Я (не) игрушка

Надежда, что сегодня будет так же, не оправдывается. Стоит нам зайти в дом, как он буквально впечатывает меня в стену и задирает платье.

– Ты же… обещал мне… свободный вечер, – мямлю, пока его руки шарят по моему обнаженному телу.

– Да, и я всегда держу свои обещания. Но я же не говорил, когда будет этот вечер.

Он хватает мои руки, заламывает за спину и удерживает одной ладонью, пока вторая ныряет мне между ног. Мирослав вжимается в меня, и я чувствую, что он возбужден до предела. Его пальцы уже у меня внутри. Двигаются, трут, причиняя боль. После случившегося в гостях там все саднит, но мужу все равно.

– Ты совсем сухая, – недовольно говорит он, – неужели совсем не хочешь своего мужа? А как же супружеские обязанности? Давай, исполни свой долг.

Он плюет на пальцы и снова погружает их в меня, а после я слышу, как расстегивается молния, ощущаю, как Мирослав освобождает член, который упирается мне в ягодицы.

Мои руки все еще в его захвате, он сжимает их сильнее, заставляя меня прогнуться. И стоит это сделать, как он всаживает в меня член на всю длину. Я вскрикиваю. Боль пронзает, словно молния, пульсирует везде, не пропуская ни одной клеточки, взрывается внутри лона, когда Мирослав начинает неистово вбиваться в меня. Так хочу, чтобы ему было так же больно, как и мне, но это вряд ли. О своем комфорте он заботится всегда.

– Давай, детка, покричи для меня, – шепчет мне на ухо, а потом сильно прикусывает плечо.

Эти укусы сопровождают толчки. Я кричу, хриплю, всхлипываю, мечтая умереть здесь и сейчас, но смерть не слышит. Видимо, занята более важными делами.

Наконец, Мирослав буквально вонзается в меня членом, доставая, по ощущениям, до самого горла, и издает гортанный звук, одновременно выплескиваясь. А потом выходит и отпускает.

Я падаю на пол сломанной куклой. Сил нет ни на что. Муж просто переступает через меня и уходит. Боль накатывает волнами вместе с облегчением. На сегодня все закончилось. Но завтра…

Конец ознакомительного фрагмента.