кому она нужна после смерти?
Зинка кивнула:
– Никому. Но Гоген за славой и не гнался, ему просто в кайф было рисовать… Может, и твоему папе тоже?
– Класс! Он кайфует, а мы из-за него страдать должны.
– А ты прям сильно страдаешь?
– А ты как думаешь?! – внезапно разозлился он так, что щеки покрылись красными пятнами.
И пошел дальше слишком быстро, сердито размахивая руками. Зинке пришлось стиснуть зубы, чтобы поспеть за ним.
Спохватился Валерка, когда они миновали еще пару домов.
– Ой, извини! – Он смущенно посмотрел на ее ногу. – Я забыл.
– И хорошо, что забыл, – радостно отозвалась Зинка. – И не надо тебе об этом помнить все время. Не будешь?
Помолчав, он усмехнулся как-то вбок:
– Легко! Я уже забыл про это.
От Валеркиного «кубика» их дом отделяло метров сто. И как это они раньше не увиделись? Наверное, потому, что забор его окружал высоченный, из-за него и захочешь – ничего не разглядишь.
Зинке немедленно захотелось забраться на плоскую крышу, растянуться там, как на морском берегу, и смотреть в небо долго-долго… Почему-то она не сомневалась, что ей удастся воспарить и над этой крышей; и над маленьким селом Светлое на берегу реки, внутри которого построили их Простор; и надо всем Подмосковьем, пока не ставшим ей родным. Облака поделятся с ней белыми крыльями, чтобы она превратилась в чайку и унеслась к своему любимому теплому морю.
«А вдруг однажды я уже не смогу найти наш дом на Шеломеевской?!» – испугалась Зинка. Почему такого не может быть? Раньше она не сомневалась, что проживет в Ялте всю жизнь и будет дышать ароматом пушистых магнолий, сдобренным морским ветром. А вот ведь как получилось…