Я не киллер, я – палач

– Попробуй на себе, каково это! Урод!

Затем она столкнула его в открытый люк погреба. Банкир, вопя и хрипя, рухнул вниз, как огромный мешок с мякиной. Удар был глухим и ощутимым; ей показалось, что даже дом затрясся, и после него внезапно наступила странная тишина. «Либо потерял сознание, либо шею себе сломал, – подумала Стелла. – Что ж, поделом!» Она, осветив фонариком погреб, посмотрела вниз. Соснянский лежал на земляном полу, скрючившись в какой-то неестественной позе.

– Сдохни, гад!

Она плюнула на него, бросила секатор вниз, прямо на затихшего банкира, закрыла люк погреба на шпингалет, потом с трудом пододвинула старый тяжеленный комод и опрокинула его так, что тот упал прямо на люк погреба. Раздался жуткий грохот, и в воздух поднялось облако серой пыли. Девушка зажмурилась и закашлялась.

– Вот хрен ты отсюда выберешься, мразь! – со злостью крикнула она, сама не зная кому. – И труп твой поганый сто лет никто не найдет! Что, получил?!.

Ответом ей была гробовая тишина. Стелла огляделась. Борсетка Соснянского валялась рядом, в том месте, куда упала, когда она огрела банкира большой скалкой по голове. Она подняла ее и свой рюкзачок и вышла на крыльцо. В борсетке лежал крутой мобильник Соснянского. Вытерев окровавленные руки тряпкой, найденной здесь же, на полу, она набрала номер угонщика Авто, который к тому времени выучила наизусть.

– Слушаю, – раздался в трубке мужской голос с едва уловимым акцентом.

– Автандил! Слушай и запоминай, повторять не буду. В заброшенной деревне Гусиный Пруд стоит новенький синий «Лексус». Хозяину он уже не нужен. Если хочешь, можешь забрать его, дарю!

– Эй, ты это, а? – спросил удивленный Автандил, но она уже выключила телефон, спустилась с крыльца и зашагала к дороге.

Не дойдя до калитки, Стелла свернула к колодцу, что был во дворе дома, и бросила в него крутой мобильник. Потом открыла борсетку, вынула из нее карточки и деньги, рассмотрела их. Сначала она хотела положить все обратно, но передумала. Быстро пересчитав деньги, она с удивлением отметила, что их, в общем-то, не так уж и мало: что-то около шестидесяти тысяч. Она сунула их себе в карман джинсов, а карточки положила обратно в борсетку, после чего бросила в колодец и ее. Где-то далеко внизу она услышала тихий всплеск. Закинув рюкзачок за спину, девушка быстрым шагом пошла к трассе ловить попутку до города. Уйти, скорее уйти от этого места!

Возле нее остановилась грузовая «Газель».

– До города возьмешь? – спросила она немолодого загорелого водителя.

Тот окинул ее удивленным взглядом и неопределенно пожал плечами. Стелла расценила это как согласие и ловко запрыгнула в кабину машины, положив рюкзачок себе на колени. «Уазик» быстро побежал по серому асфальту. Водитель пытался ее о чем-то спрашивать, но Стелла была не в состоянии поддерживать разговор, сказалась смертельно уставшей и только смотрела стеклянным взглядом прямо перед собой на дорогу, думая о своем.

Водитель с сожалением оставил попытки разговорить симпатичную попутчицу в сильно запыленной одежде: он от природы был словоохотлив и любил скоротать время в дороге беседой.

Когда «уазик» доехал до какой-то ближайшей придорожной деревушки, Стелла увидела двух бабулек, продававших возле дороги молоко, творог и яйца.

– Слушай, притормози на минуту, – попросила она водителя.

– Молочка захотела?

– Вроде того…

– Что ж, купи, я подожду.

Стелла вышла из машины и подошла к бабушкам.

– Молочко, свежее молочко! А вот творожок! Берите творожок, свежий, деревенский! А вот яички теплые, прямо из-под курицы… – наперебой загалдели обрадованные бабульки.

Стелла взяла у одной бутыль с молоком и пакет творога у другой, потом достала из кармана пачку денег, которую взяла из борсетки Соснянского, и протянула старушкам:

– Вот, возьмите… возьмите все…

– Да куда столько, милая?! Это же много! – испугались торговки, отстраняясь от денег.

– Пожалуйста, возьмите это себе и раздайте своим подружкам, всем, кто нуждается… Берите, берите!

Она почти насильно сунула сложенные пополам бумажки в руки одной из женщин, резко повернулась и пошла назад к машине, а ошарашенные невиданным доселе странным поступком бабушки только и нашлись, как крикнуть ей вслед:

– Спаси Христос!..

Водитель высадил девушку возле Центрального рынка, она пересела в маршрутку, идущую до ее дома, проехала несколько остановок, вышла на своей и, как зомби, побрела в свою квартиру.

Хорошо, что дома был только тот сосед-алкаш, любитель яичницы. Он, пьяный, спал в своей комнате, она видела это через приоткрытую дверь, которую он по привычке забыл закрыть. Стелла прошла в ванную и долго стояла под душем, стараясь смыть с себя всю эту грязь, с омерзением терла все тело, а особенно руки, жесткой мочалкой и бесконечно долго умывала лицо холодной водой.

Через некоторое время она почувствовала себя лучше. Замотав голову полотенцем, накинула халат прямо на голое тело и вышла из ванной. Закрывшись в своей комнате на два оборота ключа, девушка достала припасенную заранее бутылку коньяка, залпом выпила три рюмки, закусив куском хлеба, потом постелила себе на диване и легла. Через несколько минут она уже провалилась в глубокий сон и проспала почти сутки…

Глава 8

Стелла с дядей Ваней прибыла в Сарафаново поздним вечером: из города они выехали уже после работы, раньше дядю Ваню не отпустили. Они поставили машину Ивана во дворе и зашли в дом.

Назавтра были поминки, и все в доме готовились к ним. Мать варила холодец, тетя Вера – щи с грибами, их двоюродная сестра Маша готовила кутью. Стеллу и дядю Ваню покормили с дороги и отправили спать. Уходя в комнату Матрены, где девушке постелили, Стелла подошла к матери и протянула ей баночку с мазью.

– Ма, это тебе – от боли в суставах.

– Ой, спасибо, доча! Ну, спасибо! Не забыла…

– Да ты что, ма, как я могла забыть?!

– Замучили меня руки, ой как замучили… Ломят и ломят, вот как с такими доить? Каждое движение – боль… Ну иди, отдыхай с дороги, завтра поговорим.

– Да я не устала, ма. Дядь Ваня хоть рулил, а я только разговорами его развлекала. Может, помочь с готовкой?

– Нет, мы тут сами как-нибудь… Уж почти все сделали… Ступай!

Лежа в постели, Стелла смотрела в потолок. Сон не шел. Слышно было, как женщины возятся на кухне, как гремит посуда и аппетитные запахи наполняют дом. «Может, рассказать матери, что одного урода, убившего их Беллу, уже нет в живых? – подумала Стелла. – Она бы, наверное, обрадовалась…» Но, поразмыслив, решила: нет, матери говорить нельзя, еще проболтается кому-нибудь, например, тете Вере. А та не вытерпит, скажет еще кому-нибудь… Так и до полиции дойдет. Нет уж, пусть это будет ее тайной. Главное, что один гад уже получил по заслугам. И другие получат, придет время – обязательно получат!..

Девушка не заметила, как уснула, и проспала как убитая всю ночь. А утром ее разбудила мать:

– Стелла, вставай, пора на кладбище ехать…

Во дворе дома стоял старенький «УАЗ», называемый в простонародье «буханкой». В нем уже сидел кое-кто из родственников. Стелла, Матрена и дядя Ваня тоже сели в микроавтобус, и он отправился в Матрёнино, на кладбище.

Потом все вернулись в Сарафаново, в дом тети Веры, где их ждали накрытые столы. Все пили самогон за помин души Беллы, обедали, негромко переговариваясь, вспоминали, какой она была – красивой, тихой и мечтательной. Мать и ее сестра Вера всплакнули, Стелла тоже не удержалась, уронила слезу. Потом вспомнили Дмитрия, отца девочек, и Матрена опять всплакнула, потому как Дмитрий, хоть и пил, но мужем был хорошим: жену никогда не бил и по хозяйству мужскую работу всегда делал. И огород копал, и дрова для печи колол, и забор поправлял… И отцом тоже был хорошим: дочек не обижал, а с зарплаты покупал им платьица и сладости.